Черемушкин резко остановился и выключил магнитофон, заставив замолкнуть любимого миллионами советских женщин итальянца. Алла тоже перестала танцевать и смотрела на него непонимающе.
Нет, Алюсик, в гости это я нихт.
Во взгляде девушки удивление сменилось обидой.
Почему, Костик? Я думала вот познакомлю тебя
Ее обида отчего-то показалась ему забавной, и он рассмеялся:
Мне нельзя. Я же секретный физик. Но! Он пьяным жестом воздел вверх указательный палец. Но у меня есть для тебя подарок. Закрой глаза.
Вот еще, все еще обиженно фыркнула девушка.
Закрой, закрой, не пожалеешь! пообещал он.
Алла нехотя закрыла глаза, принимая правила игры. Черемушкин подошел к серванту, открыл дверцу и достал серьги, те самые, что еще недавно красовались в ушах убитой им Астафьевой. Прикрыв сервант, он подошел к Алле, держа серьги перед собой.
А теперь открывай.
Девушка открыла глаза, Черемушкин подбросил украшения на открытой ладони.
Ап!
Это мне? Увидев дорогие сережки, Алла расплылась в улыбке и сразу забыла об обиде. Серьезно?! Ой
Тебе, тебе, улыбнулся Черемушкин. Давай, мать, примерь. Ты теперь большая уже, серьезно выглядеть должна.
Алла повернулась к зеркалу, придерживая локтями простыню, вдела серьги в уши. Радостно улыбнулась и снова начала пританцовывать, напевая:
Сюзанна, Сюзанна, Сюзанна, Сюзанна мон амур!
Простыня соскользнула на пол, но Алла не придала этому никакого значения, продолжая танцевать перед зеркалом голая, в одних серьгах.
Зрелище было возбуждающим. Черемушкин подошел, обнял ее сзади, поцеловал в шею, притянул к себе.
Нравятся?
Очень! призналась Алла и тут же спохватилась немного наигранно. Но они же страшно дорогие
Ерунда! Забудь. Надо еще достану.
Он принялся прикасаться руками к ее обнаженному телу, целовать горячо и требовательно.
Но все же, Костик, откуда? чуть отстранилась она.
От верблюда, расхохотался в ответ Черемушкин, подхватил Аллу на руки и бросил на кровать.
* * *
После совещания, на котором участники расследования познакомились с «варяжским гостем» Брагиным, многим потребовалось выговориться. В лестничной курилке было шумно оперативники делились впечатлениями.
Ни хрена себе новую метлу из Москвы прислали Попыхивая «Примой», качал головой седоусый опер, помнивший еще холодное лето пятьдесят третьего года.
Это не метла целые грабли, согласился с ним молодой коллега.
Или вилы! Засмеялся старлей, дымивший модным «Ядраном».
На лестницу вышел Липягин. Он услышал обрывок разговора, уловил общее настроение и усмехнулся.
Нам теперь Тимур Русланович как Леонид Ильич будет вспоминаться При нем был застой но и колбаса была!
Оперативники рассмеялись.
Стоящий в сторонке Горюнов тоже улыбнулся.
Про застой это ты хватил, конечно отметил он и подмигнул Липягину. Но, похоже, мы теперь, как зэки на киче после смены кума, знаем, против кого будем дружить.
По курилке прокатилась новая волна смеха.
Хорош ржать, осадил коллег Липягин. Сдается мне, у нас это скоро будет смех сквозь слезы.
* * *
Витвицкий вышел из здания УВД в расстроенных чувствах. Даже на улице он не мог сдержаться, чтобы не кривить рот и не сжимать кулаки в бессильной злобе.
Его нагнала Овсянникова.
Виталий! Постой!
Витвицкий остановился, повернулся, мрачный, недовольный. Овсянникова подошла к нему.
Ты почему меня не дождался?
А чего ждать, всем этим в приемной глаза мозолить? Не вижу смысла.
Ты доложил Брагину свои соображения по поводу ограблений на двух последних убийствах в Батайске?
Доложил, уныло кивнул Витвицкий.
И?
Он, Брагин этот, относится к широко распространенному среди начальства типажу кипучий дурак, с обидой сказал Витвицкий и, понизив голос, добавил: Мне вообще кажется, что сейчас наступает эпоха таких вот людей. Очень энергичных, активных, с хорошо подвешенным языком, но неумных.
Ты не ответил на вопрос, нахмурилась Овсянникова.
Витвицкий снял очки, протер платком стекла.
Нечего отвечать. Там Липягин еще был В общем, они считают, что выделять два батайских убийства в новое дело нет никакого резона. Мол, я ошибаюсь «из-за недостатка оперативного опыта».
Ясно разочарованно протянула Овсянникова. Вот ведь гады! «Недостаток опыта» Надо же
Витвицкий водрузил очки обратно на нос.
Плетью обуха не перешибешь. Ладно, пойдем. Кстати, а что ты предложила?
Да ничего особенного, так, пустяки Потом расскажу.
* * *
Фильм «Мэри Поппинс, до свидания!» был любим в народе не столько из-за сексапильной Андрейченко, сколько из-за песен, которые распевала вся страна. И «Тридцать три коровы», и «Жил да был брадобрей», и «Детство наше давно прошло» мгновенно стали шлягерами.
Чикатило с интересом смотрел на экран телевизора, где танцевала и пела английская няня и ее подопечные. А вот Фаина восторгов в отношении Мэри Поппинс не разделяла.
Какие-то фильмы стали снимать легкомысленные. Все они вертятся, крутятся, поют все время В стране людей убивают что ни день, а они поют!
А надо, чтобы плакали, что ли? резче, чем обычно, бросил Чикатило.
Да при чем тут Я просто вот как подумаю, что Людочка наша сейчас где-то А вдруг к ней пристанут или в машину посадят и повезут?
Глупости ты думаешь, Фенечка, нахмурился Чикатило. Почему ее в машину должны сажать? При чем тут вообще машина какая-то?
Так этот убийца из лесополосы который, он, говорят, на машине стал разъезжать. Увидит красивую женщину на дороге останавливается, хватает и увозит. Насилует и убивает. Два случая уже было.
Чикатило несколько секунд сидел молча, а потом вдруг буквально взорвался:
Дрянь ты несешь! Дрянь и ерунду! Нет никакой машины! Ерунда и бред собачий!
Чикатило вскочил, включил свет и замер перед женой, весь всклокоченный, злой. Фаина смотрела на него с удивлением и страхом.
Ты зачем кричишь?
Потому что это бред! Бабьи сплетни! И ты дура, что их повторяешь!
Фаина не выдержала:
Я дура?! А ты Псих ненормальный! Разорался он тут Телевизор нельзя дома спокойно посмотреть!
Фаина встала, пошла к двери.
Все, я спать! А ты иди водички попей, может, успокоишься.
Хлопнув дверью, Фаина вышла. Чикатило проводил ее тяжелым взглядом и рухнул в кресло.
Спустя несколько часов, когда об этой внезапной вспышке было забыто и супруги легли спать, Чикатило проснулся от навязчивых мыслей и желаний.
Он встал, прошел на темную кухню, освещенную из окна уличными фонарями, налил воды, жадно выпил. Взгляд его, шаривший по кухне, упал на ящик стола. Чикатило бесшумно выдвинул ящик, достал нож, покрутил. В свете фонарей лезвие роняло тусклые блики.
Чикатило медленно поворачивал нож в руке, завороженно разглядывая его, словно пытаясь увидеть свое отражение в нержавеющей стали.
* * *
Витвицкий сидел в кресле, напротив телевизора, читал газету «Правда». Передавали выступление Горбачева. Звук был отключен, и генеральный секретарь только открывал рот и делал характерные жесты руками, которые так любили пародировать сатирики.
Часть комнаты была отгорожена шкафом, там переодевалась Овсянникова. Ее вещи висели на открытой дверце, она то и дело брала что-то, примеряла, вешала обратно на дверцу.
Ира, тут пишут, что под основание реактора в Чернобыле заложена бетонная подушка и утечка радиации в грунтовые воды полностью исключена, оторвавшись от газеты, сказал Витвицкий. Могут же, когда захотят.
Правду мы все равно никогда не узнаем, откликнулась Овсянникова.
Зря ты так, не согласился Витвицкий. Сейчас начали писать и говорить обо всем гласность!
Горбачев на экране беззвучно разводил руками, что-то говорил, улыбался.
А мне кажется, что «гласность» эту специально придумали, чтобы люди пар могли выпускать, сказала Овсянникова.