Господин Ан проигнорировал его и, повернувшись, крикнул:
Ан Джихун! Выходи поздороваться с отцом, неблагодарный мальчишка!
Дверь открылась, и наружу вышел Джихун. На лице у него застыло пустое и холодное выражение. Вот только Сомин достаточно хорошо его знала, чтобы заметить, как у него дергается щека. Миён тоже вышла, и взгляд у нее был жестким, как будто она готовилась к драке.
Что ты здесь делаешь? тихо и отрывисто спросил Джихун.
Несколько месяцев назад ко мне заявился частный сыщик, начал что-то вынюхивать. Сказал, что его нанял какой-то важный полицейский из Сеула, чтобы найти меня. Сказал, что это связано с моим сыном. Поэтому я подумал, что самое время проверить, как у тебя дела. Отец Джихуна затянулся сигаретой и выпустил ленивые клубы дыма.
Важный полицейский из Сеула. Это мог быть только один человек. Хэ Тхэу. Миён сжала кулаки. Должно быть, она подумала о том же, о чем и Сомин. Ее отец человек, который сблизился с Джихуном, чтобы найти Миён, даже из-под могильной плиты мешал им спокойно жить. Прошлой весной он пытался убить Миён, а теперь по его вине отец Джихуна снова в городе.
От Сомин также не ускользнуло, что частный детектив нашел отца Джихуна несколько месяцев назад, но тот пришел только сейчас. Видимо, что-то ему понадобилось.
Ребята, можно нам минутку побыть одним? спросил Джихун.
Сомин хотела сказать «нет», и, судя по молчанию Миён, та была с ней солидарна.
Джихун, должно быть, тоже это почувствовал, потому что обернулся к отцу:
Можем спуститься и поговорить наедине?
Вместо ответа мужчина жестом пропустил Джихуна вперед.
Сомин двинулась было за ними вниз по лестнице, но Чуну удержал ее:
Он хочет разобраться с этим сам.
Сомин хотела возразить. Хотела закричать, что это несправедливо. Что Джихун этого не заслужил. Но она знала, что правильные и справедливые вещи редко случаются в этом мире. Разрушенная жизнь ее друзей служила тому доказательством. Она повернулась к Миён.
Нельзя же просто тут стоять! Этот ублюдок издевался над Джихуном все его детство!
Взгляд Миён был прикован к верхней площадке лестницы.
Я бы хотела выкачать из него всю энергию и оставить его тело гнить.
Даже Сомин поразила злоба, прозвучавшая в голосе Миён.
Ты все еще можешь это сделать?
Есть только один способ выяснить. Затем она вздохнула. Но, когда вернулся мой отец, мне хотелось поговорить с ним наедине. Вероятно, Джихуну нужно то же самое. Миён вошла в квартиру.
И, оказавшись без поддержки, Сомин последовала за ней следом.
6
Чуну велел Сомин не лезть в разговор Джихуна с отцом, но это не значило, что Джихуна не надо подстраховать. Чуну знал таких людей, как господин Ан: сущие пиявки. Исчезают, когда в них нуждаются больше всего, и возвращаются, чтобы высосать все, что удастся. У такого человека могло быть только две причины объявиться: он от чего-то убегал или ему было что-то нужно. В любом случае, надо с ним разобраться быстро и навсегда.
Чуну прислонился к передней стене здания, вне поля зрения говорящих, но достаточно близко, чтобы с его слухом токкэби он мог все разобрать.
Здесь для тебя ничего нет, говорил Джихун.
«Не показывай слабости, подумал Чуну. Заставь его думать, что тебе нет до него дела. Не позволяй ему уязвить твою гордость».
Это не тебе решать. Господин Ан затянулся сигаретой. Скверная привычка, по мнению Чуну.
Ты можешь зайти, но не найдешь внутри ничего, кроме грязи. Хотя для тебя в самый раз, сказал Джихун.
Послышался шлепок. Кожа соприкоснулась с кожей. Такой звук обычно раздается от удара раскрытой ладонью. Даже не удара пощечины. Пощечины, которой хотят пристыдить так же сильно, как и причинить боль.
Перед глазами у Чуну стала красная пелена. Он сжал кулаки, кожа горела от гнева. Он знал, что это не просто ярость в нем разгорался огонь токкэби. Но нет: он не пользовался им веками и не собирается сейчас. Даже когда его захлестнули воспоминания о собственном несчастливом детстве. Отец Чуну не гнушался ни бить, ни унижать сына. Но он мертв уже много веков, а отец Джихуна был хоть и ублюдком, но человеком. Не стоит вмешиваться и тем более использовать сверхъестественные силы.
Больше ты мне ничего не сможешь сделать, жестко произнес Джихун. В его голосе слышался вызов.
«Хорошо. Не позволяй ему видеть твою боль», Чуну одобрительно кивнул.
Неблагодарная дрянь! Я четыре года одевал и кормил тебя и вот чем ты мне отплатил?
Ты обо мне едва заботился, да и то делал лишь потому, что боялся признать: отец и муж из тебя никудышный! Когда ты загремел в тюрьму, мы только с облегчением вздохнули.
Что-то я не вижу здесь твоей шлюхи-матери! закричал господин Ан. Чем она лучше меня?
Зачем ты вернулся? взорвался Джихун. Тебе деньги нужны?
Послышался звон рассыпавшихся монет. Как будто он вывернул карманы.
Вот! Больше у меня ничего нет, заявил Джихун.
А как же деньги, которые тебе бабка оставила? У нее их полно должно было быть. Вечно твердила: откладывай сыну на учебу! Где эти деньги?
Нет их больше я ими за аренду расплачивался, чтобы не пришлось жить на улице. И даже если бы что-то осталось, я бы тебе ни воны не дал.
Ах так? И что же мне помешает их забрать, щенок? хрипло расхохотался господин Ан.
Хочешь узнать? спросил Джихун.
Теперь Чуну забеспокоился. Ан старший был задиристым подонком, и, если бросаешь ему вызов, нужно быть готовым к атаке. Такие люди хуже бешеных животных, боящихся потерять почву под ногами. Кажется, подумал Чуну, пришло время вмешаться.
Не думай, что видишь меня в последний раз, прошипел господин Ан.
Ах, так он не из тех подонков. Он из трусливых.
Чуну услышал приближающиеся шаги и отступил в тень переулка. Дождавшись, когда господин Ан будет проходить мимо, он протянул руку и втянул мужчину за собой в темноту.
Что за
Я предупреждаю тебя первый и последний раз. Чуну отбросил Ана к стене. Тот рухнул на четвереньки. Держись подальше от Джихуна и никогда не возвращайся.
Чуну достал из бумажника несколько крупных купюр, и господин Ан удивленно на них вылупился.
Больше ты ни воны от нас не увидишь, так что будь благодарен и проваливай. Поверь мне, я знаю нужных людей. Стоит мне их только попросить и твоего исчезновения никто даже не заметит. Усек?
Господин Ан бешено закивал, не отрывая взгляда от денег.
Чуну бросил ему банкноты, и те разлетелись в разные стороны.
Отец Джихуна спешно заползал на четвереньках, стирая об асфальт костяшки пальцев в попытке схватить деньги. Затем поднялся на ноги.
Я заслужил большего за все заботы об этом мальчишке.
Сомневаюсь, что ты когда-либо утруждал себя заботами о сыне. И не верю, что собираешься в будущем. Так что бери деньги и уходи.
Взгляд господина Ана метнулся по сторонам, как будто он задавался вопросом, есть ли у него шанс. Он бросился к бумажнику в руках Чуну, но дотянуться не успел токкэби схватил его за запястье. Старик взвизгнул, вырываясь, на коже у него появился красный ожог.
Что за хрень?
Убирайся отсюда. Сейчас же. Пока я не передумал, процедил Чуну сквозь сжатые зубы.
Господину Ану не было нужды повторять дважды. Развернувшись, он выбежал из переулка.
Чуну уставился на свои ладони. Они все еще горели от гнева. Огонь токкэби разгорался из-за сильных эмоций. И хотя у Чуну отец не был жалким алкоголиком-хулиганом, как у Джихуна, своя жизнь его заботила куда больше, чем воспитание сына. Эгоистичность господина Ана вызвала слишком много воспоминаний, которые Чуну долго старался забыть.
Ты всегда умел произвести впечатление.
Чуну вздрогнул при звуке знакомого голоса. Он было притворился, что не услышал, но знал, что это все равно бесполезно.
Он пытался избежать этой встречи. С тех пор как на его пороге появился тот тупоголовый токкэби, утверждавший, что его послал Хёк. На самом деле именно тревога заставила его сегодня покинуть квартиру в поисках компании.