Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 6 - Алексей Юрьевич Попов страница 2.

Шрифт
Фон

В свете документов Третьего отделения начала его существования отчетливо видно, что стремление без колебаний давить любые формы протеста не прихоть единственно Николая I. Это был трезвый коллективный расчет властной верхушки, в основе которого была охрана сложившегося государственного строя.

Отгораживание от национальной массы населения всех сословий и их подавление становится обычной практикой деятельности силовых структур Российской империи жандармы явно выше губернаторов, не говоря уже об уездном уровне. Будущий губернатор западных губерний, масон и доверенное лицо Николая I, рассказавший ему в свое время о «Союзе благоденствия» и в 25 лет ставший полковником, И. Г. Бибиков 17 апреля 1826 г. подает из Москвы письмо шефу жандармов А. Х. Бенкендорфу о необходимости введения запрета земской полиции на местах подавать крестьянами жалоб царю во время его проезда, «в связи с поступлением жалоб на положение же местных же властей»[4].

Руководящее и направляющее око Третьего отделения столь всесильно и опасно, что саратовский губернатор князь Голицын взыскал в 1829 г. с исполняющего должность Царицынского городничего «за неизвещение о прибытии в город Корпуса жандармов полковника Шамина» и сам послал доверенного чиновника особых поручений наблюдать за действиями Шамина[5]. Так что Н. В. Гоголь в своем «Ревизоре» лишь фиксировал сложившуюся практику двойного управления в стране административно-полицейского и жандармского. Офицер ОКЖ в провинции чаще был больше губерантора. Это не могло не сказываться на формировании особого жандармского психотипа, чрезвычайно уверенного в себе.

Благодаря широко применявшейся перлюстрации из письма С. Ланского из поместья в с. Варина в Московской губернии М. В. Ланской мы узнаем, что «дня не проходит без хлопот. Не говоря уже о неполучении доходов, что, однако, весьма важный предмет в жизни состоит. Безпрестанно происходят новые безпокойствия. В одном месте утихнет, начнет приходить в порядок, в другом возгорится. Нам крайность приходится от законных грабителей земских чиновников и от молодых неопытных губернаторов и старых генерал-губернаторов, у которых одно в предмете выслужиться и для того высасывают последнее из поселян»[6].

Подобных документов, что в стране было тотально неспокойно, в архивах Третьего отделения множество. И смотреть на деятельность «хозяйства Бенкендорфа», применяемую тактику и стратегию, надо под новым углом зрения.

Поражение в Крымской войне, накопившиеся проблемы во внутренней жизни и экономике страны, смерть Николая I (что, возможно, и было главным) резко накалило обстановку в стране. Поэтому выход из них был найден в проведении Крестьянской реформы. Но поведенческий алгоритм «голубых мундиров» оставался прежним. Даже рост народнического движения никак не повлиял на трансформацию поведенческой модели защитников царского престола.

Любопытно, что письма, фиксированные 16 июля 1858 г., российского историка и юриста из балтийских немцев А. Е. Рихтера шефу жандармов князю В. А. Долгорукову об отношении широких кругов именно русского населения к проекту крестьянской реформы в центральных губерниях России пишутся на французском языке, а сама оценка ожидаемых реформ со стороны крестьянства крайне настороженная, не предвещающая ничего хорошего[7].


Долгоруков В.А.


Покушение выходца из однодворческого рода Д. В. Каракозова 4 апреля 1866 г. на императора Александра I в Летнем саду Санкт-Петербурга открыло новую эпоху в истории России. Отразившись на всех сферах общественной жизни, это не вдруг случившееся преступление стало быстро известным не только в российском обществе, но и во всем мире. В первую очередь это преступление затронуло органы российской государственной безопасности.

Расследование обстоятельств, связанных с покушением Каракозова, положили начало новому этапу ужесточения карательной политики самодержавия, действовавшей по привычной самоуверенной модели николаевского времени. Только в Петербурге в апреле 1866 г. было проведено около 450 обысков и арестовано до 200 человек. Массовые обыски и аресты прошли в Москве, где была вскрыта целая организация, вынашивавшая планы цареубийства. В 1866 г. цензурой были закрыты журналы «Русское слово» и «Современник». На русское общество наводился страх. Напоминало о себе и недавнее польское восстание 18631864 гг.

В условиях общегосударственных реформ, последовавших за крестьянской 1861 г., был дан старт реформе структур, отвечавших за обеспечение комплексной безопасности государственного устройства и царского трона.

В теории уголовного права Российской империи последней трети XIX в. доминировала мысль, что сосредоточение карательной деятельности в руках правительства и его органов объясняется тем, что только одно правительство обладает в обществе достаточной материальной силой, чтобы охранять обеспечиваемые государством права общества и государства, посредничать между преступником и обществом и произвести возможно беспристрастный приговор. Кроме того, вынесение приговора и наказания преступнику не могли вызывать того раздражения и злобы с его стороны, как это было бы при акте частной расправы. При этом объектом карательной деятельности определялось преступное деяние, как проявление личности[8]. Следование уверенно-безальтернативному типу жандармского поведения в 18601870-е гг. сыграло, как показала история, горькую шутку спустя всего лишь 2025 лет объектом мести пострадавших стала государственно-полицейская система, а не только ее отдельные представители.

Напомним, что во время Петра I с утверждением абсолютизма государственное начало cтало безраздельно господствовать в имперской идеологии. В общественное сознание стала насаждаться мысль, что бог это царь / император. Официальная идеология исходила из того, что Отечество это государство, воплощенное в личности и воле монарха, который, как говорилось в Артикуле воинском, «никому на свете о своих делах ответу дать не должен». 22 октября 1721 г. девять сенаторов при поддержке Синода преподнесли царю титул «Отца Отечества, Императора Всероссийского, Петра Великого» и страна официально стала Российской империей[9].

С 1702 г. Петру I начинает подчиняться церковь и вся духовная сфера. После церковной реформы православная церковь не только приняла официальную идеологию, построенную на мифологии государства и гражданском культе императора, но и всячески содействовала ее укреплению в общественном сознании[10]. 1 марта 1702 г. именным указом было предписано в конце челобитной всем просителям писать: «Вашего Величества нижайший раб». В ситуации, когда Петр фактически оказался во главе церкви, сам бог велел называть православным людям себя его рабами. Это правило сохранялось вплоть до правления Екатерины II.

Идея служения «общему благу», отказ от личных интересов во имя государственных, беззаветная служба царю-императору как отцу Отечества и посланнику бога на земле, соблюдение идеологических государственных мифологем и борьба с преступлениями, посягающими на государственное устройство таков идеологический фундамент, заложенный в петровское время, получивший новое охранительное наполнение при Николае I и сохранившийся в официальной идеологии Российской империи до 1917 г.

Последние два десятилетия XIX в. можно смело считать временем бурного развития политической полиции в России. Эта служба считалась элитной. Поступить или перевестись в Отдельный корпус жандармов было весьма непросто. Для поступления требовалось выполнение обязательных условий: потомственное дворянство, окончание военного или юнкерского училища с хорошим аттестатом, не быть представителем не православной конфессии, не иметь долгов, пробыть на военной службе не менее шести лет. Естественно, производилась оценка и личностных качеств.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке