Миссис Витла поминутно выходила из комнаты, занятая делами по хозяйству. Отца еще не было дома. Он поехал куда-то в другой конец округа, надеясь продать там одну из своих машин, его ждали домой к ужину. Юджину было все равно, дома отец или нет. Мистер Витла, когда бывал в хорошем настроении, любил подтрунивать над детьми, причем всегда в одном и том же духе: он подмечал просыпающийся в них интерес к другому полу и предсказывал, что все их пылкие увлечения завершатся когда-нибудь самым прозаическим образом. Он любил говорить Миртл, что она выйдет замуж за ветеринара, а Юджину прочил в жены некую Эльзу Браун, у которой, как уверяла миссис Витла, были сальные локоны. И Миртл, и Юджин принимали эти замечания добродушно, Юджин даже удостаивал их снисходительной усмешки он любил шутку; но уже в этом возрасте он трезво судил об отце. Он видел, как жалко его занятие, и ему было смешно, что подобная профессия может предъявлять права и на него, Юджина. Он таил свои чувства, но в нем кипел протест против всего заурядного, словно раскаленная лава в кратере вулкана, который время от времени зловеще дымится. Ни отец, ни мать не понимали его. Для них он был странный мальчик, мечтательный, болезненный, еще не отдающий себе отчета в том, чего он, собственно, хочет.
А, вот и ты! сказала Миртл, когда он вошел. Садись сюда.
Стелла встретила его чарующей улыбкой.
Юджин подошел к камину и стал в позу: ему хотелось произвести впечатление на девушку, но он не знал, с чего начать. Он так растерялся, что не мог сказать ни слова.
Вот и не угадаешь, что мы делали! защебетала Миртл, приходя ему на помощь.
А что? смущенно отозвался он.
А ты отгадай. Ну, попробуй.
Хоть разочек, прибавила Стелла.
Жарили кукурузу, осмелился предположить Юджин, невольно улыбаясь.
То, да не то.
Это говорила Миртл.
Ее подруга не сводила с Юджина широко раскрытых голубых глаз.
Еще разок, предложила она.
Каштаны! догадался он.
Она весело кивнула. «Какие волосы!» подумал Юджин. Затем спросил:
А где же они?
Вот вам один, ответила его новая знакомая и, смеясь, протянула ему на ладони каштан.
Под действием ее ласкового смеха к нему стал возвращаться дар речи.
Жадина! сказал он.
Как не стыдно! воскликнула она. А я отдала ему свой последний каштан. Не давай ему ничего, Миртл.
Беру свои слова обратно, поправился он. Я не знал.
Ничего он не получит! заявила Миртл. На, Стелла, держи, а ему не давай! И она высыпала последние каштаны Стелле на ладонь.
Юджин понял, что от него требовалось. Это был вызов его приглашали отнять каштаны силой. Пожалуйста, он готов.
Ну дай же! Он протянул руку. Так нечестно.
Стелла покачала головой.
Только один! настаивал он.
Она все так же медленно и решительно покачала головой.
Только один, просил он, придвигаясь.
Золотистая головка не сдавалась. Но рука, державшая каштаны, была так близко к Юджину, что он мог схватить ее. Девушка хотела было убрать ее за спину и там переложить каштаны в другую руку, но он подскочил и крепко сжал ее запястье.
Миртл! Выручай! позвала она.
Миртл бросилась на помощь. Их было двое против одного. В самом разгаре борьбы Стелла увернулась от Юджина и встала. Ее волосы задели его по лицу. Он крепко держал ее маленькую ручку. На мгновение он заглянул ей в глаза. Что это было? Он не мог бы сказать. Но только он выпустил ее руку и подарил ей победу.
Ну вот, улыбнулась она. А теперь я дам вам один каштан.
Он схватил каштан и засмеялся. Но гораздо больше ему хотелось схватить ее в объятия.
Незадолго до ужина вошел отец и подсел к ним, но немного погодя взял свежий номер чикагской газеты и ушел читать в столовую. А потом мать позвала всех ужинать, и Юджин сел рядом со Стеллой. Его занимало все, что она делала и говорила. Когда ее губы шевелились, он наблюдал за тем, как они шевелятся. Когда обнажались ее зубы, он думал о том, какие они красивые. Светлый завиток у нее на лбу манил его, словно золотой пальчик. Только сейчас он понял всю прелесть выражения «золотистые пряди волос».
После ужина он, Миртл и Стелла вернулись в гостиную. Отец продолжал читать в столовой, а мать принялась мыть посуду. Миртл вскоре ушла помогать ей, и Юджин остался со Стеллой вдвоем. Теперь, когда они были одни, Юджин не решался говорить. Что-то в ее красоте сковывало его.
Ты любишь школу? спросила она, помолчав. Ей казалось неудобным сидеть молча.
Не очень, ответил он. Там нет ничего для меня интересного. Я думаю бросить учение и начать работать.
А что ты собираешься делать?
Еще не знаю, может, стану художником.
Впервые он признавался в своем честолюбивом стремлении. Зачем, он и сам не знал.
Но Стелла пропустила это признание мимо ушей.
Я боялась, что меня не примут в выпускной класс, сказала она, но меня приняли. Директор школы в Молине написал здешнему директору.
Они в таких случаях ужасно придираются, сочувственно отозвался он.
Она встала и принялась рассматривать книги на полке. Он не спеша последовал за ней.
Ты любишь Диккенса? спросила она.
Очень, сказал он серьезно.
А мне он не нравится. Он слишком длинно пишет. Я больше люблю Вальтера Скотта.
И я люблю Вальтера Скотта, сказал он.
Сейчас я тебе назову одну книгу, которая мне очень нравится.
Она замолчала, губы ее приоткрылись. Она силилась вспомнить название книги и подняла руку, словно хотела поймать его в воздухе.
«Русое божество»! воскликнула она наконец.
Да, прекрасная вещь, одобрил он. Помнишь, как собираются принести в жертву Аваху?
Да, и мне это понравилось.
Она взяла с полки «Бен-Гура» и стала неторопливо перелистывать книгу.
Это тоже замечательный роман.
Да, чудесный!
Они умолкли. Стелла подошла к окну и остановилась под дешевыми тюлевыми занавесками. Ночь была лунная. Деревья, в два ряда окаймлявшие улицу, стояли голые; трава была бурая, мертвая. Сквозь тонкие ветви, сплетавшиеся в серебряную филигрань, они различали огни ламп в других домах, светившиеся через приспущенные шторы. Человек прошел мимо в полумраке мелькнула его черная тень.
Красиво, правда? сказала она.
Юджин подошел ближе.
Замечательно, ответил он.
Скорей бы настали морозы и можно было кататься на коньках. Ты любишь коньки? Она повернулась к нему.
Ну еще бы, ответил он.
Ах, как хорошо на катке в лунную ночь. В Молине я много каталась.
Мы здесь тоже часто катаемся. Ведь у нас тут два озера.
Ему вспомнились ясные хрустальные ночи, когда лед на Зеленом озере трескался с глухим гулом. Вспомнились шумные толпы конькобежцев, далекие тени, звезды. Юджин до сих пор не встречал девушки, с которой было бы приятно кататься. Он ни с одной не чувствовал себя легко. Однажды он упал вместе со своей спутницей, и это чуть не отбило у него охоту ходить на каток. Со Стеллой ему было бы приятно кататься. Он чувствовал, что и она, пожалуй, охотно будет кататься с ним.
Когда подморозит, можно будет пойти всем вместе, осмелился он сказать. Миртл тоже катается.
Вот и чудесно! захлопала в ладоши Стелла.
Она долго, не отрываясь смотрела в окно, потом вернулась к камину и, задумчиво потупившись, остановилась перед Юджином.
Как ты думаешь, твой отец не уедет отсюда? спросил он.
Он говорит, что нет. Ему здесь нравится.
А тебе?
Да теперь и мне нравится.
Почему теперь?
Потому что раньше мне здесь не нравилось.
Почему?
Да потому, должно быть, что я никого не знала. А теперь мне нравится.
Она подняла глаза.
Он подошел чуть ближе.
У нас славный городок, сказал он, но мне тут нечего делать. Я думаю в будущем году уехать отсюда.
Куда же ты поедешь?
В Чикаго. Я ни за что здесь не останусь.
Она повернулась к огню, а он подошел к ее стулу и оперся на спинку. Она чувствовала, что он стоит совсем близко, но не шевельнулась.
Но ведь ты вернешься? спросила она.
Возможно. Как сложится жизнь. Вероятно, вернусь.