— Продолжайте, продолжайте, — пробормотал Хутиэли.
— Вы действительно его терпеть не могли?
— Чепуха! — воскликнул Зайдель. — Если уж так пошел разговор, то все было наоборот! Мы с Ариком дружили несколько лет, а потом появилась Соня и все разрушила. У нее есть такая особенность — все разрушать вокруг себя.
— О чем ты говоришь? — вскинулась Соня.
— Помолчи, ты сама начала! Сначала ты флиртовала со мной, потом — с Ариком, а недавно начала встречаться с… ну, неважно… Арик жутко ревновал, грозился, что убьет обоих.
— А вы? — вставил Хугиэли. — Вам было все равно?
— Я давно понял, что Соня просто кокетка. Глупая кокетка!
— Как ты смеешь! — воскликнула актриса и сжала кулачки. Беркович быстро встал между ней и Зайделем.
— Вы лучше спросите у нее, где она была все утро! Я хотел за ней заехать и звонил домой, но мать сказала, что Соня давно ушла. А сотовый телефон был отключен, я так и не сумел до нее дозвониться. Приехал сюда, а она уже здесь, я догнал ее на дорожке. Спросите ее, когда она сюда приехала!
Соня Аккерман неожиданно заплакала, обхватил плечи руками.
— Прекратите! — резко сказал инспектор. — Ваши обвинения понятны, и мы примем их во внимание. Но держите все-таки себя в руках. Это ведь всего лишь ваше личное мнение, и не более того.
Взгляд Зайделя был прикован к чему-то за спиной инспектора, а Беркович успокаивал девушку и тоже не мог видеть, на что смотрел актер. С неожиданным возгласом Зайдель бросился вперед и опустился на колени перед погасшим костром.
— Эй, ну-ка отойдите! — крикнул инспектор. — Что вы делаете?
Но Зайдель уже встал на ноги. В руке он держал женскую сережку.
— Видите! — возбужденно сказал он. — Вы видите? Это сережка Сони! Я сам видел на ней эти серьги!
Хутиэли отобрал у Зайделя сережку. Сержант Беркович, оставив Соню на попечении патрульного Авнери и подошел к инспектору. Сережка, судя по ее виду, побывала недавно в сильном пламени и почти обуглилась.
— Это сережка Сони, — как заведенный повторял Зайдель.
Хутиэли и Беркович одновременно посмотрели на девушку, которую поддерживал Авнери. В ее ушах не было серег. Соня встретила взгляды полицейских и смертельно побледнела.
— Я… — пролепетала она. — Вы что… Это…
— Это действительно ваша вещь? — спросил Хутиэли, протягивая сережку на ладони.
— Моя… — прошептала Соня. — Но… У меня неделю назад пропали серьги… Я не могла их найти…
Беркович опустился на колени перед погасшим костром и указательным пальцем пошевелил золу в том месте, где Зайдель подобрал сережку. Зола была еще теплой. Беркович вытер палец носовым платком и встал с колен.
— Хорошая история, — пробормотал он. — Сразу выдает дилетанта.
— Ну-ка, ну-ка, — сказал Хутиэли, с интересом наблюдая за действиями Берковича. — Похоже, что у тебя сложилось определенное мнение.
— Да, — кивнул Беркович. — Вот господина Зайделя интересовало, где была утром Соня Аккерман. А мне интересно, где был сам Зайдель. И почему он появился здесь сразу после Сони. Может, он за ней следил?
— Вы думаете, о чем говорите? — холодно поинтересовался Зайдель.
— Конечно, — кивнул Беркович. — И когда говорю, и когда делаю. Инспектор,
— обратился он к Хутиэли, — вы же видите, сережка побывала в сильном огне, в открытом пламени.