А ты облетал всю планету?
Да, несколько раз. Конечно, я избегаю летать над морем и над той огромной пустыней, что на юге, тоже. Там нет воды и водятся здоровенные летающие ящеры. Немногим меньше меня. Однажды один такой напал на Алоя и здорово ранил. Алой убил его, но ящер порвал ему крыло, и в горы он возвращался пешком. Не меньше года шёл. А я вот не рискую понапрасну. И стараюсь не летать, где опасно. Ну а над лесами, степью и реками летал. Летел прямо за солнцем и вместе с солнцем возвращался к себе, в эти горы.
И сколько дней занимал такой перелёт?
Я не помню, бескрылый.
Ну хотя бы примерно? Десять дней, месяц, три месяца, сезон?
И примерно не помню. Давно это было.
А почему не летаешь теперь?
Снова этот вопрос, на который я не знал ответа. Почему я больше не делаю многое из того, что делал раньше? Покопавшись в памяти и ничего путного не вспомнив, я пожал плечами:
А зачем? Я же уже видел, что там есть. Мир меняется медленно. Вряд ли там появилось что-то интересное.
Я бы отдал полжизни за то, чтобы облететь планету, сказал бескрылый с этой своей отчаянной храбростью. Чтобы увидеть мир с высоты.
У тебя же нет крыльев, хмыкнул я. Пожадничал Творец, когда создавал твоих сородичей. Слабые, чахлые и живут недолго. Снежным прыгунам и то больше перепало.
А вот и не больше, улыбнулся бескрылый. Мне Творец дал разум. Пройдёт зима, увидишь, сделаю себе крылья.
Ну и свернёшь себе шею.
Может, и не сверну, упрямо сказал бескрылый, глянув на небо. А если и сверну, то прежде увижу мир с высоты. Оно того стоит.
Его горячее желание летать тронуло меня. Я подумал, что такой лёгкий груз, наверное, несложно нести. Я, бывало, таскал камни и потяжелее. Эта мысль была новой и странной. Её нужно было обдумать. Я замолчал. Он тоже помолчал немного, но надолго его никогда не хватало. Вот и сейчас он, как обычно, легко вернулся к прежней теме.
Значит, имена всему, что вокруг нас, дал ты?
Я и Алой, рассеянно отозвался я. Алой даже больше. Это происходило долго, потому я и помню. Сначала это были просто разные звуки, а смысл у них появился много позже.
Как это?
Я пожал плечами.
Теперь это сложно объяснить. Я помню только ощущение. Сначала мы просто кричали, чтобы привлечь внимание друг друга или указать на что-то. Потом родились первые слова. Со временем их стало много, и появилась потребность в системе. Алой всегда был живее, подвижнее меня, он всё время что-то затевал, вечно экспериментировал. С языком тоже. Алой многое придумал. Например, способ отделять живое от неживого, действие от предмета
Бескрылый неожиданно прервал меня.
Ты поссорился с Алоем, Рис?
Нет, удивился я. С чего ты взял?
Ну я здесь всё лето, и ни разу его не видел. А судя по твоим рассказам, раньше вы часто встречались.
Часто по нашим меркам, не по твоим. Иногда мы не видимся по нескольку сезонов, а то и году, но это вовсе не значит, что мы в ссоре. Просто нет нужды встречаться. Захочет поболтать, прилетит. Хотя лучше было бы, чтобы он увлёкся чем-нибудь и забыл обо мне на какое-то время.
Ты за меня беспокоишься? понял бескрылый. Не волнуйся, я спрячусь.
Ты, возможно, и успеешь забиться в какую-нибудь щель в скалах, кивнул я, а вот следы твоего существования быстро скрыть не получится. Думаешь, Алой поверит, что я сложил этот шалаш? Или обрёл вкус к палёной пище?
Разве это место не твой дом? нахмурился бескрылый. В низине говорят: «Серые скалы урочище Риса. Синие камни гнездо Алоя». Это не так?
Так, удивился я. Похоже, люди в низине знали о нас чересчур много для существ, никогда не забиравшихся в горы.
Почему же ты боишься, что он найдёт меня здесь?
Я не боюсь. Ты должен бояться.
Разве ты не сможешь меня защитить? озадаченно спросил бескрылый.
Зачем мне это делать? не менее озадаченно переспросил я.
Но ты же спас меня заботился обо мне. Разве есть разница в том, кто хочет отнять у меня жизнь, камни, голод или Алой?
Ещё одна мысль, которую надо обдумать. Это существо своим появлением значительно усложнило моё существование. Я уже несколько сотен лет так много не говорил, не вспоминал и не думал. Одна часть меня противилась этому, а другая радовалась.
Я не позволю ему убить тебя, наконец сказал я. Не знаю почему, но мне не хочется видеть твою смерть. Только он ведь может прилететь и в моё отсутствие. Скоро зима, в сильные холода я всегда зарываюсь в снег и сплю. А Алой не осторожничает. Он летает в любое время. Может найти тебя и напасть.
Будем надеяться, что снег замаскирует следы моего пребывания здесь, рассеянно отмахнулся бескрылый. Скорее я рискую умереть от холода, чем от руки Алоя. Весь сушняк на плато я уже собрал. Осталось только сломать деревце у источника, и дров больше не будет. Да и с едой будет туго. Прыгуны на зиму спускаются с гор.
Это верно, подтвердил я. Сначала прыгуны, потом кроффы. А ящеры впадают в спячку. Скоро здесь ни единой живой души не останется. Только птицы.
Вот-вот, кивнул бескрылый. А запасов на зиму я сделать не успел. Только закоптил несколько рыбин да пару снежных прыгунов засолил. Ну, ещё немного ягод. И дров совсем не осталось.
Научись спускаться в распадок, посоветовал я. Говоришь, Творец дал тебе разум, так воспользуйся даром.
* * *
Видно, бескрылый внял совету. И когда снег в горах начал темнеть, по склонам побежали ручьи, а снежные прыгуны вновь вернулись на вершины, он был всё ещё жив. И даже окреп.
Одежда, в которой бескрылый пришёл в горы, совсем износилась. Он сшил себе новую из шкур снежных прыгунов. Их мех позволил ему пережить сильные морозы. Мех и огонь. За дровами он спускался в распадок по верёвке, и на ней же поднимал наверх вязанки хвороста.
Несколько раз за зиму я приносил ему рыбу. Но основной пищей, я думаю, у него были птицы, зимующие в распадках. Он наловчился ставить на них силки.
В один из первых хороших, по-настоящему весенних дней, когда я спустился на плато, бескрылый жарил несколько маленьких птиц, нанизав их на прутик.
Вот и весна пришла, Рис! крикнул он, завидев меня. И рассмеялся. Конец царству Алоя! Он принялся прыгать вокруг очага, выкрикивая бессмысленные слова.
Алой вовсе не любит зиму, буркнул я, удивлённый его возбуждением. Почему ты ведёшь себя, как крофф во время гона?
А разве тебе не весело? улыбнулся он. Солнце светит, снег тает, пахнет весной. Это ли не повод для радости?
Просто ещё один сезон кончается, равнодушно отозвался я. Время линьки.
Линьки? заинтересовался бескрылый. Ты имеешь в виду зверей или змей?
Не только. Я потёр плечо, и кусок старой, шершавой кожи пошёл трещинками, сквозь них виднелась блестящая, новая. Скоро придётся наведаться к горячим источникам. В тёплой воде хорошо отходит старая кожа.
Возьми меня с собой, Рис. Пожалуйста. Бескрылый умоляюще сложил руки. Там, где тебе час лету, мне пешком не дойти и за неделю. Прошу тебя.
Ладно, отозвался я. Возьму.
Горячая вода! воскликнул бескрылый и снова принялся прыгать. Для счастья мне не хватало только горячей воды! Жаль только, чистой одежды нет. Мои старые вещи совсем расползлись. Уж и чинить нечего.
Можно сшить новые, задумчиво предложил я. Ты умеешь ткать?
Что? не понял бескрылый.
Я кивнул:
Ага. Всё так. Алой никогда не любил этого занятия, вот и не научил ему людей с равнины. Я знаю, заметил, что одежда твоя вязаная, а не тканая.
Научишь меня?
Это несложно. Только нужно дождаться, когда снег сойдёт.
Между лесом и степью длинной полосой, упиравшейся в болота на юге, рос тростник. В то время, когда мы с Алоем придумывали себе развлечения, этот тростник хорошо послужил нам. Полые трубки, лёгкие и прочные, шли на дудочки, рукоятки для мотыг и лопат, опоры для навесов и основу для ткацкого станка. Алой всё время что-то изобретал музыкальные инструменты, круг, чтобы лепить из глины, механизм, заставляющий воду подниматься вверх, и многое другое. Но ткать придумал я. Правда, освоив это занятие, я сразу его забросил, и станок, на котором я ткал себе тот саронг, что ношу до сих пор, уже давно сгнил. Да и сам саронг поизносился, пора сшить новый. А для этого придётся снова собрать станок и соткать полотно. Заодно и бескрылого научу.