Но пока примем помощь от них.
На экране появилась румяная дикторша, веселым голоском напомнила, что говорил сам Дубовинин, знаменитый на весь мир писатель, автор
Ленинской, Государственной и прочих премий, автор таких-то и таких-то романов, признанный во всем мире...
Яузов с неудовольствием буркнул:
— Ага, уже признанный. То-то совсем недавно она ж его и поливала! Не иначе как тупым деревенщиком не величала.
Сказбуш поднес ко рту коробочку сотового телефона:
— Громовский, проверь выступление Дубовитина... Уже проверяешь? Молодец. Сразу доложи.
Кречет посмотрел хмуро:
— Подозреваешь... куклу?
— Слишком уж быстро, — ответил Сказбуш. — Насколько я знаю, Дубовитина раскачать не просто. А выступления он, как и книги, пишет по два-три
дня. Пишет и перечеркивает, пишет и правит... Точно-точно! На него досье еще с шестидесятых годов лежит. Пухленькое как твоя внучка. Все
привычки знаю. Импровизировать не любит.
— Даже по Байкалу?
Сказбуш поморщился:
— По крайней мере, такое серьезное импровизировать не станет. Да, уверен, что это наложение масок, подгонка голосов и прочие компьютерные
штучки. Когда еще до него дойдет слух, когда еще раскачается с опровержением? А дело будет сделано. Да и не всяк ему потом поверит. Скажут:
виляет лауреат. То так говорит, то открещивается от своих же слов... Не поймешь этих тилигентов!
В Империи, вспомнил я, говорят с чистой американской гордостью: мы, юсовцы, в своей стране производим все, кроме культуры. А культуру
покупаем в Старом Свете. Звучит здорово, вот только к сожалению покупает ее не какой-нибудь француз на имперской службе, а покупает имперский
рынок! А рынок руководствуется массовым вкусом, т.е. вкусом американского слесаря. И хотя у этого слесаря в квартире два компа в Ин-те, оптико-
волоконная связь, и сам получил диплом инженера или менеджера, все равно слесарь есть слесарь. Вот только в России слесари слесарят, а в Империи
управляют общественным мнением и указывают что покупать: памперсы поярче, баб подоступнее, культуру попроще.
Демократия — это правление демоса, народа. Народовластие. Что народ хочет, то в стране и делается. И за ее пределами тоже. Если у соседской
четы пианистов муж с женой поспорили, кто лучше: Бах или Моцарт, американский слесарь всегда готов придти непрошеным в их дом, дать обеим по
хлебалу и объяснить на пальцах, что лучше всех — Майкл Джексон! И чтоб на будущее они это знали и не пытались разводить всякую там гниль с их
гребаными бахами и симфониями, он будет проверять в любое время дня и ночи. И если увидит, что снова тайком занимаются всякими там симфониями,
то придет учить их музыке с седьмым флотом, крылатыми ракетами и свитой послушных должников из НАТО!
В основание доктрины противостояния следует подожить аксиому, что проклятые имперцы ценят свои жизни, свое благополучие и здоровье очень
высоко. В России же традиционно культивировалось залихватское отношение к жизни вообще, тем более — к благополучие и здоровью. Только в России
язвенник не посмеет отказаться от стакана водки, потому что лицо у русского человека тоже есть: беречь здоровье — это же стыдно!
Следовательно, имперец будет избегать драки, в которой ему, к примеру, могут порвать одежду, а вот русскому это не страшно: и одежка
хреновенькая, и с побитой мордой совсем не в стыд, а в доблесть появиться перед народом.
Этот десант у Байкала стал возможен только потому, что имперцы уже привыкли не встречать отпора.