Вниз свети, зачем же ты в лицо?.. Вот. Ты ранен?
Не знаю Только в ушах гудит очень
Контузило Подожди-ка Еще живая. Захлебнется, пожалуй.
В двух шагах от Степки он склонился над женщиной, лежавшей в воде, и приподнял ее.
Это была ракетчица. Голова ее беспомощно откинулась назад.
Держите ее, дяденька Я помогу, сказал Степка и спустился в холодную воду.
Фонарь не урони, предостерег мужчина. Без фонаря совсем плохо.
Ракетчица сопротивлялась, когда они ее понесли. Бессознательно она цеплялась за все, что попадало ей под руки, и они с трудом добрались до соседнего подвала. Здесь взрыв произвел меньшее разрушение, и жертв было немного.
Около стены были составлены уцелевшие кровати, на них лежали скамейки, образуя помост. Забравшись на эту площадку, люди жались друг к другу.
Ракетчицу положили с краю помоста. Какая-то женщина стала приводить ее в чувство, растирая виски и хлопая по щекам.
Фонарик свой Степка отдал мужчине.
У стенки кто-то заплакал.
Опять слезы?.. Товарищи, мы же условились. Главное без паники, сказал мужчина.
И без того воды много, неожиданно сказала женщина, возившаяся с ракетчицей.
Сильно прибыла?
Если так будет прибывать, то часов на десять хватит.
А за десять часов можно новый дом построить
Стучат стучат!
Наступило молчание, и Степка ясно услышал глухой стук за стеной. Там работали дружинники, разбирая завал.
Им надо ответить, сказал Степка.
Стучали уж, хрипло ответил кто-то. Вопрос в том, успеют ли раскопать нашу могилу, пока нас не затопит?
Конечно успеют, уверенно сказал мужчина.
Снова наступило молчание, и только где-то в глубине подвала по-прежнему выкрикивал высокий женский голос: «Оленька! Оленька!»
Чего она кричит? тихо спросил Степка.
С ума сошла
В это время ракетчица пришла в себя и села на краю помоста. Она оглянулась по сторонам и со стоном закрыла лицо руками.
Успокойтесь. Вы живы и, кажется, целы, ласково сказал мужчина, похлопав ее по руке. Затем он повернулся к Степке. Послушай, паренек, фонарик твой я заберу, а то спички кончились.
Возьмите, дяденька, сказал Степка. Ему ужасно нравился этот спокойный и дельный человек.
Пойду искать. Там еще много живых.
Я пойду с вами Я врач, сказала женщина, возившаяся раньше с ракетчицей, и прыгнула в воду.
Когда они скрылись в другом отделении подвала, наступила темнота и напряженное молчание.
15. В берлоге врага
Мишка пошевелился, и собака сердито заворчала. Положение создалось скверное. Он слышал, как собака бегала вокруг машины, скребла когтями по борту.
Грумик! Грумик! ласково позвал он, но в ответ собака залилась злым лаем.
Чтоб ты сдох! выругался шепотом Мишка.
Собаки он не видел, но по тому, что она доставала передними лапами борт грузовика, понял, какого роста этот Грумик. Лай его тоже говорил, что играть с Мишкой он не собирался. Время тянулось мучительно долго, и Мишка продрог до костей.
Наконец хлопнула дверь на крыльце, и женский голос позвал:
Грумик, иди домой!
Лай сменился довольным повизгиванием, но сейчас же собака бросилась к грузовику и снова залаяла.
Что ты там нашел, Грумик?
Снова повторился визг и грозный лай в сторону машины. Видимо, женщина поняла собаку и, встревоженная, ушла в дом. Скоро двери хлопнули вторично, и во двор с лампой в руках вышел шофер. Жена его стояла с ним рядом. Мишка лежал не дыша, притаившись в углу кузова, но это ему не помогло.
Что он? Крысу учуял?
Нет. Ты посмотри, Сеня. Он бы так лаять не стал.
Ну, хорек забрался. Что там, Грумик? Ищи!
Грумик царапал лапами по борту.
Ну-ка, подержи лампу, Катя.
Едва лишь шофер встал на подножку и заглянул в кузов, как сразу увидел съежившегося мальчика.
Верно! Тут кто-то есть Эй, гражданин! толкнул он в спину скорчившегося Мишку.
Притворяться дальше было бесполезно, и Мишка нехотя поднялся.
Ты как сюда попал?.. Постой, постой Свети-ка на него, Катя. Э-э-э! Да это знакомый! Как же это ты с Петроградской стороны сюда угодил?
А я с вами приехал.
В гости? басил добродушно шофер, помогая Мишке выбраться. Вылезай, коли в гости приехал, проходи в горницу Нельзя, Грумик!
Он пропустил Мишку вперед себя на крыльцо и запер за собой дверь.
Садись, гость, сказал шофер, указав на табуретку, а сам прошел в конец комнаты к столу, на котором стояла еда, пустая пол-литровая бутылка из-под водки и шипел самовар.
Очутившись в теплой, чистенькой комнате, Мишка стал дрожать, и чем дальше, тем больше, так что через две минуты у него зуб на зуб не попадал.
Жена шофера хмуро смотрела на лихорадящего мальчика и, ни слова не говоря, села напротив.
Зачем ты приехал? спросил шофер, принимаясь за прерванный ужин.
А я сам не знаю, еле выговорил Мишка.
Хотя его знобило, но голова была ясная, и он не терялся.
Как это сам не знаешь? Как тебя зовут?
Степка, на всякий случай соврал Мишка, вспомнив своего приятеля, дежурившего сейчас где-то на Петроградской стороне.
Степка?.. Ты рассказывай, рассказывай.
Сеня, ты погляди, как он замерз. Трясется, бедный, даже смотреть страшно, с жалостью сказала женщина.
Ничего, это ему на пользу. Отогреется.
Дать ему чаю горячего?
Не надо. Пускай сначала скажет, зачем приехал.
Наступило молчание. Мишка сжал зубы и, затаив дыхание, напряг все мускулы, отчего сразу перестал трястись, и только где-то внутри, под ложечкой, осталась неприятная дрожь.
Собака лежала около хозяина и, положив лапы, смотрела на мальчика. Шофер громко чавкал и тоже не спускал глаз с гостя. Покончив с едой, он подошел к жене и, обняв ее за плечи, сел рядом на один стул.
Ну так что? Будешь говорить?
А чего говорить?
Зачем ты приехал?
Да так прицепился, значит, хотел к дому подъехать, а потом машина шибко поехала, я и побоялся соскочить Ну и, значит, заехал, сам не знаю куда сказал он, глядя ясными глазами прямо в лицо шоферу.
Объяснение было настолько правдоподобным, что шофер задумался. Ему ли не знать ленинградских мальчишек! Прицепившись к трамваю, к троллейбусу, к грузовику, они не пропустят удобного случая бесцельно прокатиться в любом направлении. Можно сказать с уверенностью, что если бы им удалось пробраться на аэродром, то и тут они, ни секунды не задумываясь, уцепились бы за шасси первого поднимавшегося самолета. Но тут случай был особый. Мишка относил письмо к «их» человеку и принес очень странный ответ.
Шофер достал из кармана портсигар и молча закурил. Затем вынул часы и посмотрел на них. При взгляде на эти часы Мишка чуть не подпрыгнул. Черные, с золотым ободком, они были как две капли воды похожи на те, что он видел у однорукого и на столе у майора. У мальчика в голове мелькнула озорная мысль.
Вы не знаете, сколько сейчас времени? четко сказал Мишка.
Шофер внимательно посмотрел на него. Мальчик был бледен, глаза его блестели. Он медленно повернул часы циферблатом к мальчику.
Мишка не мог рассмотреть, где стоят стрелки, но так же решительно и четко продолжал говорить слова, врезавшиеся ему в память:
А у вас не найдется закурить?
На губах шофера заиграло нечто вроде улыбки, и он, не спуская глаз с бледного лица мальчика, спросил:
А ты что куришь? Махорку или табак?
Папиросы, твердо сказал Мишка.
Шофер неожиданно расхохотался, вылез из-за стола и хлопнул Мишку по плечу. Смеялся он долго, весело, и ему вторил веселым лаем Грумик, запрыгавший вокруг хозяина.
Ну и парень!.. Заводной повторял он между взрывами смеха.
Немного успокоившись, он обратился к жене, которая с недоумением смотрела на эту странную сцену:
Вот это парень! Покорми-ка его, Катя. Так ты, значит, только папиросы куришь?!
Через пять минут Мишка хлебал жирные горячие щи из свежей капусты и не поднимал глаз от тарелки. Что, если шофер начнет его о чем-нибудь расспрашивать? Одно неосторожное слово выдаст его, и тогда конец. Живым отсюда ему не уйти.