Все средства массовой информации и большая часть ландшафта были захвачены экстравагантной конкурирующей рекламой. Сама реклама стала неэкономичной. Общество взбунтовалось. С введением так называемого Акта Барышника продавцы были ограничены, цитирую, "показом или самого продукта, увиденного в процессе его установленного законом использования, или в ходе продаж на территории продавца". - Мистер Кэнтл подается вперед. - Теперь скажи мне, Дельфи, почему люди покупают один продукт, а не другой?
- Ну... - очаровательная озадаченность на личике Дельфи. - Они... гм, они его увидели, и им понравилось, или они о нем от кого-нибудь слышали? (Вот здесь прощупывается след Ф. Берке: она не сказала "от друга или друзей".)
- Отчасти. А почему ты купила именно этот телоподъемник?
- У меня никогда не было телоподъемника, сэр.
Мистер Кэнтл хмурится; из каких канав они вытаскивают эти отбросы для Удаленок?
- Хорошо, какой марки воду ты пьешь?
- Просто ту, что течет из крана, сэр, - смиренно отвечает Дельфи. - Я... я, честное слово, пыталась ее кипятить...
- Господи милосердный, - мистер Кэнтл мрачнеет; Тесла цепенеет. - Ладно, как ты ее кипятила? На плитке?
Сияющая желтая головка кивает.
- Какой марки плитку ты купила?
- Я ее не покупала, сэр, - губами Дельфи произносит перепуганная Ф. Берке. - Но... я знаю, какая самая лучшая! У Ананги стоит "Берн-бэби", я видела название, когда она...
- Вот именно! - снова вдруг включается отеческое сияние Кэнтла; счет "Берн-бэби" к тому же довольно крепок. - Ты видела, что ею пользуется Ананга, и потому решила, что она, наверное, хорошая, да? А плитка и вправду хорошая, иначе такой чудесный человек, как Ананга, не стал бы ею пользоваться. Совершенно верно. А теперь, Дельфи, знаешь, что ты будешь делать для нас? Ты будешь показывать определенные продукты. Как по-твоему, звучит не слишком сложно?
- О, нет, сэр... - недоуменный детский взгляд; Джо злорадствует.
- И ты никогда, никогда не должна никому рассказывать, что ты делаешь, глаза Кэнтла впиваются в мозг за этим соблазнительным ребенком. - Разумеется, ты спрашиваешь себя, почему мы просим тебя это делать. На то есть очень серьезная причина. Все товары и продукты, какими пользуются люди: еда, и медикаменты, и плитки, и пылесосы, и одежда, и машины - все это кто-то производит. Кто-то вложил годы тяжелого труда в их разработку и изготовление. Скажем, человек придумывает, как совершенно новым способом улучшить продукт. Он обзаводится фабрикой и станками и нанимает рабочих. Так вот. Что если у людей нет никакого способа узнать о его продукте? Молва слишком медленна и ненадежна. Может, никто и никогда не наткнется на этот его новый продукт и не узнает, насколько он хорош? А тогда он и те, кто работал на него, все они разорятся, верно? Так вот, Дельфи, должен же быть какой-то способ сделать так, чтобы большое число людей смогли взглянуть на хороший новый продукт, а? Как? Дать им увидеть, как ты им пользуешься. Ты даешь шанс этому человеку.
Хорошенькая головка Дельфи кивает со счастливым облегчением.
- Да, сэр, теперь я понимаю... но, сэр, это кажется таким разумным, почему они не позволяют...
Кэнтл печально улыбается.
- Переборщили, моя дорогая. История - как маятник. Люди реагируют излишне резко и принимают жестокие нереалистичные законы, которые пытаются растоптать жизненно важный социальный процесс. Когда такое происходит, люди знающие должны по мере сил продолжать делать свое дело, покуда маятник не качнется назад, - он вздыхает. - Законы Барышника - дурные, нечеловеческие законы, Дельфи, несмотря на все свои благие намерения. Если бы их в точности соблюдали, они бы посеяли смуту. Наша экономика, наше общество были бы безжалостно уничтожены. Мы вернулись бы назад, в пещеры!
Тут прорывается его внутренний огонь: применяйся буквально указанные Законы Барышника, он вернулся бы к набиванию банка данных.