После завтрака вышел во двор с Потапом, мы остановились у крыльца. Потап дал команду конюшему холопу седлать лошадей, а сам вернулся в дом. Через пару минут вышел вновь с двумя луками и колчанами.
Боярич, ты кольцо захватил? спросил Потап у меня.
Какое кольцо? не понял я.
Потап достал кольцо для стрельбы из лука и показал. Кажется, я видел такое кольцо у себя в светёлке. Пришлось вернуться. Конюх вывел двух жеребцов под сёдлами, один пегий, второй вороной. Потап вскочил в седло на пегого. Мне ничего не оставалось как сесть на вороного.
Евстафий Борисович велел закрепить за тобой вороного, теперь это твой боевой конь. Он обучен, да ты уже ездил на нём не раз. Поедем постреляем из лука.
Выехали за ворота. К моему удивлению, ехать верхом вполне получалось, видимо тело, привыкшее к такому передвижению. Если головой не думать, то тело само действует. Стрельба из лука показала недовольство Потапа, он показывал, как надо и вскоре у меня выстрелы стали попадать в цель.
Ты, Роман Евстафьевич, рассеянный что-то. Будем чаще тебя занимать с луком и сабелькой, посмотрю ещё как ты с пикой обращаешься, а то поди тоже подзабыл.
До праздника Пасхи, меня гоняли в хвост и в гриву, как солдата первогодка. Стало получаться стрелять из лука и орудовать пикой. А вот на тренировках с саблей Потап даже похвалил, заметив новые движение, которых сам не знал. Зато я их знал хорошо ещё в 21-ом веке. Не остались в стороне тренировки с щитом. Кроме этого, в арсенале были фитильные пищали, Потап учил и ими пользоваться.
Такие только у московских стрельцов есть. Но многие князья и бояре уже пользуют огнебой. Вот и у нас есть. Мало ли что может пригодиться на поле боя, позже поучу тебя как с бердышом работать, хоть конному оно и не надо, но может пригодиться, поучал своего подопечного Потап.
16-ый век. Москва. Смотр поместного войска.
Прошло полтора месяца, как меня занесло на пять веков назад из 21-го века в тело своего предка, среднего сына боярина Евстафия Волжина, которого тоже звали Роман. На дворе 1555-ый год, середина 16-го века. На Руси правит царь Иван Грозный. Дом, в котором жили Волжины скорее можно назвать теремом. Есть мужская и женская половина дома. В женскую может заходить только отец и сыновья, другим мужчинам сюда вход закрыт. За это время я в теле Романа стал показывать хорошие результаты в умении обращаться с оружием этого времени. Особенно прилично получалось орудовать саблей, не зря несколько лет посещал секцию фехтования и подрабатывал на киностудии. Очень неплохо получалось стрелять из фитильной пищали. Поначалу я никак не мог приноровится к этому древнему карамультуку, на стволе оружия не было мушки и целика, к которым я привык. Я попросил кузнеца напаять целик, в виде планки, и мушку, стрельба сразу наладилась, хотя приходилось при выстреле отворачивать лицо, чтобы вспыхнувший порох на полке запала не попал крупинками в глаза. Я умудрялся попадать со ста шагов в щит, размером в три пяди.
Хорошо замыслил, Роман Евстафьевич, надо будет на всех пищалях такое напаять, да холопов погонять, похвалил Потап своего подопечного, то есть меня.
При стрельбе из пищали засыпалась мера пороха, вставлялся пыж, потом вставлялась пуля калибром пятнадцать миллиметров. Приклад зажимался под мышкой, что было очень неудобно, для точной стрельбы. Я вместе с кузнецом Томилой переделал приклады так, чтобы была возможность упирать в плечо, от чего меткость стрельбы повысилась даже у холопов. Боярин Волжин возил пищали в обозе, на поле боя многое может понадобиться. Ввёл ещё одно новшество в заряды пищалей. Я велел девушкам холопкам нашить гильзы из тонкого сукна, дополнительно из бумаги склеить, куда сразу засыпалась нужная мера пороха. А пулю для пищали заменил картечью. Из пули получалось десять штук десятимиллиметровых шариков. В результате при выстреле картечь летела, захватывая хороший диаметр поражения, правда уменьшилась дальность. Пулей можно на сто пятьдесят шагов попасть, вот только попадаешь редко. Со ста шагов такой заряд картечи разрывал деревянный щит в щепки, что тоже понравилось боярину и дядькам бояричей. Отец из-за расхода бумаги не одобрял расточительство, дорогая бумага в этом времени, но всё же похвалил меня. Думаю, его радовало само то, что сын делает успехи в воинском деле. Теперь было возможно заряжать пищаль даже сидя на коне, если был запален фитиль. Правда стрелять сложно, пищаль весила чуть меньше двадцати килограмм, хоть переделка приклада уменьшила вес оружия. Я даже придумал седельный чехол для пищали, по примеру фильмов об американских ковбоях. Старший брат Богдан подшучивал над мной, но я молча делал своё дело. А вот Потап серьёзно относился к придумкам своего подопечного, он был воин опытный и знал, что в бою любая мелочь может склонить чашу весов на твою сторону. Я долго думал над тем, что делать с фитилём. Чтобы приготовить фитиль к стрельбе, нужно разжечь огонь кресалом. Занятие не быстрое, а в сырую погоду почти невозможное. Пришла мысль сделать запальный шнур, по примеру бикфордова шнура, который будет вспыхивать от кресала и кремня. Пропитав смолой нитки и вываляв их в порохе, сплёл в одну верёвочку. Такой шнур зажигался достаточно быстро от кресала, а от него можно запалить фитиль пищали. Время экономилось в разы. Для себя я уже решил, что обязательно придумаю пистоли с кремневым замком в ближайшем будущем. К тому же кузнец Томила Железняк оказался очень талантливым мастером, сходу понял мою затею и обещал подумать пока боярин Волжин вывозит всех на поместный смотр. Не зря его отец выкупил в Москве в закупы. Через неделю после пасхи выехали в Москву. Из Рыльского поместья приехал боярский сын Руслав Щепков, привел с собой пятнадцать боевых холопов. Щепков в боярских сынах числился у Волжина уже пять лет. Евстафий Волжин в этом году выставлял сто двадцать воинов, с учётом сыновей и себя.
До Москвы добирались две недели из-за обоза, в котором везли палатки и шатры, корм для лошадей, вместе с заводными лошадьми всадников и обозных лошадей получалось две с половиной сотни четвероногих передвижных средств. Запас еды для себя, пищали, запас стрел, сменную одежду и прочее, что могло пригодится в походе. Вроде на смотр едут, а может получится, что исполчат их и направят сразу на несение службы. По дороге я внимательно слушал разговоры, пополняя знания о местном времени. Выяснилось, что кроме детей, что уже видел, у боярина Волжина были ещё малютки, но умерли в младенчестве. Узнал и о размерах имений своего отца, количестве деревень и домов в этих деревнях. Смотр поместного ополчения проходил в двух верстах от самой Москвы. На поле расположились шатры и палатки приехавших, а кто-то поставил татарские юрты. Народу собиралось много. Я почему-то испытывал волнение, хоть и немного. Однако смотр прошёл без замечаний к боярину Волжину. Меня внесли в реестр ополчения, теперь я стал новиком, таких ещё называли «детскими».
Расскажу немного о проведении смотра, эта процедура небыстрая, проводят смотр дьяки из Разрядного приказа. Боярину Волжину принадлежала боевая единица, которую по-старому называли «списса» или «копьё», по-новому называли проще «сотня». Сам боярин считался «сотенным головой». Такая сотня в поместном войске была наименьшей тактической единицей. Когда настала очередь поставить в ряд свою сотню Евстафию Волжину. Получилось так, что проверять подошёл дьяк Разрядного приказа Василий Иванович Карасев. Карасев и Волжин знакомы много лет и даже дружат, когда-то начинали в поместном войске ратниками, не одну сечу прошли вместе. Пять лет назад царь формировал «Избранную тысячу» и отличившихся детей боярских. Карасев также попал в число избранных, а потом его Иван Грозный поставил служить в Разрядный приказ.