Игнорировать этот страх было бы глупостью. Сейчас я едва ли смогу согнуть с помощью магии даже проволоку. Было бы безумием верить, что через несколько дней я смогу снять с тела Аларика мощные оковы.
Десмонд подпер лоб кулаком:
А если ты будешь еще больше тренироваться до Дня солнечного поцелуя? В ближайшее время у нас не появится другой такой возможности отвлечь гвардейцев.
Я покачала головой:
Десмонд, магия это не боевое искусство. Магия как время. Она возникает из другой магии. А если использовать ее всю ей конец.
Тогда тебе нужно успокоиться, произнес Кадиз. И больше не тренироваться начиная с этого момента. Собери столько магии, сколько сможешь.
А если ее не хватит?
Мне не нужно было произносить этот вопрос друзья почувствовали, как он витает в воздухе.
Ты просто боишься, сказал Десмонд. Я понимаю. Мы все боимся.
Он совершенно не понимал меня в этом плане. Разумеется, я боялась, но к этому уже привыкла. Я боялась всегда моя жизнь состояла из страха и его преодоления, снова и снова, каждое утро, когда я открывала глаза и была Лэйрой. Лэйрой, внутри которой жила магия. Страх и его преодоление.
А теперь добавилось многотонное чувство вины не только перед Алариком и моими друзьями, но и перед горняками. Гвардия встретит давно назревший протест, который мы собираемся использовать в качестве отвлекающего маневра, явно не дружескими словами. Если будут арестованные или раненые, это наша вина. Горняки не ждут такого отпора. Кто мы, если используем их точно так же, как это делают князь и верховный министр?
Но ведь и Аларик тоже не виноват. Он принес в жертву жизнь и свободу, чтобы спасти Немию от дэмов. Страну, которая теперь приковала его цепями к своим стенам, истязала его, издевалась над ним.
Я боюсь, что мы совершаем ошибку, тихо произнесла я.
О чем ты думаешь? В голосе Десмонда прозвучало нетерпение. Он уже давно знал ответ. Он хорошо понимал меня, и, в отличие от Вики, он без колебаний это демонстрировал. И только не начинай о том, что ты хочешь рассказать отцу всю правду.
Десмонд Если кто-то нам и поверит
Десмонд с грохотом ударил обоими кулаками по столу, и я в ужасе отшатнулась.
Ты не скажешь ни слова! Слышишь меня, Лэйра? Ни одного! Чертова! Слова!
Я отпрыгнула, чуть не опрокинув стул, и бросилась к двери. Я больше не могла все это выносить. Это бездействие. Эту безнадежность. Непонимание друзей, которые словно не хотели видеть, что я могу лишь испортить план. Саму себя.
Но, прежде чем я успела добраться до двери, Десмонд уже заслонил мне путь и схватил за плечи:
Лэйра, пожалуйста. Прости. Я не хотел тебя пугать. Мне жаль.
Отпусти меня! Я ударила его в грудь и попыталась оттолкнуть, но он крепко меня держал.
Лэйра, он прав, прошептала Вика у меня за спиной, но я не хотела этого слушать и продолжала колотить кулаками лучшего друга, который стоически сносил удары, хотя его лицо исказилось от боли. В какой-то момент он, видимо, решил, что с него хватит, и просто прижал меня к себе, так что мне оставалось только беспомощно дергаться.
Успокойся, произнес Десмонд. Он повторял это бесчисленное множество раз. Успокойся, Лэйра!
Но как я должна успокоиться? Наверное, они могли вынести страдания Аларика. Они могли убедить себя, что он такой сильный, что у него много магии и ничто не сможет его сломать. Вот только они ошибались. Они очень сильно ошибались. Они понятия не имели, кем Аларик был на самом деле. Они не знали, как легко было причинить ему боль. Они понятия не имели, сколько слабых мест он прятал за своими шутками. Что он даже не смог убить девочку-дэма, хотя все в тот момент воспринимали ее как угрозу. Что он еще ребенком десятикратно продал свою жизнь за ничтожный шанс спасти сестру. Каждый раз, когда я думала о нем, я думала и о ней. О Калейе.
В моем воображении она была похожа на него изящная юная женщина с отливающими алым черными волосами и синими глазами. Оставило ли заключение следы на ее теле? И что осталось от ее души?
Я не смогла исполнить обещание, данное Аларику, и сломать последнюю долговую печать. Из-за этого Калейя оставалась неизвестно где неизвестно, в чьих руках, а Аларик должен был нести в себе эти страдания, пока мой отец держал его в плену, наказывая за то, в чем он не был виноват.
Когда я успокоилась и лишь тяжело дышала, уткнувшись лбом в плечо Десмонда, а его рубашка промокла от слез, он подтолкнул меня к столу и усадил на лавку. Кадиз поставил рядом со мной стакан и налил из глиняного кувшина воды, но я смогла отпить лишь чуть-чуть. Внутри все словно стянуло веревками, и мне казалось, будто я беспомощно тону, не в силах выплыть.
Я должна что-то сделать, прошептала я. Аларик больше не выдержит.
Десмонд взял меня за руки и заглянул в глаза, дожидаясь, пока я найду в себе силы ответить на его взгляд:
Он Повелитель дэмов. Разве может что-то извне причинить ему вред?
Если бы только я могла поверить в его слова. Но я видела Аларика, видела, как он висел на цепях, едва способный удержаться на ногах. Я знала магию, которую он теперь носил в себе. Она давала силу, но и имела свою цену.
Это они так называют его, слабо возразила я. Вот только это Аларик. Но как долго он еще им останется?
И именно поэтому ты, во имя всей защиты, которую дают нам горы, ни в коем случае не должна совершать эту глупость. Ты не поможешь Аларику, если тебя саму заточат в тюрьму или убьют. А именно это произойдет, если твой отец узнает, что на самом деле случилось в Царстве дэмов. Ты же не рассчитываешь, что он проявит к тебе милость?
Кадиз снова сел рядом с Десмондом:
Лэйра, Дес прав. Мы ведь пытались объяснить князю, что новый Повелитель дэмов вовсе не монстр, которым все его считают. Ему все равно. Он просто использует его, чтобы продемонстрировать свое превосходство и укрепить свою покачнувшуюся власть. Больше его ничего не интересует.
Десмонд мрачно кивнул:
Твоего отца не волнует истина. Так же, как и моего. Даже если бы они все знали правду, они бы все равно использовали Аларика Колэ ради собственной выгоды.
Кадиз положил руку на плечо возлюбленного, и напряженная складка у его рта немного разгладилась. Десмонд даже едва заметно благодарно улыбнулся в ответ.
После нашего возвращения я снова и снова спрашивала себя, как я могла не заметить столь сильные чувства между ними. Даже когда они просто находились в одной комнате, воздух будто искрился.
Наши отцы, произнес Кадиз и перевел взгляд с Десмонда на меня, а затем снова на него, использовали бы все и всех, чтобы получить преимущество. И народ Немии им верит.
Отец Десмонда сам отправил Кадиза в Царство дэмов, чтобы тот потребовал от Повелителя освобождения сына. По крайней мере, это было правдой, которую хотела услышать Немия. То, что верховный министр сам проклял своего отпрыска, не знал никто, кроме нас. И Десмонд хотел, чтобы так это и оставалось. Ведь кто нам поверит? Они арестуют нас, если мы озвучим свои подозрения.
Все произошло совсем иначе, чем планировал отец Десмонда, потому что фемаршал Сана Филлес убила Повелителя дэмов Риана Циру, тем самым разрушив границы Алсьяна-Дэра и отправив дэмов в ужасный разрушительный набег. В конце концов, мы смогли спасти Немию и остальные страны только благодаря тому, что я короновала нового Повелителя дэмов, который снова восстановил границы. Но по эту сторону никто не должен был об этом узнать. В Немии было чересчур много правил и законов, и ни один не был настолько беспощаден, как закон об использовании магии.
Дес и Кадиз были правы. Никто не поверит ни единому нашему слову, а меня убьют, забросав камнями, просто за то, что я ношу в себе магию. Мое чувство вины уже давно стало таким тяжелым, что я без сожалений согласилась бы на эту смерть и приняла ее, если бы только это хоть чем-то помогло Аларику.