О господи! Помогите, убивают! Платон! Ольга Прокофьевна! рыдала Катя. Задыхаемся!
После этих слов дверцы были сняты вместе с петлями, и перед молодыми людьми возникло лицо домработницы.
Так это вы тут прячетесь? А я думала, что у вас моль какая-то дикая, на иностранных шубах вскормленная. Решила её своим фирменным газовым коктейлем оглушить.
Паша и Катя вывалились наружу, громко кашляя.
Не переживайте. Для людей это не опасно, наоборот, прочищает бронхи, успокаивала их Набекрень и, втянув ноздрями дым, кинула в гардероб ещё пару коктейлей на всякий случай.
Я на тебя надеюсь, сказал Паша, глядя, как Прокофьевна вытаскивает зубами гвозди из дверей и при этом ещё напевает: «Та-ти-да-та, Та-ти-да-та».
Ольга Прокофьевна, обратилась к ней откашлявшаяся Катя, если хотите у нас работать, у вас должны быть права.
А, B, C, D, E, начала перечислять женщина, вертолёт, катер, фронтальный погрузчик.
У нас Audi на автомате. Есть список дел, которые нужно сделать. Советую записать, повторять не стану. И всё нужно делать в том порядке, в котором я буду говорить. Всё понятно?
Набекрень кивнула, и Катю прорвало:
Нужно съездить на шиномонтаж и переобуть резину, через час нужно забрать мою Пусечку из ветеринарной клиники, затем забрать посылку на почте, приготовить ужин, постирать вещи.
Записывать было некуда, и после каждого нового задания Набекрень загибала зубья на граблях, которые достала из-за спины.
А Катя продолжала:
Сходить на родительское собрание Платона, собрать листву перед домом, вызвать сантехника, чтобы прочистил слив на втором этаже, и переставить всю мебель в доме по фен-шую. Когда мы придём с работы, я бы хотела принять горячую ванну. Есть вопросы?
Да. Где у вас домкрат?
Вы что, собираетесь самостоятельно менять резину?
Да. Я никогда не ездила на автомате.
* * *
В десять часов, в самый разгар совещания, у Кати зазвонил телефон.
Алло, кто это? раздражённо спросила девушка.
Это Ольга Прокофьевна, голос домработницы и без включённой громкой связи слышал весь совет директоров.
Это наша новая домработница, нервно улыбаясь, сказала Катя, прикрыв динамик пальцем, но даже это не смогло заглушить тяжёлый командирский бас.
Катенька, у вас тут одно колесо почти лысое, дошиповку сделать?
Мужчины, из которых состоял почти весь совет директоров, удивлённо переглянулись.
Делайте, буркнула Катя.
Она хотела было сбросить вызов, но Набекрень снова подала голос, от которого затрещал динамик:
А задний левый диск нужно править. Мне самой заняться или отнести колесо в шиномонтаж?
Катя готова была провалиться на месте, а по кабинету разлетелись лёгкие смешки и перешёптывания.
Кто это там над Екатериной Валерьевной смеется?! загремел телефон так, что в кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь звуком подёргивающихся кадыков.
Катя облегченно выдохнула.
Делайте как считаете нужным, ответила она и, услышав в динамике звук выпрямляющегося железа, сбросила вызов.
Покончив с колёсами, Набекрень отправилась за некой Пусечкой, которую лечил от собачьей депрессии частный ветеринар.
По городу женщина передвигалась исключительно пешком: во-первых, это полезно для вестибулярного аппарата, а во-вторых, с широким шагом Ольги Прокофьевны не смог бы конкурировать ни один общественный транспорт со всеми этими пробками.
* * *
В приёмной ветеринара стоял жуткий шум: лай, чириканье и даже лошадиное ржание. Собравшиеся здесь звери истерили. Если бы не поводки и клетки, они бы с радостью разорвали друг друга. Когда на пороге появилась Ольга Прокофьевна и громко выдала: «Цыц!», наступило внезапное взаимопонимание между всеми животными, которому позавидовал бы сам Ной, приглашая тварей на ковчег. А у двоих бульдогов прошёл запор, с которым их сюда привели.
Девушка-администратор уже потянулась к тревожной кнопке, когда увидела неминуемо надвигающийся на её маленький островок-ресепшн живой эсминец в виде Набекрень.
Где мне найти Пусечку? поинтересовалась совершенно спокойно Ольга Прокофьевна.
Она у психотерапевта, облегчённо выдала девушка и указала на дверь.
В кабинете Набекрень застала той-пуделя, лежащего на шёлковой подушке рядом с нетронутой миской дорогого собачьего корма. Рядом с ней крутился маленький усатый врач, который уговаривал собачку поесть.
Пусечка? обратилась Набекрень к собачьему мозгоправу.
Тот нервно замотал головой.
Леопольд Валентинович, прошептал он.
Да я про собаку.
Ах да, это Пуся, показал врач на меланхоличное создание.
Я её забираю.
Нет-нет, что вы! запротестовал врач. Нельзя! Она весь день ничего не ела. Он поджал губы, словно извиняясь за то, что до сих пор не достиг результата. Вот если вы оплатите ещё сутки Уверен, я смогу добиться прогресса!
Ольга Прокофьевна отодвинула стоявшего на пути врача одним мизинцем и подошла к собаке:
Ешь и пошли, сказала она таким гипнотическим голосом, что не только собака приступила к обеду, но и сам врач машинально потянулся к столу, где у него лежали собачьи консервы.
Поводка у Ольги Прокофьевны не было, Пусечка замечательно умещалась в кармане её плаща. Там собаке было тепло, сухо и пахло фаршем.
* * *
На почте Набекрень отказывались выдавать посылку без оригинальной подписи получателя. Женщина уважала представителей рабочего класса и, как её ни провоцировали на конфликт оператор и директор почтового отделения, она была холодна и максимально вежлива как удав перед своей жертвой. Когда ситуация, казалось, уже зашла в тупик, а план Кати активно претворялся в жизнь, Ольга Прокофьевна достала свой главный козырь.
Небольшой свёрток из фольги лёг между оператором и Набекрень. Когда женщины по ту сторону перегородки начали оповещать о том, что уже вызывают полицию, Прокофьевна быстро развернула фольгу, которая скрывала пластиковый контейнер. Когда она открыла крышку, раздался ароматный взрыв. Горячие котлеты, из которых буквально сочился сок, вызвали эффект массового поражения. Из строя вышли все три оператора и одна представительница банка. Подписи были поставлены самой директрисой, а посылка выдана в течении десяти секунд.
Набекрень разогнула ещё один зуб на граблях.
* * *
Ольга Прокофьевна никак не могла взять в толк, почему ужин должен быть приготовлен перед родительским собранием всё же остынет. Да и школа Платона находилась в тридцати шагах от почты, а хозяйский дом в другом конце города. Она не знала о коварстве Кати, которая хотела таким образом её вымотать.
Шаг пришлось ускорять. Ольга Прокофьевна набрала определённую скорость и держала её до самого дома, словно шла на круиз-контроле. По пути она зашла в гипермаркет и, не останавливаясь, закупила все необходимые продукты. С ужином проблем не возникло. А вот стирка вывела Набекрень из равновесия. Форма, в которой с утра Паша уходил на пробежку, была чиста и совершенно не пахла по́том прямо как в старой рекламе.
В голову домохозяйки закрались печальные мысли, которые она решила не ворошить до поры до времени.
* * *
На собрание Набекрень пришла минута в минуту. Родители уже сидели за партами по двое, как школьники. Ольге Прокофьевне с её комплекцией был выделен подоконник. Учительница рассказывала о предстоящих контрольных работах, творческом развитии учеников и больших планах на будущий учебный год. Все эти темы мало отличались друг от друга везде речь шла о новых финансовых сборах.
Каждый раз, когда учительница называла новую кругленькую сумму, в классе раздавалось грустное поскуливание. Когда женщина начала перечислять имена отстающих учеников и речь зашла о Платоне, из кармана Набекрень послышалось грозное рычание.