Джейд вдруг поняла, что у нее нет аппетита. Она переложила свой тост на тарелку Джи.
Что скажешь, если мы заведем соседа?
Другого мальчика?
Нет, какую-нибудь симпатичную тетеньку. Чтобы с ней было весело завтракать?
Чужую?
Чужие люди бывают хорошие, сказал она. А некоторые даже лучше родни.
Но я не хочу жить с чужой тетенькой.
Джейд не дала ему договорить и шикнула. Она знала, с кем он хочет жить, и не вынесла бы, если бы он сказал это вслух.
Доедай тост, сказала она, и он не стал спорить, доел и встал, чтобы положить тарелку в раковину. Порой она удивлялась, как у нее мог родиться такой покладистый ребенок. Джейд развернула его к себе за плечи и строго посмотрела ему в глаза:
Ты же знаешь, что я тебя люблю, малыш?
И едва открыв рот, сразу поняла, как это неправильно прозвучало. Это должно было быть утверждение, а не вопрос. Джи кивнул и промычал угу, а потом ускользнул к себе в комнату одеваться. Надо было просто сказать ему: Джи, я люблю тебя, люблю, люблю.
Когда они развесили все объявления, было десять тридцать, и Джейд поехала в Суперфайн, где их бесплатно накормят завтраком, а она сможет поговорить с Линетт.
Кафе оказалось закрыто, рольставни опущены, решетка заперта. Хризантемы в ящиках на окнах пожухли и завяли. У Джейд в машине была бутылка воды. Она смочила землю, но этого было мало.
Принесем еще воды, мамочка?
Джейд покачала головой.
Теперь уже поздно.
Они умерли?
Она кивнула.
И уже не вырастут обратно?
Нет, они уже не смогут вырасти, малыш.
Она наблюдала, как он пытается понять, что это значит. Она положила руку ему на плечо, и вдруг ее накрыло запахом гниющих цветов и сырой земли. Прямо перед кафе ее скрючило пополам и вырвало.
Джи похлопал ее по спине.
Мамочка, мамочка, приговаривал он, и она огрызнулась.
Да блин, хватит стучать мне по спине!
Глаза у него расширились, и лицо исказилось страхом. Она одернулась, утерла рот рукавом и взяла его за подбородок.
Пойдем, сказала она. Надо найти мисс Линетт.
Дорогу к дому Линетт она знала на память. Ее кирпичный таунхаус с белыми окнами с двух сторон зажимали такие же здания. Перед домом был небольшой садик с сиренью. Цветы уже опали, и вся парковка и тротуар были устланы лепестками, размокшими от дождя. Джи шел впереди. Джейд дважды его окликнула, прежде чем он обернулся и взял ее за руку. Он сделал это только из послушания, как будто ему, как и ей, казалось странным идти за руку.
У дверей Джейд осмотрела себя и его, чтобы проверить, нормально ли они выглядят. У Линетт были странные представления о том, как люди должны одеваться. На Джейд была черная водолазка, юбка и ботинки на высокой шнуровке, а на Джи шерстяной свитер из секонд-хенда, кроссовки и джинсы. Глаза у него покраснели, но выглядел он опрятно. Придраться старухе будет не к чему.
Мой маленький друг! сказала Линетт, распахнув дверь. Джи потянулся к ней, и та подхватила его на бедро. Ты, наверное, замерз. На улице без куртки? Без пальто? О чем только думала твоя мама?
Джейд еле сдержалась, чтобы не закатить глаза, и вошла за ними в дом.
В гостиной было темно: на окнах висели бархатные шторы. На полу у Линетт лежал противный ковер, вонявший пылью и спертым воздухом, как в автомобиле. На фанерном журнальном столике стояло несколько фарфоровых фигурок белый ягненок, двое детей, склонившиеся над колодцем. Линетт усадила Джи и Джейд на диван и пошла ставить чай.
Они застали Линетт в мятом домашнем голубом платье, со съехавшим набок пучком. Лицо у нее было круглое, опухшее, ненакрашенное, губы бледные. Она вернулась с подносом, на котором звенели чашки и тарелка песочных печений. Джи сказал спасибо и принялся есть.
Не надо было ничего, сказала Джейд. Я не хотела приходить с пустыми руками.
Но пришла, улыбнулась Линетт, поднеся ко рту фарфоровую чашку и глядя поверх нее, прищурившись.
Золотой ободок на чашке, голубые розы на блюдце. Джейд представила, что Линетт пользовалась этим сервизом, когда ее муж был жив, и что все вещи Линетт это только останки прежней жизни. Он умер от инсульта, когда стоял в очереди в банк.
Любуешься моим фарфором? спросила Линетт. Этот достался мне от бабушки. Она тут жила, представляешь? Еще в те времена, когда всем районом владели черные, целый город внутри города. Когда через него еще не провели трассу. Слышала про это? Небось в школе на истории такое не проходили.
Джейд не любила, когда пожилые женщины разговаривали с ней так, будто она их ребенок, будто раз они старые, то имеют право воспитывать кого угодно. Ей трудно было сдержаться, когда с ней вот так по-матерински снисходительно разговаривали. Они как будто хотели сказать: Это же ради твоей пользы, но звучало больше как От тебя никакой пользы.
В груди у Джейд что-то задрожало, и она ощутила, как усталость разливается откуда-то из-за глаз по всему телу. Ей показалось, что она сейчас упадет в обморок, потому что надо было больше съесть утром, но ее тошнило от одной мысли о еде.
Мамочка, что с тобой? Ты опять стошнишь?
Линетт поперхнулась кофе.
Все нормально, сказала Джейд. Просто у меня странное чувство с тех пор.
Странное это как?
Джейд попыталась объяснить:
Иногда после смены я иду к машине, и мне кажется, что я вне своего тела. Как будто я не здесь, как будто раз и я просто провалюсь под землю.
Линетт внимательно смотрела на нее, сжимая и разжимая руки.
Джи, пойди-ка во двор поиграй. Туда иногда приходит большой кот, он любит валяться на солнце. Пойди найди его.
Джи сделал последний глоток чая и вышел через заднюю дверь.
Нельзя такое при нем говорить, сказала Линетт. У него теперь никого, кроме тебя, придется тебе научиться служить ему опорой.
Джейд это задело. Она пыталась открыться Линетт, поделиться с ней чем-то настоящим.
Знаете, Джи у меня был и до Рэя, и я его сама растила.
Ты его растила так, как тебя вырастили. Следила, чтобы был живой, но даже не смотрела на него толком.
Ой, Линетт, перестаньте.
Рэй рассказывал мне, сколько раз Джи пропускал школу, потому что ты спала после пьянки. Надеюсь, тебе хотя бы стыдно.
Стыдно? Нет, это не по моей части, сказала Джейд и решила, что более подходящего момента не будет и нет смысла умасливать Линетт. Я пришла попросить у вас в долг.
Линетт сплела пальцы и покачала головой.
Я закрыла Суперфайн. С тех пор как опубликовали репортаж, мне стали звонить. Делать заказы. Предлагать кейтеринг. Но никто не поможет мне выполнять заказы. Без Рэя мне не справиться.
Мне нужно каких-нибудь двадцать долларов. Просто переждать до следующей зарплаты.
Знаешь, я ведь тебя с похорон не видела. Ты ни разу меня не проведала.
Не помню, чтобы мы ходили друг к другу в гости.
Мне тоже нелегко, продолжала Линетт. Сперва я потеряла Билли. Теперь Рэя. Умирать плохо, но иногда я думаю, что тем, кто остается, хуже.
Джейд не могла согласиться. Она бы что угодно сделала, чтобы вернуть Рэя, что угодно, только не умирать самой. Она точно знала, что хочет жить. И для сына своего хотела только этого.
Линетт вздохнула и поднялась с дивана. Она казалась шире, чем на похоронах. Вернулась она со своей мандариновой кожаной сумкой. Покопалась в ней и протянула Джейд двадцать долларов.
Ты знаешь, как я к тебе отношусь, сказала Линетт. И как не отношусь. У меня нет секретов.
Не уверена, что знаю, сказала Джейд, но это наверняка взаимно.
Она сунула банкноту в кошелек.
Линетт откинулась на спинку дивана, как будто она слишком устала, чтобы мериться силами с Джейд.
Рэй мне был почти как сын. Я не дам вам голодать, особенно Джи.
Спасибо за честность, сказала Джейд.
Она пошла к задней двери, чтобы позвать сына.
Подожди, сказала Линетт. Она встала, охнула, и положила тяжелую руку Джейд на плечо. Я просто не знаю, на ком выместить гнев. И вымещаю на тебе. Это неправильно. Линетт посмотрела на нее с мольбой. Ее голос стал мягче. Я знаю, что вы с Рэем думали завести еще одного ребенка.