Дачу закрыть надо, а это дело не быстрое, расстроенно проговорил Крячко. Я же хотел сегодня погулять, а завтра подготовить дачу к зиме и потом уже отчалить.
Гуров стоял возле веранды под мелким дождиком и курил, хмуро наблюдая за семейными разборками Крячко. С появлением Тихомирова компания расстроилась. Пока его не было, сидели отлично. А как появился, так сразу же все очарование вечера испарилось. Словно сглазили.
Вот что, решительно произнес Лев, поднимаясь по ступенькам на веранду. Где пепельница? А, вот она.
Наталья вопросительно посмотрела в его сторону. Стас возился с пустыми бутылками.
Вот что, повторил Гуров, затушив окурок. Маше все равно нездоровится. А у вас тут дела. Оставайтесь. А мы поедем домой. Если дадите ключи, то и дверь на ваш балкон закроем. Если наша помощь вам здесь не требуется, то, по-моему, это самый удачный вариант.
Крячко переглянулись.
Да ну, фигня какая-то, неуверенно протянул Стас. Да ладно тебе, Лев Иваныч. Переночуем, а завтра вместе отправимся
Я серьезно, сказал Гуров. Тебе надо с чем-то здесь помочь?
Да нет, растерялся Стас. Но как-то неожиданно все. Это ты из-за погоды, что ли? У вас дома тоже окна нараспашку? Да не будет никакого шторма, перестаньте вы.
Но Гуров все же решил ехать. Он подошел к Крячко, хлопнул его по плечу.
Потом объясню. Соберите нам мусор, мы по пути на свалку заедем.
Да перестань, Лев, понизил голос Стас. Ну куда тебя несет? Что не так?
На такси доберемся, поставил точку Гуров и быстрым шагом направился в дом.
Маша сидела на кровати, прикрыв один глаз от боли, и терла висок.
Я все слышала, сказала она. Спасибо, Лёва.
Не за что. До дома дотерпишь? Или все же лучше здесь остаться?
Маша покачала головой:
Домой. Только домой. Это мигрень. Дня на два выпаду из жизни.
Может быть, на даче найдется обезболивающее? на всякий случай поинтересовался Гуров.
Только просроченный аспирин. Это не помощь, а пытка.
Вызову такси, сказал он. Потерпи, скоро будем дома.
Он вернулся на веранду и прикрыл входную дверь.
Такси подкатило прямо к калитке и остановилось на том же месте, где несколько часов назад стоял, ожидая хозяина, черный «Мерседес». Стас к этому моменту уже успел оттаять.
Ночь будет тихой. Вот увидишь, пробормотал он, вручая Гурову ключи от дома. Это все Наташка, ты же ее знаешь. Если ей в голову что-то стукнет, то все. Финита. Но вы нормально доедете. Доберетесь быстро, дороги сейчас пустые.
У меня как-то мигрень случилась во время свадебного путешествия, вспомнила Наталья. Вообще ничего не хотелось. Позвоните, как будете дома, ладно?
Непременно, пообещал Гуров и приобнял Наталью за плечи. Балкон ваш закроем, не переживайте.
Спасибо.
Гуров и сам понимал, как-то неловко вышло. И, честно говоря, если бы не внезапный приступ мигрени у жены, он бы остался. Посидели бы еще, а потом, когда женщины пошли бы спать, то он бы непременно попытался разузнать у Стаса что-нибудь о Тихомирове.
Такси неслось по ночной Москве. Маша, сжавшись в комок, спряталась в дальнем углу заднего сиденья. Гуров взял ее за руку и подумал о том, что завтра всем им станет легче. Это просто вино. Чертово вино, которое навязал им драматург Данилов.
Дверь на балкон в квартире Крячко оказалась закрытой. Но гроза позже все-таки накрыла Москву. Сначала в четыре часа утра на спящий город обрушился ураган, а потом начался ливень, под звуки которого сыщик Лев Гуров наконец-то смог уснуть.
Глава 2
Гуров еще не успел открыть дверь своего кабинета, но уже понял, что у него гости. До слуха донесся знакомый голос. Гуров взялся за дверную ручку, потянул на себя дверь и ступил на порог.
В кабинете, который они делили на двоих с Крячко, располагалось два письменных стола. Стас сидел на краю своего, а вот на месте Льва Ивановича расположился Игорь Федорович Гойда, и именно его Гуров всегда был рад видеть.
Следователь Гойда трудился в другом ведомстве. Работал в прокуратуре, а после упразднения должности следователя в данном ведомстве он перешел в Следственный комитет, но старые связи не растерял и предпочитал работать с проверенной командой. Что раньше, что сейчас следователи и оперативники по сути своей занимались одним и тем же, разве что с той разницей, что первые в основном разрабатывали стратегии, а опера претворяли их в жизнь. Но далеко не каждый следователь мирно попивал кофеек, в то время как его помощники выходили на «охоту». Игорь Гойда был одним из тех следаков, которые не только командовали операми, но и прислушивались к мнению разыскников. Работая с Гуровым, он не раз убеждался в том, насколько тот умен и проницателен, и предоставлял ему полную свободу действий, одновременно держа руку на пульсе. Вместе со Стасом Крячко эти трое были неплохой командой, они сошлись характерами и уважали мнение друг друга.
А вот и он, пропел Гуров, подходя к своему столу. Какими ветрами?
Гойда привстал и протянул Гурову руку.
Рад видеть, Лев Иваныч. Как сам?
Задай мне этот вопрос в конце недели, усмехнулся Гуров. Кто же тебе честно ответит на него в понедельник? Смеешься, что ли?
Он взглянул на Стаса, потом перевел взгляд на электрический чайник, стоящий на подоконнике.
Горячий, кивнул Крячко. Но вот Игорь Федорович от кофе отказался. Похоже, что растворимый не пьет.
А ты ему предлагал? посмотрел Гуров на Гойду.
А я по умолчанию, рассмеялся тот. Нет, серьезно, не хочется. Спасибо.
Гуров снял куртку, встряхнул ее и небрежно повесил на спинку стула. Пол тут же покрылся мокрыми пятнами.
Дождь стал еще сильнее? Плохо, вздохнул Гойда. Я сегодня своим ходом. Сюда знакомый подбросил, ему что-то надо было сделать тут у вас. Но обратно предложил добраться самому, потому что ждать меня у него не было времени.
Лев достал из шкафа кружку, бросил туда чайный пакетик и глазами указал Гойде на чайник. Тот отрицательно покачал головой.
Стас, а шеф на месте? спросил Гуров, осторожно наливая кипяток в кружку.
Вера сказала, что сегодня его не будет, ответил Крячко. На диспансеризацию уехал.
Ничего страшного, позвоню ему позже, сказал на это Гойда, уступая Гурову место за столом. Или вы ему сами доложите.
О чем?
Гуров сел на стул и обнял ладонями чашку. На улице вторые сутки шел дождь, температура воздуха ощутимо упала, и погода больше напоминала ноябрьскую, а не мягкую сентябрьскую прохладу, и Гуров, добираясь от метро до Петровки своим ходом, даже успел замерзнуть.
Еще стоя на пороге кабинета, он заметил на своем столе тонкую картонную папку. Гойда даже к ней не притронулся, но определенно имел отношение. Гуров приоткрыл папку и увидел ксерокопию рукописного заявления.
Принес нам подарочек, заметил Стас. Только тебя, Лев Иваныч, и ждали.
Игорь Федорович остановился в центре кабинета и заложил руки за спину, отчего полы его пиджака распахнулись. Он полез во внутренний карман, вынул из него мобильник, посмотрел на экран и убрал обратно. Заметив, что Гуров раскрыл папку, остановил его жестом.
Позже посмотришь. Для начала послушай меня, пожалуйста. Я здесь долго задерживаться не могу, но оставляю вам материалы.
Гуров послушно вернулся к своему чаю.
Давай-ка, Игорь Федорович, согласился он. Слушаем тебя.
Ну давай, согласился Гойда. Двадцать третьего сентября, в прошлый четверг, в отдел полиции пришла женщина. Заявила, что пропал единственный сын. Парню двадцать три года. Ушел на работу и с концами. Его девушка Марина тоже ничего о его исчезновении не знает. После работы они всегда встречались возле бизнес-центра, в котором работали в разных компаниях и на разных этажах, после чего возвращались домой к Андрею, где он проживал вместе с матерью. Но двадцать второго сентября, по словам Марины, на месте встречи он так и не появился. На звонки не отвечал. Дома его тоже не оказалось, а офис был заперт на замок. Он просто куда-то ушел средь бела дня, никого не предупредив.