Людмила Федорова
Историческая проза
Империада
Начало империи
1720 год. В покоях будущего первого императора России были закрыты окна, открыты все шкафы, кругом были разбросаны камзолы, кафтаны-жюстокоры, шпаги и сапоги с голландскими ботинками.
Пётр не любил наряжаться, его любимой одеждой была солдатская зелёная форма с сапогами-болотниками, но сегодня её никак нельзя было одеть: именно в тот день Пётр должен был стать императором.
Алексаша! Помоги, я не знаю, во что нарядиться на собственное миропомазание! У меня осталось пять минут! Ну, Санька!
Из соседней комнаты появился Алексаша, точнее Александр Данилович Меньшиков, друг и названный брат Петра. Он глянул на друга и залился смехом от души:
Иди так! Женщины будут в восторге!
Эй, малой братец, или, как говорят на англицком , little brave, я с тобой не шуточки шучу! закричал Пётр, но Алексаша подошёл спокойно к шкафу и достал парчовый камзол, а к нему белоснежную рубашку и расшитый кафтан-жюстокор.
My older brave, к этому нужны ещё белые чулки и голландские башмаки с золотой пряжкой. И не надо на меня кричать, я умею проявлять характер не хуже тебя тихо с улыбкой сказал Алексаша.
Извини, Алексаша, просто я уже два года не был в свете, вообще, после ухода Алексеюшки , я стал нервный смутился Пётр.
Да ладно, не извиняйся, я знаю, как тяжело тебе в день памяти Алексея казаться весёлым. Поверь, мне так же больно
Пётр оделся и повернулся к Алексаше.
Шикарно! Молодчик! одобрил вид Петра Алексаша.
Два названных брата обнялись, мягкие руки Алексаши обвили богатырские плечи Петра.
Ах, Петер, у нас столько всего позади! А помнишь, как мы познакомились? А как ты привёл меня в Преображенскую крепость? А как мы с тобой побратались? задумавшись, спросил Алексаша.
Как хорошо, что ты у меня есть! Как я могу забыть, всё, что связано с тобой?! с улыбкой сказал Пётр.
Но в эту минуту вошёл слуга и объявил, что карета давно прибыла и царица Екатерина уже готова к выезду.
Шла роскошная служба в церкви, Пётр, возвышаясь, как богатырь, над придворными, взял под ручку жену, а Алексаша держал край мантии Петра.
Этот Меньшиков! Вцепился в Петра, как кошка, не даёт занять место видным боярам! возмущались родовитые дворяне и бояре, но Петру было всё равно.
Потом был бал, но Пётр сидел понурый.
Супруг, вы не хотите пригласить на тур вальса свою жену? намекнула Екатерина Петру, но новоиспечённый император ответил:
Нет, не хочу. Настроения нет
Вы будете скорбеть по этому наглому предателю Алексею?
Тут ноздри Пера раздулись, лицо раскраснелось, перекосилось так, что все присутствующие ужаснулись, Пётр крикнул на жену:
Ты ничего не понимаешь и не смеешь судить о моём горе: я сына потерял!!!
Екатерина села в испуге, но Алексаша успокоил Петра, обняв и шепнув:
My older brave, успокойся, мы будем всегда помнить Алексеюшку, а другим об этом знать не надо
Тут подали «кубок фавора» , Петр, молча, указал на Алексашу.
Друзья выпили из кубка, и Алексаша почувствовал себя неважно: ноги стали подкашиваться, голова закружилась.
Давай сбежим с бала! предложил Алексаше Пётр.
Хорошо, я скажу своей жене, чтобы она лично привела наших коней. А куда поедем? озадачился Алексаша.
Поминать Алексея ответил Пётр.
Скоро Алексаша и Пётр были в поле рядом с камнем, на котором была надпись: «Алексей Петрович Романов».
Выпив по стопке, названные братья помолились, Алексаша даже прослезился на крепком плече Петра. Справив такие скромные поминки, Пётр и Алексаша сели на коней и уехали далеко в поле, где спешились и легли на траву.
Вот скажи мне, Алексаша, грызя соломинку, начал слегка опьяневший Пётр, мы названные братья 45 лет без нескольких месяцев, ты видел меня в богатырской силе, славе, ты видел, что я каждый свой день стараюсь провести с пользой для России. Ты видел меня и слабым, ты видел, как я, тьфу, вспоминать срамно, испугался Софки , ты знаешь меня, как никто другой. Скажи, как ты считаешь, виновен я в кончине своего сына?
Знаешь, задумался Алексаша это очень спорный вопрос. Скорее нет, чем да, я бы ответил. А теперь ты так же по-братски честно ответь: ты когда-нибудь сомневался в моей верности?
Но Пётр не ответил на вопрос Алексаши: новоявленный император уснул.
А на следующий день Пётр, Алексаша и Екатерина отправились открывать мореходное училище в Санкт-Петербурге. Пётр сам экзаменовал поступающих, и, наконец, перед ним предстали самые лучшие.
Как зовут вас, молодец? пожимая новичку руку, спросил Пётр.
Челюскин сказал молодец и застыл в оцепенении.
Что удивило тебя, мальчик мой? спросил с улыбкой Пётр.
Что у вас, ваше императорское величество, извините, мозоли на руках!
Да, у меня мозоли сказал Пётр, сняв перчатку потому что до зари я уже поработал на верфи, и делаю это регулярно
Потом Пётр вышел и обратился ко всем ученикам:
Да, вы правильно заметили: у меня мозоли от трудов во имя родины, я хочу, что и вы с таким же рвением служили России!
После этого Екатерина уехала во дворец в свои покои, а Пётр и Алексаша поехали на строительство первой на Руси медицинской академии. Пётр раздавал указы, сам таскал балки. Вдруг бригадир сказал:
Не положено мерить в аршинах: в метрах надо
Пётр побагровел от гнева и закричал:
Чем тебе, французишка, аршины наши не понравились?! В Неве хочешь искупаться?!
Мой милый старший братик, не горячись, не надо никого в Неву, ты сам любишь, всё чтоб было по-заграничному
У Петра отлегло на сердце от ласкового тона Алексаши, но он ответил:
Я не просто иноземное люблю, я перенимаю от них только лучшее: образование, строительство, науки. И нужно будет нам это делать ещё лет 20, а потом мы и Европу обгоним, вот увидишь, милый братик!
После строительства медицинской академии взялись проверять закладку мостовой.
Всё готово, ваше императорское величество, можете проехать по ней в карете! уверял ответственный за мостовую граф Шереметьев.
Пётр с Алексашей едут в карете, смотрят в окно: красивая кирпичная мостовая. Но что-то не то по ощущениям
Алексаша вдруг засмеялся и сказал:
Какие мы дураки, Петер!
А почему? удивился Пётр.
А ты вылези, да потрогай эту мостовую!
Пётр вылез и тут только понял, что мостовая-то деревянная, раскрашена под кирпич просто! Ох, и накричал Пётр на Шереметьева, и сказал, что в последний раз прощает его, и то за былые заслуги.
А потом Пётр работал в кабинете. Как всегда, Пётр сидел и планировал свои дела с одной мыслью: «Чтобы ещё для России сделать полезного, хорошего», и планировал Пётр новый корабль: «Назову в честь любимых святых: апостолов Петра и Павла». Вдруг в кабинет зашёл Алексаша с чертежом и изрёк:
Петь, смотри, какой корабль получится!
Пётр посмотрел и как представил размер этого корабля, так ужаснулся:
Я хотел назвать новый корабль «Пётр и Павел», но этот нужно однозначно назвать «Двенадцать апостолов»!
Днём они занимались государственными делами, с утра и вечером строили корабль «Двенадцать апостолов», лишь поздней ночью названые братья могли сесть у камина, выпить по чашечке кофе и побеседовать.
А я тебе шубку барсовую привёз, ты всё мёрзнешь, братик вручил подарок Алексаше Пётр.
Вот стал ты императором, не будешь меня любить, подарочки мне дарить шутливо огорчился Алексаша.
Буду пуще прежнего любить, подарочки дарить! воскликнул, прижав брата, Пётр.
Потом братья ещё долго обсуждали пережитое: и стрелецкий бунт, и полтавскую битву, и ботик, и строительство школ. Вспомнили Пётр и Алексаша и как ругались они, и как мирились, и как жизнь были готовы друг за друга отдать, и рисковали ради друг друга.
А потом запели:
«А милые бранятся только тешатся!».
Прошло пять лет, многое за это время было сделано, и не было у Петра с Алексашей ни одного выходного.