Примером уверенно-профессиональной модели поведения являются действия филеров «летучего отряда» Е. П. Медникова при задержании их в сентябре 1901 г. сотрудниками Департамента полиции в Томске при аресте типографии социалистов-революционеров, в которой печаталась газета «Революционная Россия». Психологическая устойчивость и профессионализм филеров профессионально и тонко описаны в историко-документальном романе А. Ю. Попова «Окаянное племя» на основе реальных исторических фактов. На подобных примерах и сегодня обучают специальному искусству сотрудников специальных служб.
Заподозрив, что за революционерами секретно наблюдают местные (томские) сотрудники полиции, один из филеров «летучки» уверенно подходит к извочику, наклонившего голову и изображая спящего. Характерен их диалог:
« Не спи, ворона, замерзнешь, Червонец с размаху прыгнул в коляску, рессоры которой жалобно заскрипели. Поехали, дядя, в город, не обижу.
Извозчик обернулся и зло прошипел:
А ну пошел отсюда, а то кнутом огрею.
Но-но, я тебе огрею, городовому вот пожалуюсь, лишишься права людей возить, давай говорю, в город двигай.
Я тебе сказал проваливай, клиента жду, подойдет скоро.
Ага, то-то я смотрю, два дня твой клиент идет, никак не дойдет.
Извозчик замахнулся кнутом:
Пошел отсюда, рожа, сейчас сам в полицию загремишь, я тебе устрою.
Десятников спрыгнул с коляски и, сплюнув, произнес:
Ну так бы и сказал, что ты из полиции, чего дурака то валял. Я понимаю, служба.
Извозчик побелел и понял, что его раскусили и что ему, скорее всего, за это попадет от начальства. Поэтому он решил, что Десятников это революционер и его надо задержать. Он соскочил с облучка и бросился на него. Завязалась драка, которая закончилась довольно быстро. Десятников ловко сунул кулаком псевдоизвозчику в правый глаз, и тот скопытнулся навзничь. Полежав в изумлении некоторое время, он очухался, достал из кармана свисток и хотел уже свистеть, но Десятников свисток отобрал и насовал ему еще оплеух, приговаривая при этом:
Обложка книги А.Ю. Попова о борьбе с террористами
Я тебя научу, как с клиентами разговаривать, быдло поросячье.
В это время на улице показались конные полицейские и арестантская карета. Увидев подмогу, извозчик заорал:
Держи его, ребята, это социлист, держи, а то уйдет.
Один конник подъехал и ударил Десятникова по спине плеткой:
А ну на колени, падаль, убью, и замахнулся второй раз.
Десятников спорить не стал и упал на колени. Воспрявший духом извозчик накинулся на него и стал заламывать руки.
На все это представление с ужасом смотрели Кочкин и Щербинкин, понимая, что из дома, где типография, тоже все это видят.
Вот напасть, видать местные архаровцы разнюхали, сейчас брать наших подопечных будут. И Червонец некстати оказался. Надо выручать»[18].
Уверенный психотип действий показывают и товарищи задержанного филера, которые уверенно подошли к арестантской карете и группе полицейских, задав им обескураживающий в сложившейся ситуации вопрос: «Братцы, а чего вы нашего товарища заарестовали?»[19]. Естественно, что они были тут же схвачены.
О готовности четко выполнять поставленные цели и ориентированности полицейских на борьбу с «политическими» свидетельствует другой интересный провинциальный эпизод.
В ночь на 29 августа 1902 г. в с. Кривополянье Раненбургского уезда Рязанской губернии была ограблена местная церковь. Добычей преступников стала сумма около 230 руб., которая в ходе расследования сначала повысилась до 300 руб., а затем и до 500 руб. При совершении ограбления был убит церковный сторож Н. К. Языков в него вошло 8 пуль, через несколько часов он скончался. Около трех часов ночи на выдвинувшийся из близкого Раненбурга патруль из трех вооруженных городовых выскочил высокий человек в шляпе и пиджаке. После окрика полицейских неизвестный открыл стрельбу из револьвера, легко ранив городового Лыкова. «Испугавшись, городовые бросились в сторону»[20]. К поискам присоединилось еще семь полицейских, но убийца скрылся.
Через несколько дней на железной дороге на ст. Хоботово кондуктор из крестьян с. Кривополянье М. Панитков пытался задержать подозрительного человека в «немецком платье». По описаниям тот подходил под приметы стрелявшего в раненбургских полицейских. В результате ориентировки через день в с. Комаровка решительно действовавшими урядником Грачевым и полицейским соцким с. Лапоток Е. Коноваловым был задержан в доме родной тетки 31-летний беглый ссыльнокаторжный Н. С. Ульянкин, уроженец д. Яхонтовой Ново-Тишевской волости. При задержании он был одет в черный триковый пиджак, такие же брюки навыпуск, жилет, крахмальную белую сорочку, обут в штиблеты. Все это подходило под описание. При нем были серебряные часы на золотой цепочке, черная шляпа, зонт, небольшой саквояж с бельем, 66 руб. денег. Ему и было предъявлено обвинение в убийстве и выдвинута версия об ограблении с революционными целями[21]. Но убийцей оказался не Ульянкин. В октябре раненбургскими полицейскими были найдены настоящие убийцы местные жители из г. Раненбурга и с. Братовки, имевшие до этого две и три судимости.
Во всей этой истории бросается в глаза оперативность и решительность действий полицейских и розыска, показавших себя хозяевами положения. Особенно следует отметить действия урядника Грачева зная, что у задерживаемого есть оружие, тот смело пошел на его задержание. «Под колпаком» розыска оказался и весь уезд лишь по слабой ниточке-оговорке полиции удалось раскрыть жестокое и тщательно подготовленное преступление, в котором было задействовано 6 человек.
Многие примеры успешных и уверенных действий сотрудников полиции в канун Революции 19051907 гг. широко известны. Поэтому мы остановимся на периоде принципиальной трансформации жандармского поведения в условиях резкого роста революционной активности в российском обществе начала ХХ в.
Профессионально-умеренный психотип (19041917 гг.)
Действия Департамента полиции все более наращивались. Но изменения в сознании стали происходить в рядах многих защитников романовского трона.
Показательно, что деятельность провинциальных унтер-офицеров в уездах в 1880-е 1890-е гг. носит спокойный характер. Так, данковский жандарм М. Алешин практически в каждом рапорте использует формулировку «поднадзорные тихи». Подобным образом ему вторит и скопинский унтер-офицер Рязанского губернского жандармского управления (ГЖУ) А. Арганов[22].
Но уже с конца 1890-х гг. служба провинциальных унтер-офицеров становится более напряженной. Показательно, что даже в 19021903 гг. полицейский, не говоря о жандармском унтер-офицере, мог задержать любого, невзирая на сословную принадлежность и чин. Сопутствующие документы оформлялись задним числом и часто проходили как подозрения в перевозке нелегальной литературы. Подобная вольность завершается уже в 1904 г., а в годы Первой русской революции местные жандармы остерегались действовать в одиночку и уже не могли просто так даже задержать подозреваемого.
Сила общественного протеста была такова, что 11 января 1905 г., всего лишь через два дня после Кровавого воскресенья, тамбовский губернатор и начальник полиции получили секретный имперский циркуляр МВД, которым предписывалось «обратить особое внимание на настроения рабочих в заведуемой вами местности и принять, в случае недовольства, решительные меры по предупреждению беспорядков». Также предписывалось организовать негласный надзор «всеми возможными средствами» за подозрительными личностями[23].