Как следует пошарив лисьими глазами по помещению, я отыскала напротив стойки рекламный плакат на железной подставке и сразу, не дожидаясь чужих взглядов и возгласов, шмыгнула за него. Мне тут же открылся вид на выход из здания. Двустворчатая колоссальная дверь с железными тяжеловесными ручками представлялась не столько страшной, сколько притягательной и сказочной! Наконец дверь из бездушной преграды в моих глазах превратилась в превеликое спасение.
Я, ведомая свободой, рванула со всех ног к двери и всей силой могучего плеча навалилась на одну из створок. Искры посыпались из глаз, плечо чуть не вывернуло из сустава, а дверь так и не шелохнулась, только петли слегка усмехнулись надо мной коротким скрипом.
Слева что-то зашуршало. Я отпрыгнула и обернулась, приготовившись к худшему из возможных исходов. Но рядом со мной встал седовласый усатый охранник. Улыбка растеклась по его морщинистому круглому лицу. Он отряхнул крошки со своего надутого пуза, кивнул и положил крепкую волосатую кисть на резную ручку левой створки. И только в тот момент я заметила, что ручки представляли собой стебли, на верхних концах которых распустились прекрасные железные лилии, украшенные жёлто-зелёными, ярко-жёлтыми, коричневыми, изумрудными и молочными драгоценными камнями.
Мужчина, пыхтя, потянул с медвежьей силой дверцу на себя, та с жутким пронзительным скрипом ржавых петель поддалась и приоткрылась на такой промежуток, через который я с лёгкостью могла бы выскочить.
Il faut réfléchir avant d'agir1, добродушно молвил он на прощанье огрубевшим голосом и указал рукой на яркий свет, сочившийся через щель.
Спасибо, ответила я, совершенно не представляя перевода его слов, и выскочила из здания, как запуганный зайчонок из сырой норки.
Учитывая уникальный и очень запоминающийся интерьер внутри клиники, части которого не подходили друг другу ни под каким предлогом, я ожидала за дверьми увидеть всё самое невозможное: от детской площадки с играющими на ней взрослыми до бескрайней долины, усеянной прекраснейшими кустами лаванды. Но больше всего, конечно, я надеялась на реалистичную картину. Например, диковинный сад или, если угодно, аллею цветную каменную дорожку меж высоких стройных деревьев, купающихся в горящем огнём закате, с еле слышным щебетанием птичек в полудрёме, отдаленным гулом несущихся далеко-далеко фур и озадаченными возгласами таких же потерянных пациентов, слоняющихся туда-сюда под зорким присмотром медработников. В таком месте, возможно, тревожная душа и решила бы остаться
Но только дверь за спиной с грохотом захлопнулась, я оцепенела, будто передо мной возникли не мои фантазии, а самая настоящая горгона со своими озлобленными змеиными локонами. Пока мозг отказывался внимать происходящему, глаза безостановочно бегали по открывшейся картине.
Толпы машин с визгом и треском толкались в вечерней будничной пробке, у кого-то бомбила из опущенных окон раздражающая музыка, в центре площади всё так же неподвижно стояло изваяние некоему бессмертному писателю, люди сновали туда-сюда по тротуару, кто быстрым шагом, кто прогулочным, а среди них выделялись целеустремленные курьеры в ядовитых цветастых куртках.
Лёгкие страстно принимали привычную вонь выхлопных газов, уши заливал оглушительный шум дороги, а нервы потихоньку приходили в норму под натиском до боли знакомой площади. И уже пару минут спустя я успокоилась так сильно, что воспоминание о невероятном приключении чуть не улетучилось из головы.
Полностью осознав возвращение в родной город, я развернулась. На обшарпанной деревянной створке обычной входной двери висело потускневшее пыльное объявление:
Парикмахерская Нелюдимый переехала.
Новый адрес: ул. Шелкопрядная, шесть.
Странно, произнесла я самой себе с хрипотцой и не без опасения дёрнула ручку на себя, затем толкнула створку всё ещё ноющим плечом. Безрезультатно.
Я отошла от здания на пару-тройку метров и взглянула на него. Ничего, кроме старенького трехэтажного кирпичного дома. Одни окна закрывал невзрачный тюль, перед которым грелись на солнышке высокие лилово-розовые орхидеи в коричневых горшочках, другие же были разбиты и неуклюже заколочены досками. В общем, обычный полузаброшенный дом, на психбольницу во Франции он точно не походил
Смех да и только! Только смеяться сил не хватало, перенапряжение отбивало чечётку в моей голове, хотелось просто-напросто забыть об этом дне, как о сне, страшном и назойливом.
Я неспешно доковыляла до дома, пережёвывая и переигрывая событие снова и снова, но так и не придя к однозначному логическому выводу. Дома оказалось, что я целую неделю провалялась «во Франции», а любимый абсолютно уверился в том, что я ездила к маме, даже показал отправленное с моего телефона сообщение: «Лёша, я у мамы, не волнуйся».
Об этом эпизоде я, разумеется, не решилась рассказать ни тебе, ни Алексею, ни родителям. С какой стороны ни посмотри, это или загадка человечества, или очередной бред больного.
Перед переездом в столицу я много раз проходила мимо того здания, случайно или специально, пару раз ловила живших там пенсионеров, которые истошно мне доказывали, что жили в этом доме всю жизнь и никакой больницы здесь никогда не встречали, лишь мелкие конторы вроде «чересчур дорогущего» магазинчика или грязной парикмахерской. Ещё я искала психбольницу на карте Франции: ни Шарля Пурло, ни клиники в Этрете просто не существовало. Поэтому пришлось отделаться от тревоги и стресса мыслью о чудных мечтах и видениях.
Позже я бросила работу и уехала в город, где меня никто не знал, никто не ждал, никто
Письмо пятое. Поиски
«Новый город новые возможности!»
Хотела бы я так сказать о своём переезде, но что-то язык не повернулся. Поиск работы, готовка, уборка, ремонт и воспитание кота по кличке Принц все до смерти скучные заботы легли на меня, как небо на плечи Атланта.
Ты знаешь, я из того типа людей, которые могут прожить хоть всю жизнь в четырёх стенах и шагу не ступить за порог: полетаю по дому с метлой, пособираю пыль да грязь, у плиты проторчу пару-тройку часов, авось что-то вкусное приготовлю, в инструкциях и статьях разберусь, всё починю и приляпаю, а если вдруг лень придёт, в интернет на неделю-другую уйду смело. Так теперь и вспоминаются когда-то кем-то сказанные слова: «Сколько дел дома ни делай, все не переделаешь».
Между тем время бежало. Лёша единственный наш кормилец из-за конфликтов свою работу бросил, а пока продолжались его бесконечные поиски нового рабочего места, бюджет подтаивал, как весенний снежок. После этого ростки ответственности нехотя взошли в моей душе, и я тоже начала откликаться на самые различные вакансии.
Но всё оказалось тщетно, никакой работодатель не хотел брать специалиста с одним-единственным годом опыта, без связей и смазливого личика. Айсберги терпения в душе таяли, наполняя океан ненавистью к себе и гневом по отношению к обществу всё больше и больше.
Чёрная полоса началась с отказа вуза. Я сходила в один из многочисленных вторников на собеседование, а в пятницу вечером мне пришло сообщение о том, что вуз не готов взять меня на работу. В тот же день я отыскала ещё пару вакансий, но в понедельник пришли отказы. Конечно, отрицательный ответ это нормально, но мотивация угасала, как жёлтое пламя на спичке, а время неумолимо убегало под ручку с деньгами. Оставалось только махать им вслед платочком и смахивать горькие слезы.
И разумеется, на поиски, ко всему прочему, наложился ремонт. Мы уже успели содрать в одной из комнат старые обои и морально подготовиться к покраске потолка и батарей, к покупке новых обоев и мебели