Брежневу так и вообще понравилось править без террора. Народ расслабился, заулыбался, начал открыто рассказывать про Леонида Ильича анекдоты. И ни рассказчики анекдотов, ни их главный персонаж даже примерно не представляли себе, насколько аномально происходящее, насколько невозможна та жизнь, которой мы живем. Основные параметры советской действительности, напротив, казались нам абсолютно незыблемыми, даже если они нам не нравились.
Посмотрите на вопрос с досоветских позиций, и вы придете к неизбежному выводу, что экономика не может существовать без частной собственности. Ни один фабрикант, ни один рабочий не будут вкалывать с необходимой самоотдачей, если от этого не будет зависеть их личное благосостояние. Эта истина не слишком возвышенна, но она, увы, бесспорна: личный интерес главный мотиватор экономической активности. Из этого правила могут встречаться немногочисленные исключения, когда, например, дело само по себе дороже для человека, чем размер материального вознаграждения, но общий объем такого рода исключений в самом лучшем случае ни когда не вырвется за пределы 10-15%. А в большинстве случаев человек не станет больше работать, если не будет больше получать, и он не станет работать слишком добросовестно, если за неслишком добросовестную работу ему заплатят столько же. И у директора завода нет причины выводить своё предприятие в лучшие, если всю прибыль всё равно заберет себе государство.
Есть только один способ массово заставить людей вкалывать с полной самоотдачей, не повышая при этом их благосостояние. Это страх. Рабочего можно заставить работать на улучшение результата, если он знает, что иначе его поставят к стенке. Так же и директор завода очень даже может вертеться, как ужака под вилами, если для него это вопрос жизни и смерти. Так оно при Сталине и было. И все прекрасно понимали, что если из этой системы убрать тотальный страх, она тут же рухнет.
И вот страх убрали, а система не рухнула. В очередной раз произошло то, чего не может быть. Ещё больше 30-и лет советская экономика худо-бедно существовала. Разумеется, эта экономика была предельно неэффективна, она не могла обеспечить людей порой даже самым необходимым, но шестеренки вертелись, машина кое-как ехала и останавливаться вроде бы не собиралась.
Мы при Брежневе возмущались тем, что колбасы на прилавках нет, а следовало бы удивляться, что хлеба на прилавках до сих пор навалом. И гадали мы о том, когда наконец колбаса появится, а не о том, когда наконец хлеб исчезнет. Кто-то хихикал по поводу того, что изделия отечественного автопрома, мягко говоря, не впечатляют, и ни кто не изумлялся тому, что СССР смог построить ну хоть какие-то автомобили, что они хоть как-то едут и не сразу разваливаются. Поражались тому, что джинсов нормальных нашить не могут, а не тому, что вообще без штанов не ходим.
Ведь мы же прекрасно видели, что всем на всё плевать, что ни кому ни до чего нет дела, и любой трудовой энтузиазм, если у кого-то случался припадок, вызывал у окружающих только смех. Как такое массовое безразличие к результатам труда могло не привести к немедленному краху экономики?
На Западе любили делать прогнозы по поводу скорого крушения советской власти и делали эти прогнозы все 70 лет, а советские идеологи в ответ лишь злобно смеялись: «Не дождетесь». И не только идеологи, но и все мы примерно так же это понимали: социализм живуч, потому что он хорош. А ведь те западные прогнозы строились на качественном анализе реальной информации и на хорошем знании социальных и экономических законов. Но советская реальность в течение всего своего существования не поддавалась ни какому прогнозированию, потому что всё шло вопреки всему.
Помню частушку той поры:
По реке плывет топор
На село Поленово
Ну и пусть себе плывет
Железяка хренова.
В этой частушке вся советская власть. Кто-то, может быть, не в курсе, что топор плыть не может? А советский человек смотрит на эту картину с философическим безразличием: ну плывет, так и пусть плывет. Это что, массовый гипноз? Ну вроде того.
И до сих пор у нас не прекратились споры о том, почему рухнул Советский Союз? Это всё равно что спросить: а почему топор-то утонул? Нормально же плыл. Так вот, господа: утонул он в соответствии с законами физики, а вот почему он плыл, остается загадкой. Советский Союз и появиться-то не мог, а появившись, не мог просуществовать больше чем пару-тройку лет, так что в его конечном крушении нет совсем ни чего удивительного.
Разумеется, идеологам брежневской поры столь длительное существование СССР сильно добавляло энтузиазма. Дескать, марксизм-ленинизм оказался полностью подтвержден на практике, его великие теоретики открыли объективные законы истории. Самым простым и наглядным доказательством правоты коммунистов является то, что СССР существует. Он выжил и закалился, пройдя через все бури и потрясения, он является примером для всего мира.
Тогда это звучало очень убедительно, а сейчас уже окончательно ясно, что марксизм, как теория, с треском провалился, то есть Маркс не открыл ни каких объективных исторических законов, его теория бесплодная фантазия праздного, оторванного от реальности ума. Марксизм фактически опроверг уже Ленин, ведь Маркс говорил, что социализм первоначально должен победить в самых развитых странах, что с точки зрения его теории было логично, ведь если к социализму приводит неизбежная логика социально-экономического развития, то чем более развит капитализм, тем он ближе к своему крушению и к социализму. А Ленин, вопреки марксизму, устроил революцию в стране с далеко не самым развитым капитализмом. И ни кто больше не пошел по этому пути, лишь в нескольких странах социализм был установлен либо силой советского оружия, либо в надежде на советскую экономическую помощь. Рухнул СССР рухнул и «социалистический лагерь», лишь кое-где от этого «мирового пожара» дотлевают последние угли.
С марксистской утопией человечество простилось уже в ХХ веке. Теперь для всех очевидно, что не существует таких социально-экономических законов, которые приводят к неизбежной победе социализма. Следовательно, и советская власть возникла и существовала не в соответствии с объективными законами, а вопреки им. Но как что-то может существовать вопреки объективным законам бытия? Вот в этом-то и главный вопрос.
Ответить на этот вопрос может только религиозный человек, понимающий, что этот мир создан Богом и существует по законам, установленным Богом. Бог Хозяин законов бытия, Он в любой момент и на любой срок может приостановить их действие. Человек может, например, получить способность летать по воздуху или ходить по воде. А может ожить труп, который начал разлагаться. А может гора, стоящая на берегу, вдруг поехать в море, только потому, что её об этом хорошо попросили. Одни будут говорить по этому поводу: «Так не может быть». Другие скажут: «Именно так и было». Правы будут и те, и другие.
Именно в этом смысле я так настойчиво утверждаю, что советской власти не могло быть по бесчисленному количеству причин. Всё, чем была советская власть, противоречило поступательному ходу не только русской, но и мировой истории. Сказать, что советская власть была плохой, значит ни чего не сказать, потому что самая плохая власть осуществляется с опорой на человеческие пороки: жадность, зависть, чревоугодие, сладострастие и т.д. Но коммунисты и на них не опирались. При этом они отвергли христианскую нравственность, то есть лишили добродетели всякого смысла, после чего на них так же невозможно было опираться. В человеческой природе не было вообще ни чего, ни хорошего, ни плохого, на что реально могли опираться коммунисты, они просто висели в воздухе. В конечном итоге они перестали опираться даже на страх, и продолжали висеть в воздухе ещё очень долго, всем своим видом изображая, что изобрели новый способ бытия. Но они ни чего ровным счетом не изобрели, они просто правили тем способом, которого не существует, и в этом была не их заслуга.