Барр медленно и сосредоточенно жевал. Взгляд его был отсутствующим. Святой отец спросил солдата, откуда тот родом, где живет, когда забрали на войну. Солдат отвечал скупо, не особо желая разговаривать. Беседы не получилось.
С закатом они легли спать под открытым небом, ежась от холода. Эприн думал, что не уснет, но в очередной раз, видно сказалась походная закалка, не заметил, как провалился в глухой сон, что отрезал его от реальности.
Очнулся он от резкого вскрика. Он увидел Барра стоящего в неестественной позе на полусогнутых ногах и пытающегося скинуть кого-то с плеч, а вот кого, в утреннем сумраке святой отец не различил. Разбойник хотел задушить солдата. У нападавшего были едва различимые контуры неестественно длинного и худого тела, в очертаниях которого клубилось серое месиво.
Не думая, Эприн выхватил клинок из сапога и метнул его в разбойника. Клинок с лязгом отбросило в сторону, будто холодное оружие наткнулось на гладкую твердую поверхность.
Разбойник бросил солдата на землю и в мгновение исчез, скрывшись в лесу. Никогда еще святой отец не видел такого быстрого бега. Неизвестный, приминая жухлую траву, растворился среди деревьев, и казалось, что он еще долго мелькал вдалеке.
Лагерь зашумел. Забегали солдаты. Первым подбежал к Эприну испуганный командир отряда.
Как вы, святой отец?
Не беспокойтесь. Не ранен. Как Барр?
Глоз, бросив взгляд на лежащего без сознания солдата, вновь обратился к Эприну:
Что здесь произошло?
Я проснулся от крика. Вижу, кто-то душит Барра. Я метнул клинок, и негодяй скрылся в лесу. Думаю, на меня хотели напасть. Кому нужен солдат. Солдат, видимо, услышал
Ясно, отрезал командир и, кивнув, приказал двум рядовым поблизости: Барра ко мне в палатку! Видимо, он еще не очухался. Дышит хоть? Отлично. Оклемается расспросим. Погодите, святой отец, что вы имели в виду, сказав «кто-то»?
Я не успел рассмотреть, видел его как в дымке. И роста был он головы на две выше Барра.
В дымке? Призрак что ли?
Обычно клинок проходит сквозь призрака, не считаете?
Солдат! гаркнул командир Искать клинок!
Расторопный рядовой быстро нашел оружие в траве и передал его командиру.
Вот видите, святой отец, сказала Глоз, вертя клинком перед собой. Вы оказались абсолютно правы. Это не призрак, но придется дать вам другое оружие.
Эприн, внимательно осмотрев лезвие, заметил, что острие было сколото. Он удивленно глянул на Глоза.
Я, конечно, понимаю, что у вас сильные руки, но не знаю, какую надо иметь броню, чтобы сотворить такое с закаленной сталью.
Командир Глоз! Командир Глоз! закричал подбежавший солдат.
Что, очухался Барр?!
Нет. Но вам стоит посмотреть на это.
Вперед. Святой отец, вы тоже со мной.
Они последовали за солдатом.
Войдя в палатку, солдат испуганно шепнул командиру:
На шее.
Светильник мне. Рядовой подал. Глоз склонился над Барром. Отец Эприн, что скажите?
Эприн взял светильник у командира и, нагнувшись, различил на шее солдата красное пятно с крупную монету. Не заметить такого пятна даже в полумраке палатки было невозможно.
Если сейчас лето задумчиво вымолвил Эприн. Я бы сказал, что это укус ядовитого насекомого или какого-нибудь лесного гада. Очень похоже. Исходя из моих знаний во врачевании, я бы так рассудил. Но сейчас даже днем бывает прохладно. Насекомых нет. Гады ушли в спячку.
Святой отец положил ладонь на шею потом на лоб Барра, затем послушал дыхание, пощупал поочередно запястья, поднял веко, поднося близко к зрачку светильник.
Дыхание правильное. Сердце ровное. Зрачок реагирует на свет и не расширен. Такое впечатление, что ему дали снотворное.
Чепуха! отозвался Глоз. Зачем усыплять солдата?
Эприн, пожав плечами, отдал светильник солдату, встал и вышел из палатки. Он остановился в задумчивости, смотря на то как осеннее солнце лениво пробирается по небу. Вот в это мгновение как раз оно оттолкнулось от горизонта и продолжило путь, скупо одаривая теплом.
Святой отец? произнес Глоз, выйдя следом. Что я скажу вышестоящему начальству?
Говорите все, как я рассказал вам. Я подтвержу ваши слова на любом дознании, ответил Эприн и, не оборачиваясь, зашагал к своей лошади.
Хорошо. Святой отец! Тот остановился и обернулся. А клинок? Эприн отрицательно покачал головой. Ну, как знаете. Чего стоишь?! Быстро ко мне тех, кто стоял в дозоре?!
Последняя фраза относилась к солдату, замешкавшемуся у палатки.
Однако допрос ничего не дал. То, что Глоз предполагал услышать, то он и услышал. Солдаты повторяли одно и то же: никто не заметил, когда лазутчик прокрался в лагерь. Было тихо. А если учесть, что стояла безветренная ночь, то все выглядело крайне пугающе: без единого звука лазутчик просочился в лагерь и повел себя не логично. Зачем нападать на рядового, когда рядом спал более ценный человек святой человек? Да и в чем смысл нападения? Похищения не случилось. Убийство не произошло. Может, это было животное? Если полагаться на слова святого отца, то незваный гость был почти невидим. Командир отряда не верил в существование призраков, как и Эприн, но объяснить по-иному природу этого «привидения» не смог.
Больше всего Глоз был раздосадован в полдень, когда отряд наконец-то соединился с королевским войском. С одной стороны камень с плеч, ибо небольшая миссия завершена, и часть обязанностей перешла в руки королевского маршала, а вот с другой стороны командир готовился к разбирательству. Глоз надеялся на чудо: вдруг Барр оклемается до соединения с войском. Но нет. Лишь ближе к вечеру пострадавший солдат очнулся, и командир привел его на дознание.
В большой палатке при тусклом свете множества плошек за импровизированным столом, состоящим из больших бочек покрытых толстым ковром, сидели маршал Кербент и его адъютанты. Напротив, на стульях расположились отец Эприн, Глоз, Барр и дозорные.
История о нападении уже в который раз была повторена. Адъютанты ничего не говорили, только перешептывались друг с другом. Наконец, очередь дошла до святого отца. Маршал со вниманием выслушал его.
Что ж, я доверяю вам, задумчиво произнес Кербент.
Это было б странно не доверять посреднику Двуликого.
Безусловно, улыбнувшись, проговорил маршал и, обращаясь к Барру спросил: Я верно услышал? Ты ничего не помнишь?
Да, маршал. Почти. Я помню, что каким-то чудом проснулся. То ли почуял, то ли расслышал шорох, то ли, не знаю, как объяснить.
Говори своими словами.
В общем, меня страх обуял. Будто нехороший сон приснился. Или предчувствие. Я открыл глаза, а в следующий миг разбойник набросился на меня. Я вскрикнул и разбудил святого отца.
Барр посмотрел на Эприна. Эприн утвердительно кивнул в ответ.
Продолжай, попросил Кербент.
А дальше, господин маршал, боль в шее. Ну, как бы комар укусил, только сильнее во много раз. А потом Потом ничего не помню.
Это всё?
Да, господин маршал.
Речь Барра была сбивчивой, голос его дрожал, и не удивительно, что Кербент спросил:
Не спеши солдат и успокойся. Тебя никто не тронет. Ты пострадал, ты должен вспомнить все детали этого нападения. Мы должны понять, кто посмел напасть.
Стоит ли говорить
Любая деталь, повысил голос Кербент. Пойми, солдат, даже незначительная деталь весьма важна. Даже какая-нибудь нелепость. Напряги мозги.
Он, ну, то есть, разбойник быстро прошептал на ухо: «Не сопротивляйтесь».
Ты не ошибаешься? Именно «не сопротивляйтесь».
Клянусь. Да. «Не сопротивляйтесь».
Ясно. Маршал задумчиво погладил броду, бросая взгляд на адъютантов. Дознание окончено. Все свободны. И когда палатку покинули люди, Кербент произнес: Ну, господа адъютанты, ваше мнение.
Мы склоняемся к версии о вражеском лазутчике. Только смущает нас описание его внешнего облика.