Ужас! Глаза у Васьки стали круглыми, как блюдца.
Так, пойдем-ка со мной в студию, сказала я. Посмотришь, может, что-нибудь еще там пропало, кроме картины. Ну, той, что стояла на треноге.
На мольберте, напомнила Васька правильное название треноги, и мы в очередной раз отправились в студию.
Перси, который все время вальяжно валялся возле Василисиных ног, вскочил и тоже собрался было проникнуть на запретную территорию, но решительно и бесцеремонно был выкинут хозяйкой обратно за дверь.
А тебе туда нельзя! Тоже мне сыщик.
Сыщик или нет, сказала я задумчиво, а одну улику он уже нашел.
Мы с Василисой прошли в студию, и она внимательно посмотрела, все ли картины на месте.
Вроде бы все остальное на местах, сказала она. Но точнее скажет Алик. Он лучше знает. Это его вотчина.
Да, все остальное на месте, раздался у нас за спиной хриплый, но довольно спокойный голос, и мы с Василисой вздрогнули от неожиданности.
Оглянувшись, мы увидели Алика, который стоял в дверях студии. Он был одет в светлую рубашку, тонкие льняные домашние брюки и теплый мужской халат, что делало его похожим на какого-то дореволюционного интеллигента. Лицо было спокойным, подбородок чисто выбритым, а глаза смотрели уже безо всякого безумного блеска, но с такой тоской и безнадегой, что мне даже стало его немного жалко.
Таня, Василиса сказала, что вы частный детектив с большим опытом, скорее не спросил, а утвердительно произнес Алик. Я тут хорошо все обдумал и пришел к выводу, что другого выхода, как нанять вас, у меня нет. Пятьсот долларов в день. Вас устроит такая оплата?
По тарасовским меркам, беру я за свои услуги, конечно же, круто по двести баксов за день. Но такую сумму мне предложили сейчас впервые!
«Да, сказала я себе, предложение куда как выгодное кости в очередной раз не соврали. И вернусь я из отпуска куда как богаче, чем уезжала».
Если этого мало, то я готов платить и больше. Деньги в моей теперешней ситуации для меня ничего не значат, добавил художник.
Похоже, что мою задумчивость Алик принял за сомнения в достойности предложенной им суммы. Но вообще-то я не собиралась брать с них деньги. Мне просто стало жаль Василису, и потому я согласилась ей помочь. Но раз уж предлагают В конце концов, я буду работать в свои законные выходные, а поэтому должна же как-то себя поощрить! Деньги у людей есть, предлагают они мне их искренне, так почему бы и не взять?
Мне хватит и четырех сотен, милостиво согласилась я взять деньги за расследование.
Танька! обрадованно воскликнула Василиса и принялась меня обнимать. А я боялась, что ты не согласишься, обратилась она к мужу. Хотела уже без твоего разрешения Таню нанять.
Она подошла к мужу и положила голову ему на грудь, а он обнял ее и по-отечески похлопал по спине.
Как я уже сказал, другого выхода для себя я не вижу, сказал Алик и, обращаясь ко мне, добавил: Времени у нас не так много, заказ я должен отдать во что бы то ни стало в это воскресенье, а сегодня уже четверг, он посмотрел на ручные часы на запястье, и почти уже полдень. Вы успеете найти за столь короткий срок мою картину в питерском стоге сена? Не подумайте, что я тороплю из прихоти. Просто просто времени действительно мало. Алик опустил голову, судорожно и глубоко вздохнул, словно ему не хватало воздуха в легких.
И по этому тяжелому вздоху я поняла, как ему сейчас трудно сдерживать волнение и страх. Да, именно страх сейчас испытывал Алик. А вот что или кого он боялся, мне и предстояло выяснить в самое короткое время.
Так что, справитесь? снова задал Васькин муж мне все тот же вопрос.
Все зависит в том числе и от вас, Александр, серьезно ответила я. От того, насколько честно вы сейчас ответите мне на один вопрос.
Только на один? удивился он и пожал плечами. Что же, задавайте. Я отвечу на любой вопрос, если это поможет вам найти картину.
«Странно он как-то ответил, мелькнула у меня мысль. Любой другой на его месте сказал бы, что честный ответ на мой вопрос помог бы мне найти не саму картину, а того, кто ее украл. Он же сказал то, что сказал. Словно знает уже, кто взял картину, и осталось только выяснить, куда этот человек ее подевал».
Я опять подумала про его сыночка Игорька. Но вопрос, который все это время не давал мне покоя, был совсем даже не о сыне Алика.
Я набрала полную грудь воздуха и решительно спросила:
Александр, скажите честно, где вы провели сегодняшнюю ночь и почему не отвечали Василисе на ее звонки?
И мы с Василисой посмотрели на Алика в ожидании ответа на этот важный для каждой из нас по-своему вопрос.
Глава 9
Великие драматурги Станиславский и Немирович-Данченко по достоинству бы оценили паузу, которая повисла в студии после моего вопроса.
Первой не выдержала Василиса.
Алик! воскликнула она нетерпеливо и с возмущением в голосе. Почему ты молчишь?
Художник, поджав губы и опустив голову, что-то внимательно высматривал у себя под ногами. Потом поднял голову и, посмотрев на жену, твердо сказал:
Василиса, мне надо поговорить с Татьяной с глазу на глаз. Ты бы не могла оставить нас одних?
Василиса дернулась от его слов, как от пощечины, и слегка побледнела. Но потом взяла себя в руки, и я снова увидела перед собой ту самую решительную и задиристую Ваську, которую знала в школе. Она прямо и строго посмотрела на меня, а потом на мужа и ответила, обращаясь к нему:
Хорошо. Поговорите. Я пойду готовить обед. Но хочу сразу предупредить. Если у тебя появились от меня какие-то тайны, то лучше тебе будет потом о них мне рассказать все честно.
Она с гордо поднятой головой вышла из студии и прошла на кухню, не забыв плотно закрыть за собой двери.
Художник посмотрел супруге вслед с некоторым смятением, а потом, тяжко вздохнув, жестом пригласил меня пройти следом за ним в его кабинет. Там мы уселись по обе стороны стола, и он выжидающе посмотрел на меня.
Что вы хотите знать? усталым голосом спросил он.
Я уже говорила, твердо ответила я. Мне нужен ваш честный ответ на вопрос: где вы были этой ночью и почему не отвечали на звонки Василисы?
Я не думаю, что ответ на этот вопрос поможет найти картину, не очень уверенно произнес Алик. Не стоит заострять на этом внимание.
А я считаю, что кража картины и ваше отсутствие связаны, твердо заявила я и рассказала ему все свои соображения и про ключи, и про то, что вор очень даже представлял, куда нужно идти и что именно красть.
К тому же, уверенно сказала я, мой опыт мне подсказывает, что такое удачное совпадение двух подозрительных событий говорит о том, что тот, кто совершал кражу, точно знал, что вас в эту ночь не будет дома. А это значит, и риск, что вы неожиданно войдете в студию в неподходящий момент, минимальный. Почему-то ворам было важно подстраховаться. Скажите, вы ведь часто работаете в студии допоздна?
Вишневский в задумчивости посмотрел на меня и сказал:
Что ж, возможно, вы правы. Потом он кивнул, словно стряхивая с себя оцепенение, и решительно произнес: Хорошо, я все вам расскажу. Но я очень прошу не рассказывайте Василисе то, что сейчас услышите. Лучше я потом ей сам все объясню. Идет?
Хорошо, пообещала я, и Алик рассказал весьма интересную историю, которая случилась с ним вчера и которая утвердила меня в мысли, что она тесно связана с пропажей картины.
Вот что он рассказал.
Три или четыре недели назад, он не помнил точно, когда, к ним в Академию пришла новенькая натурщица. Совсем молоденькая девушка, лет восемнадцати-девятнадцати, которая назвалась Виталией. Она рассказала, что приехала в Питер из Вязьмы и хочет осенью поступать в Академию художеств. Пока же она решила заработать денег на учебу и подрабатывает то тут, то там. Девушка просто очаровала всех своей красотой, непосредственностью и понравилась не только студентам, но и преподавателям. Пара художников даже пригласили ее попозировать им у себя в студии.