Гравицкий Алексей Испытание
Алексей Гравицкий (Нечто)
Испытание
Игорек сидел за письменным столом. Уроки, тетрадки и учебники были лениво отброшены в сторону.
Внимание Игорька приковала к себе ползающая по стеклу окна муха. Муха была огромная и переливалась всеми цветами радуги, как бензиновая лужица. Игорек неотрывно следил за насекомым. Хорошо бы изловить эту муху и посадить в коробок от спичек. Да, именно в спичечный коробок, а потом, когда покажет всем ребятам во дворе, тогда можно будет привязать к мухе нитку и таскать ее, как воздушного змея. А еще можно оторвать ей крылья...
Игорек поднялся со стула, пристально и как-то плотоядно поглядел на муху, медленно, взвешивая каждый шаг пошел к окну. Муху спас телефонный звонок. Игорек вздрогнул, муха оторвалась от стекла и вылетела в форточку. Телефон надрывался изо всех сил, и Игорек, наконец, поднял трубку.
- Алле-здрасте-а-Игоря-будте-добры? - на одном дыхании, с огромной скоростью раздалось из трубки.
- Это я.
- Игореус, ты гулять пойдешь?
Игорек посмотрел на часы, мама приходит с работы через час. К этому времени он должен быть дома со сделанными уроками. Уроки у него сделаны, значит можно часок и погулять.
- Я сейчас, - сообщил он в трубку.
- Мы тебя во дворе ждем, - ответила трубка и запищала короткими гудками.
Игорек повесил трубку, пронесся через комнату, быстро оделся и побежал на улицу.
Они целый час играли в войну, бегая вокруг дома. То есть, конечно для них, дом не был домом.
Для них не существовало ни дома, ни прохожих, ни чего, что было вокруг них в реальном мире. Они сидели в кустах в засаде, следили из-за угла за врагом, стреляли, но никогда не попадали, а если и попадали, то только ранили друг друга. Конечно, кому интересно будет играть, если всех поубивают?
Час пролетел, как одна минута. Как раз теперь Игорек вытаскивал на плечах своего раненого друга из окружения.
- Три-три, нет игры! - проорал Игорек догоняющим его врагам, когда увидел, что времени на прогулку у него больше нет. Враги потеряли свои очертания и снова стали его одноклассниками.
- Игореус, ты чего?
- Мне домой пора.
- Да ладно, давай еще пол часика.
- Нет.
- Ты чего, маленький?
Конечно он не был маленьким, ему было уже восемь лет. И больше всего на свете ему сейчас хотелось доиграть, победить всех врагов, заставить их трепетать, бежать с поля боя побросав оружие, а потом радостно кричать 'Ура!' и праздновать победу... Но мама-то уже наверное дома, и ему пора домой. Мама уже не отпустит, скажет, что поздно, что завтра будет день. Какой день завтра? Врага надо разгромить сегодня, за ночь он накопит силы и будет сопротивляться, а сейчас они так близки к победе. Что делать? С одной стороны мама, с другой - победа. Его начали раздирать противоречия. Что делать?
Ответ пришел сам собой. Он посмотрел на часы, повернул стрелки на пол часа назад, а маме скажет, что часы отстают. Игорек вскинул автомат на изготовку и радостно, забыв про противоречия сообщил:
- Еще полчаса!
- Два-два, есть игра, - завопил кто-то.
Друзья-одноклассники опять стали превращаться во врагов с дикими оскалами. Игорек откатился в сторону, выстрелил, побежал, проломился сквозь кусты, обернулся и снова выстрелил. Война продолжалась.
Так Игорек первый раз в жизни обманул маму.
Игорь шел домой, настроение его было пасмурным. Пребывая в таком настроении он и зашел в свой двор. Двор был не просто своим, потому что он здесь жил, двор был полностью своим, потому что его здесь все знали и все уважали, а кто не уважал, тот побаивался. Именно эти, которые побаивались, и говорили за его спиной, когда он проходил мимо: 'вон местная шпана идет'.
Он подошел уже к подъезду, когда услышал из глубины двора сдавленный вскрик. Игорь пошел на звуки и уткнулся в детскую беседку. В беседке четверо довольно крупных парней зажали в угол девушку. Девушка пыталась что-то говорить, но язык уже заплетался от страха. Парни ржали и зажимали ее, обступая еще плотнее. Девушку Игорь узнал - это была Иринка из второго подъезда, парни были чужие.
- Эй, жлобы, оставьте девочку, - тихо сказал Игорь.
Жлобы не услышали, или сделали вид, что не услышали, а может просто не обратили внимания.
- Чуваки, у вас с ушами плохо?
Один из парней повернулся, оценивающе поглядел на Игоря.
- Тебе чего?
- Я говорю, что не хера издеваться над девочкой.
- А кто над ней издевается?
- Вы. Ты в частности.
- Я над ней не издеваюсь, я ее хочу.
- А она тебя - нет.
- Да ладно, ты посмотри ей в глаза. Она тоже хочет, только сопротивляется для виду, как порядочная.
- Отпусти ее, - повторил Игорь с угрозой в голосе и достал из кармана ножичек. Ножичек был самоделкой, но самоделкой мощной, хорошо сбалансированной и вполне тянул на холодное оружие.
Иринка потихоньку стала протискиваться через окруживших ее парней. Парни не обратили на это внимания. Теперь уже все четверо смотрели на Игоря.
- Чувак, ты чего?
- Отвалите от девочки.
- Да она сама.
- Отвалите от девочки!
Четверо расступились и Иринка быстро побежала к подъезду.
- А теперь, высерки собачьи, валите отсюда. И чтоб больше я вас здесь не видел.
- Хорошо, извини.
Игорь посмотрел на то, как парни вылезают из беседки, понурые идут в сторону, повернулся и пошел домой. Что-то ударило его в спину. Игорь почувствовал, что падает, выставил руки перед собой, чтобы не грохнуться на живот, выронил нож.
Упал на руки, тут же попытался подняться, но не успел. Сильный удар ботинком в живот перевернул Игоря на спину.
- А, к-казел вонючий, валить отсюда? Сам вали, урод.
Удары посыпались один за другим. Били ногами, подняться не давали. Били сильно. Сначала Игорь пытался отвечать, потом закрываться, потом перевернулся на бок и, прикрыв рукой свое мужское достоинство, крючился от ударов.
Они били методично, зло, жестоко. Они мстили за свое поражение. Они били с пьяным наслаждением, били даже тогда, когда он перестал сопротивляться и прекрываться. Били, когда у него были переломаны уже все ребра и левая рука впридачу. Били тогда, когда он потерял сознание. Били тогда, когда он уже ничего не чувствовал. Били тогда, когда он умер.
Игорь перестал ощущать боль, провалился в темноту. Потом, когда глаза к темноте привыкли, он понял, что несется по коридору или трубе. Несется не по своей воле, а под действием какой-то силы сродни силе земного притяжения. Труба (или все-таки коридор?) изгибалась, поворачивала, уходила вниз. Игорю казалось, что на очередном повороте его размажет по стене, но он поворачивал вместе с коридором.
Еще один поворот и еще. Коридор кончился, невыносимый яркий свет ударил в глаза Игорю. Игорь зажмурился, что впрочем не очень помогло, уже с закрытыми глазами почувствовал, что падает, упал. Глаза долго привыкали к ослепительному свету. Наконец Игорь приоткрыл один глаз, затем второй, потом щурясь огляделся. Вокруг него раскинулся лес. Мощные вековые деревья с необыкновенными бирюзовыми листьями переплетались между собой, уходили ветвями в небо, закрывали его от посторонних глаз. Яркому свету не откуда было просочиться, но он шел, казалось, отовсюду.
Кто-то тронул его за плечо. Игорь обернулся, перед ним, там где минуту назад никого не было, стояли две девушки. Они были примерно одного роста и прекрасно сложены, на этом сходство их заканчивалось.
Одна, с копной ярко-рыжих волос, соблазнительно улыбалась. На милом личике не было ни одной правильной черты, но все в целом поражало красотой и женственностью. В глазах ее скакали черти, а губы раздвинулись в ослепительной улыбке, обнажая ровные, крепкие, белые зубы. Ее ладную фигурку обтягивало шикарное красное платье с глубоким вырезом. Прекрасная фигура была как на ладони, но в голове Игоря вертелась совершенно идиотская мысль. 'Не очень-то удобно в таком платье по лесу шастать, - он обратил внимание на блестящие красные туфли на высоком каблуке. - а на таких каблуках и подавно!' Вторая девушка выглядела, как античная скульптура. Совершенные черты лица, прелестно очерченные губы, огромные глаза цвета неба, золотистые густые волосы. Она тоже улыбалась, но не нагло сверкая зубами, а как-то грустно, тоскливо. На ней был костюмчик: белая короткая юбка, выставляющая на показ красивые длинные ноги, белый пиджак, не скрывающий, а подчеркивающий линии идеальной фигуры, под пиджаком белая блузка.
Игорь не успел спросить ни кто они такие, ни где он оказался, знание пришло само. Упало на него стеной.
Знание это не допускало ни шуток, ни насмешек, ни сомнений. Оно пришло вдруг и навсегда, как откровение, как осознание. Игоря удивляло теперь только одно:
- Если Бог, то почему женщина? - спросил он. - Ведь все мифы, легенды, религии говорят, что Бог - отец, то есть мужчина. Да и Сатана - тоже он. И чего вы так вырядились?