И потому наследство мне кстати.
Но увы. Так как в завещании я был указан единственным наследником, а о деньгах не было сказано ни слова, логично предположить, что их, денег, просто нет. Дубовый стол с двумя тумбами, штука, конечно, хорошая, но куда я его поставлю? Да я и не писатель, не учёный, мне хватает компьютерного столика, что в уголке комнаты.
Сельский дом? Шестнадцать гектаров земли?
Шестнадцать гектаров земли это то, что нужно для загородного дома. Не пятнадцать соток, а именно шестнадцать гектаров. Не для товарного производства, а для отдыха. Жизни.
Я не раз был в усадьбах, расположенных на подобных участках. В качестве официанта, разумеется: вечеринки, свадьбы, праздники по поводу назначений, наград и тому подобное. Если хочется провести праздник без посторонних, это дешевле, чем выкупать целиком ресторан, а если погода хорошая то и приятнее. Слушая откровенные разговоры (официанта, особенно после третьей рюмки, как правило, не стесняются, он, официант, становится человеком-невидимкой и скатертью-самобранкой одновременно), знал, что порой эти гектары получены за очень смешные деньги. Сейчас, конечно, за смешные не купишь, особенно если ты власти посторонний, но не всякий участок в цене. Нужно, чтобы он, участок, был не слишком далеко от губернского города, в живописном месте, с рекой или озером под боком. Но Семилетовский район даже для нашей провинции несусветная глушь. А уж Кунгуевский сельсовет и вовсе дыра в дыре.
На часах полдень. Я открыл ноутбук, вывел карту, посмотрел. Гугль говорил, что Кунгуевка в двухстах километрах от моего дома по оптимальному маршруту. А моё наследство в семи верстах от Кунгуевки. На спутниковом снимке там лесостепь, и какие-то строения. Копия трёхверстки, что мне дал адвокат, рядом с Кунгуевкой показывает отдельно стоящие строения, для верности обведенные красным кружком.
Двести километров с хвостиком три, а с учетом езды по городу, и все четыре часа езды. Сегодня поздно, сегодня я работаю. В ресторане Трактир на Пятницкой, куда устроился по протекции армейского товарища его двоюродный брат был владельцем ресторана.
И я пошёл работать. Кончил к двум ночи, а к трём уже спал на своём диване.
Встал в восемь утра. Что делать? Нужно забирать документы из университета, но это может подождать. Лучше съездить, посмотреть на наследство.
К полудню доеду. Часов пять проведу там ну, если потребуется. Успею обернуться.
Я сложил документы в сумку ноутбука, туда же втиснул сам ноутбук, и отправился в путешествие.
До Семилетовки, посёлка городского типа с населением в шесть тысяч человек, я доехал за два с половиной часа. Заправил двадцать литров в бак, сориентировался по карте, и поехал в село Кунгуевку. Ещё двадцать пять километров, сорок минут времени я редко спешу в дороге. Небо пасмурное, но не грозовое. Светло-серое. Поля подсолнечника, пшеницы, но частенько и бурьян. Немало пустующей земли вокруг Кунгуевки. Так что вряд ли она особо в цене.
Сверился с картой. На трёхверстке мои нечаянные владения по-прежнему находились в семи верстах от села и кружочек, обводящий отдельно стоящие строения тоже был на месте. Но хорошо бы справиться о направлении у знающего человека.
Магазин оказался закрытым, на двери бумажка: телефон продавщицы и призыв, кому нужно, звонить. Я достал телефон. Два деления. Бывает хуже. Но звонить не стал мне требуется реальный человек, а не голос в устройстве. Напротив магазина почта, тоже закрыта. Посмотрел: работает во вторник и пятницу. А сегодня среда.
По дорожке к магазину подъехал на скутере паренёк лет пятнадцати. Скутер пегий, неопределенной породы. Паренек заглушил двигатель, вытащил мобильник и начал названивать. Верно, продавщице.
Я подошел к нему, дождался, пока тот кончит разговор.
Не скажите, как проехать к дому Анкундинова Федора Федоровича?
Паренек осмотрел меня внимательно, явно запоминая. Ну да, чужак в деревне.
Он умер, Анкундинов.
Я знаю.
Тогда зачем вам туда?
Решив, что таиться смысла нет, я признался, что наследник. Родственник, вот и наследник.
Паренёк тут же отвёл глаза в сторону.
Ехать нетрудно, вот по этой по дороге, через рощу он показал на грунтовку, под углом отходящую от главной Кунгуевской магистрали. В роще будет развилка, свернуть направо. Прямо к воротам и приедете. Там ветряк, его издали видно.
Я поблагодарил и вернулся в машину.
Грунтовые дороги моей шестерке не в радость, но сейчас сухо, а семь верст не околица.
Опять подсолнечник, опять бурьян, и вот она, роща. Роща знатная, иного леса стоит. По фронту от края до края, поперёк три километра по дороге. По прямой меньше, километра два, но кто же ездит в лесу по прямой. Пересёк рощу, свернув, как сказали, а как выехал, ветряк и увидел. Непростой, роторный, волчок. И дом.
Я проехал ещё километр, вокруг непаханая степь, и добрался до ворот имения так я решил называть полученное наследство.
Ворота в имении были, а стены не было. Никакой. Ни стены, ни забора, ни живой изгороди. Смысл в воротах? Ах, нет, по периметру родовых владений шла канавка сантиметров тридцать глубиной, не больше, а шириной в полметра. С покатыми краями, поросшая травой, видно, канавке этой немало лет. Ничего непреодолимого, скорее, символ преграды. А ворота символ входа. Въезда. Только, похоже, никто сюда не въезжал год. Или больше. Бурьян стоял перед воротами могучим и наглым гегемоном запустения.
Я подошел ближе и с каждым шагом бурьян терялся, робел и мельчал, пока не исчез вовсе, открывая пусть и слабонакатанную, но грунтовку.
Слышал я про такие фокусы
Сами ворота выглядели обыкновенно. Железные, на железных столбиках. Однако заперты. Замочная скважина прикрыта язычком. Я вставил ключ, на удивление замок открылся легко, будто новенький. И ворота распахнулись без скипа.
Я въехал и остановился, решив закрыть ворота. Вроде бы и глупо, смысла никакого, да и сам я назад поеду скоро, а всё же и закрыл, и запер. Путь будет, как было. А там посмотрим. Если ворота заперты, значит, это кому-нибудь нужно. С умом запирали.
Впереди белел дом. Теперь он мой. Два этажа с мезонином. Крыша, похоже, плоская, а мезонин круглый, на все четыре стороны. Причуда архитектора ли, заказчика, а, может, такой была мода.
По обе стороны от грунтовки по-прежнему лежала степь. Или лесостепь слева высились дубы, стоявшие группкой, полторы дюжины деревьев. Не очень большие, но не сказать, чтобы маленькие. Внушают.
А дом на глазах становился выше и светлее. Первый и второй этажи известняк, а мезонин деревянный, крашеный бежевой краской.
Я остановился, вышел, по-хозяйски осмотрелся. Портик на две колонны. По фасаду десять окон в ряд на первом этаже, и двенадцать на втором. Разница из-за парадного входа. На окнах и там и там кованые решетки. Я не торопился, обошёл дом кругом. От левого крыла отходила крытая галерея, ведущая к небольшому строению метрах в двадцати. С тыльной стороны есть терраса, крытая зелёным стеклом, сквозь которое в ясный день светило солнце. А тут как раз прояснилось. Получалось как в аквариуме. Только рыб нет. С террасы вниз вели каменные ступени. В торце правого крыла дома ещё один ход, верно, чёрный. Дом и видом, и работой говорил, что это не новострой, а почтенное дворянское гнездо. Девятнадцатый век, скорее, первая половина. Приличное жилище помещика средней руки, владеющего тремя, а то и четырьмя сотнями душ. Конечно, приходилось видеть дома куда больше, с вертолётной площадкой, двадцатипятиметровым бассейном и сторожевой башней, дома, окружённые трёхметровым забором плюс колючая проволока поверху, но выглядело то не вполне естественно. Как парик на лысине. Возможно, синдром зелёного винограда.