В своих слезах чуть не утонула.
Безответная любовь?
Как ты догадалась?
В вашем возрасте других причин быть не может, разве еще «сломанный ноготь» тоже хороший повод пореветь.
Мама! рассмеялась ОНА. Зачем так сгущать краски?
А какие у вас сейчас заботы? Железные дороги в непроходимых болотах, как мы, вы не строите, целину не пашете, африканцам не помогаете
Апартеида давно нет! посмеивалась дочь.
Апартеида нет, а проблема осталась Думаете только о развлечениях и собственном благе.
Да какие у меня развлечения?! Прогулки из класса в класс и в библиотеку! Тружусь, как пчела запасаю на зиму знания.
Так а я тебе о чем говорю?!.. Могла бы и обо мне подумать. Каково матери смотреть на тебя? Молодые люди устраивают свою личную жизнь а ты глаз от книжек не отрываешь. Посмотрела бы по сторонам, может и заметила, что все только на тебя и глядят? Даже не сомневаюсь: от одной твоей походки у молодых людей кружится голова, а уж глядя в твои глаза можно потерять дар речи! Может ты их пугаешь своей красотой! К тебе боятся подойти, а?
Дочь хохочет:
Что же мне каждое утро лицо сажей пачкать?
А хоть бы и сажей!.. Делай что хочешь, но хорошего жениха к исходу сентября сыщи! смеется мама. Твои одноклассницы давно замужем. Половина уже уехала за границу и живут, не зная горя.
«Моя Родина большая, великая и необъятная! У каждого есть Отчизна, но моя самая лучшая!» Писали тебе такие сочинения ученики в советской школьной форме?
Нет уже ни Родины, ни школьной формы, ни учеников! Все разъехались, и даже те, кто остался, напрочь позабыли о том, чему мы их учили, с грустью в голосе произнесла заслуженный учитель.
Плохо учили! Розгами надо было, розгами! продолжала дочь беззлобно дразнить маму.
Да нет же, учили лучше всех! просто пришло время Иудушки. Другие ценности, и ничего уже не изменишь! Родина это отчий дом, где горит очаг, который тебя всегда согреет; это книжные полки, заставленные любимыми книгами, и первая из них букварь на твоем родном языке; это коробка с твоими детскими игрушками и пожелтевший альбом с фотографиями А дом, где тебя ненавидят, не поддержат, да еще оберут до нитки это уже не Родина. Ты одна я смотрю осталась примерной ученицей, никак не хочешь соответствовать времени. И напрасно! Пора найти богатого жениха и выбираться из этого дремучего настоящего!
Мама! возмущается, но с долей иронии, дочь. Ты всегда нас учила другому: превыше всего человек, и то что у него внутри! При чем тут богатство?
Учила!.. Но это было в другой жизни, и не мы в этом виноваты!
А кто? Какой злодей нас так околдовал? опять смеется ОНА.
Мне самой стыдно старикам в глаза смотреть. Прохожу отворачиваюсь. Наверно, наше счастье и беда в том, что мы открыты и доверчивы как дети
Бог детей любит! Ветер злых перемен поменяется! Нет ничего вечного. То, что сейчас творится это всего лишь временная неурядица.
Конечно поменяется только когда? Для вечности «временно» это миг, для человека этот миг может растянуться на целую жизнь!
Ты сегодня совсем не в духе. Собрала у себя в душе все черные тучи, так что на небе ни облачка. Брюзжишь как старуха, а ведь тебе самой еще в пору замуж! ОНА обняла маму и поцеловала. Не волнуйся, будет у меня жених. Просто таковой еще не встретился имей терпение. Мы вот только давеча с безнадежно-влюбленной незнакомкой все обсудили.
Я надеюсь, ты получила добрый совет от знающего специалиста о том, что надо чаще показываться на людях и не встречать противоположный пол со словами «отойди, я на улице не знакомлюсь»?
Меня уверили мы столкнемся лбами, и это произойдет совершенно естественно, без всякого кокетства Только дату мне не уточнили.
Тогда тебе надо заняться бегом. А еще лучше бегом с завязанными глазами и желательно по левой стороне тротуара в Англии, соответственно, по правой, чтобы уж точно столкнуться лбами, улыбнулась мама и покачала головой.
Тебе бы только насмешничать! Меня, кстати, на море звали. А вот возьму и поеду!
А ты возьми и поезжай.
И поеду!
Ведь ни за что не поедешь?!
Решительность
Поезд тронулся от перрона и завел свою старую пластику: не то урезанный вальс на счет «раз-два, раз-два, раз-два», не то блюз тихий и спокойный. ОНА сидела у окна, и невидимый саксофонист в ее сердце меланхолично выдувал ноты, не прилагая никаких усилий, будто мелодия лилась сама собой, плавно и неспешно, прямо из его души. Замелькали полустанки, унося вагон прочь. Думать о грядущем было бесполезно, ибо никаких вразумительных планов не было и в помине, а ожидания терялись в сизой дымке, словно проселочная дорога там, за окном; поэтому мысли, не торопясь, потекли в обратную сторону: в прошлое близкое и далекое; захотелось все вспомнить: нужное подписать и разложить в отдельные коробки, ненужное выкинуть в мусорную корзину, а неприятное изрезать на мелки куски и сжечь Но, несмотря на старания, несмотря на самую что ни на есть подходящую для «поисков себя» атмосферу, под умиряющий аккомпанемент колесного блюза, если и удалось что-то упорядочить, то уж никоим образом не было понятно: как этот багаж применить в будущем. Так в раздумьях, воспоминаниях и, как водится, мечтах промчалась ночь; и вот уже южное солнце прокралось первыми лучами сквозь зашторенные окна, приветствуя пассажиров своим гостеприимным и назойливым теплом.
Весь день пролетел так же незаметно и нескучно. Что может быть веселее ничегонеделанья после долгих месяцев сессий, экзаменов и, вообще, всего того, что делается по принуждению? К вечеру ОНА прибыла на станцию назначения; и еще каких-нибудь пять часов ночной дороги, и заблестит, засверкает на горизонте море, и будет с нетерпением ждать того особенного и счастливого момента, когда они (соответственно море и тело) обнимутся и сольются друг с другом.
Здание автобусной станции оказалось почти безлюдным. Очередь в кассу была небольшая, и ей даже подумалось, что ехать придется в полупустом автобусе; так что уже скоро ОНА спокойная и уверенная вышла на платформу, держа посадочный билет.
Устраиваясь в кресло возле окна в предвкушении живописных видов во время поездки ОНА, передвигая сумку, весящую через плечо, вдруг отметила ее непривычную легкость. Не сразу понимая в чем подвох и в каких законах физики кроется упущение, ОНА открыла сумку и на дне ее увидела очертание своего сандалия. Глаза начали расширяться, и рука невольно скользнула внутрь, чтобы тут же, сквозь прореху, показаться с обратной стороны. ОНА смотрела на пальцы, продетые сквозь дыру, напоминающие петуха с гребнем, и почувствовала, как холодеют ее ноги, затем душа (даже учитывая факт о ее спорном месторасположении). В голове страшным вихрем закрутились вопросы: «как», «когда» и «почему». Во рту от страха пересохло настолько, что крику, который уже подступил к горлу, не суждено было вырваться наружу. ОНА лихорадочно перебирала в памяти содержимое своего багажа, теперь уже бывшее, и естественно первое, что пришло на ум, было: паспорт и деньги. Еще раз заглянув в имеющиеся карманы, стало ясно: глагол «было» в прошедшем времени наиболее объективно характеризовал ее ценные вещи.
«Это невозможно!» ОНА встала на четвереньки и посмотрела под сиденьями; обошла несколько раз автобус и отправилась к кассам. Кассир лишь пожала плечами. Потом были изучены все углы, подоконники и щели; двор и газоны были исследованы с той редкой тщательностью, с какой неудачливый грибник с пустой корзиной осматривает последний клочок леса в уповании найти хоть один гриб, когда сквозь деревья уже виднеется станция электропоезда, которая увезет его домой ни с чем Сомнений не оставалось это была катастрофа!