Где-то в глубине души эта роскошная, изысканная женщина оставалась всё той же напуганной девчонкой, какой я застал ее однажды в гримерке
Райан, у меня проблемы, голос в телефонной трубке дрожал и срывался.
Я посмотрел на часы. Охренеть, четыре утра! Если каждая цыпочка, которой я оставил свой номер, станет бесцеремонно меня будить долго я не протяну.
В первый момент я хотел послать её к чёрту и продолжить спать, но голос был слишком перепуганным, а главное это был голос Каролины. Таких не посылают. В ней уже тогда чувствовалась притягательная, особая женская магия, которой очень трудно сопротивляться. Да и незачем.
Где ты? коротко спросил я.
В клубе, в гримёрке всхлипнула она.
Сейчас буду.
По опустевшим улицам я долетел до места за четверть часа. Клуб уже закрылся, ни посетителей, ни халдеев не было, лишь сонно махала тряпкой уборщица, да охранник дремал, привалившись к стене.
Я не стал его будить.
Знакомой дорогой прошёл через зал, свернул в закуток, отделяющий сцену от подсобных помещений, открыл дверь в гримёрную. И тут же закрыл её за собой.
Я изредка бывал в этой небольшой комнатке со стенами, обитыми бордовой тканью. Вдоль одной длинная вешалка с блестящими сценическими тряпками, вдоль остальных трех зеркала. Везде вёдра с букетами, которые присылали поклонники. И эти букеты многократно отражались в зеркалах, отчего казалось, что цветов в разы больше. Как на панихиде. И их густой сладковатый запах лишь добавлял сходства.
На полу, возле столика, уставленного флаконами с духами и гримом, лежал владелец клуба Роб Картер. Под его головой уже растеклась огромная лужа крови, такой же бордовой, как стены. Мертвое лицо было перекошено.
Я поморщился. Смерть вообще уродлива, а Робби и при жизни не был красавцем. Нет, это был далеко не первый труп, который я видел, но здесь, в окружении цветов и зеркал, он смотрелся совсем паршиво. А еще этот удушливый запах Помню, меня замутило.
Не без труда я отвел взгляд от Картера и посмотрел на Каролину.
На ее белом как мел лице кровавым пятном кривился напомаженный рот. Видно, не успела смыть косметику после выступления. Сейчас ее вряд ли кто-нибудь назвал бы красавицей.
Я не хотела Он вошёл пьяный, да ещё и чем-то закинулся. Начал приставать. Я ударила вазой, а он вот
Осколки вазы, и правда, поблескивали в луже крови. Я открыл шкафчик с костюмами в нём Каролина прятала заначку со спиртным. Роб запрещал певичкам и танцовщицам пить на работе. Да и вообще был редкостной скотиной.
Я быстро нашел то, что искал, прикрытую какой-то штукой с перьями полупустую бутылку виски. Щедро плеснул его в стакан и протянул Каролине.
Выпей. И успокойся. А потом иди домой. Я тут всё улажу.
Она машинально взяла стакан, послушно осушила его. И ушла. Я почему-то запомнил, как она шагала к двери на негнущихся ногах, будто деревянная кукла.
«Я все улажу», пообещал я тогда. И уладил.
Клуб опустел буквально через полчаса. У охранника появились важные дела, а уборщица закончила свою работу в рекордно короткие сроки. И оба получили за свою расторопность неплохие деньги.
А владелец клуба исчез без следа. Ходили слухи, что у него начались серьёзные проблемы с не менее серьёзными ребятами, и он предпочёл смыться.
Заявления в полицию о его пропаже никто не подавал.
Жена, с которой он хотел развестись и по такому случаю выставил из дома, радостно вселилась обратно и искать мужа, естественно, не собиралась. Любовница утешилась солидной суммой. А у клуба нашелся совладелец, который сменил вывеску и сделал отличный ремонт в гримерных.
Об исчезновении Роба Картера никто даже и не сплетничал особо. Всем было плевать.
Каролина явилась ко мне через неделю. Остановилась на пороге и, убедившись, что я один, сбросила с себя плащ, под которым не было ничего, кроме ажурных чулок и ее безупречного тела
Так все и началось.
Сколько же лет прошло?
Я не стал считать. Уже подъехал.
Дверь она открыла сразу. Ждала. Меня обдало горьковатым запахом ее духов.
Ты давно не появлялся, сказала она, и в её голосе послышался укор.
Дела. Отличное объяснение, когда не собираешься ничего объяснять.
Я сгреб ее в охапку и крепко прижал к себе. Вдохнул запах духов, ее запах, и он сладким ядом хлынул по венам, от возбуждения потемнело в глазах.
С нажимом провел руками по гибкой спине, с наслаждением сдавил упругие ягодицы, качнул к себе, чтоб ощутила рвущий штаны член.
Каролина сглотнула, на мгновение обмякла и снова напряглась.
Между прочим, у меня кое-кто есть, сказала она почти с вызовом и даже легонько дернула плечами, будто и правда хотела высвободиться.
Да, самое время поговорить, повыяснять отношения. На хрен. Тем более что с Каролиной это паршивая тактика. Она не любит долгих разговоров и робких поклонников, предпочитает силу и напор, хоть вряд ли признается в этом даже самой себе.
Плевать, честно ответил я и одним движением вытряхнул ее из кружевной тряпки.
Чистая правда. Плевать. Ревновать Каролину занятие для идиотов. Она физически не может сопротивляться соблазнам. Так что, какие бы клятвы верности она ни давала, рано или поздно в её постели всё равно появится очередной жеребец.
Мы оба не созданы для чего-то серьёзного и постоянного, а главное не особенно склонны врать. Может быть, поэтому мы столько лет вместе. Если, конечно, это можно назвать словом «вместе».
Каролина протяжно выдыхает, сдаваясь, сама приваливается ко мне, трется роскошным гладким телом, выпрашивая ласки.
Я больше не выдерживаю. Разворачиваю ее к себе спиной, прижимаю стене.
Трахнуть. Немедленно трахнуть её прямо здесь, в этой прихожей. До кровати доберёмся позже.
С треском рву кружевные трусики, отбрасываю в сторону.
Она нетерпеливо прогибается в спине, подставляя красивую упругую попку.
Короткий шлепок, чтобы вспомнила, кто здесь хозяин.
Ее утробный выдох заполняет собой тишину. Наверняка она уже влажная, она быстро заводится. Но все равно я ладонью заставляю ее расставить ноги и провожу двумя пальцами.
Так и есть. Уже хочет. Но покорно ждет, пока я надеваю презерватив.
Я вхожу в нее резко. И прикрываю глаза. Твою мать Хорошо как! Быть нежным, даже если бы хотел, не получится. Я начинаю вдалбливаться в нее, что есть мочи.
Сильнее.
Сильнее.
Заставляя ее практически вжаться в стену. Изогнутые линии ее безупречной спины, округлости, которые я мну пальцами, ее тихие стоны с каждым моим толчком. Все это заводит до черноты в глазах.
Райан доносится слабый шепот.
И эта слабость, неприсущая ей, практически беззащитность в эту минуту, срабатывают как спусковой крючок. В памяти мелькают зеленые глаза, которые смотрят настороженно, зло. А как реагирует большое зло на маленькое? Правильно. Оно его пожирает.
Вот и я сейчас, вдалбливаясь, как будто пытаюсь его поглотить. Сопротивляешься? Зря.
Я сильнее. Мои руки повсюду. Шея грудь, которая умоляет, чтобы с ней поиграли.
Наматываю на кулак длинные волосы, заставляя ее прогнуться сильнее. Вот так вот так чувствуешь? Чувствуешь, кто здесь главный?
Податливость. Рваное дыхание. Влажные звуки бешеного соединения тел. Голова кружится от удовольствия. Я перестаю себя контролировать. Тяну ее на себя, заставляю насаживаться. Хочу слышать еще эти стоны. Хочу слышать еще свое имя. Давай же, давай!
Райан снова срывается с ее губ.
Хорошая девочка. Заслужила секундную передышку.
Помедлив, снова вжимаюсь в нее, скольжу по ее шее губами, слизываю с нее капельки пота от страсти. Горячая, нетерпеливая, она извивается и обжигает своим дыханием. Тянется ртом к моим пальцам, когда я глажу ее лицо. Посасывает их губами и в то же время насаживается на мой член.