Нет, спасибо.
Дерек вносит другое предложение. После недолго молчания я говорю:
Нет, я знаю, что делаю, ясно?
Он морщится и закатывает глаза. Непременно морщится и закатывает. Перечитывает мне некролог.
Супер, говорит (слишком протяжно, на мой вкус; «р» напоминает звон треугольника). Почти две строки, такса два доллара двадцать один цент за строку или часть таковой, выходит четыре сорок два, оплатить следует в течение двадцати восьми дней. Успеваете в завтрашний выпуск. Благодарю, мисс Хендерсон, и мои искренние соболезнования.
Да уж, супер.
Является Вики, делает скорбное лицо и выражает сочувствие. Она, в отличие от Дерека, мастерски придает голосу нужные интонации. Вскинув брови, перешагивает газетные клочки, щупает холодное запястье отца, после чего объявляет его мертвым.
Для этого нужно учиться в университете?
В кухне мы садимся за старый стол. Вики задает вопросы, записывает мои ответы в верхней части бланка на планшете с зажимом. Затем смотрит мне в глаза.
Ладненько Голос у нее по обыкновению жизнерадостный-как-лимонный-пирог-с-меренгой.
Сейчас наверняка попросит отдать оставшиеся таблетки. Я уже мысленно шепчу Рут: «Что я тебе говорила!» но вдруг слышу:
Марк и Рут вам помогут?
От удивления выпаливаю:
Рут нет. Она разве здесь? Я ее с самого утра не видела.
Слова срываются с языка, и я понимаю, что произносить их не стоило. Это лишь все осложнит. Тут же начинаю плакать. В конце концов, я горюющая дочь и обеспокоенная, хотя и раздосадованная, сестра.
Ладненько, повторяет Вики уже не-столь-жизнерадостным голосом.
Я украдкой бросаю взгляд на то, что она написала, но не могу разобрать ни слова.
Не знаю, знакомы ли вы с процедурой, но поскольку он умер скажем так, внезапно в своем доме и поскольку ваша сестра уехала внезапно нужно известить полицию. Я позвоню им, если хотите.
На самом деле Вики подразумевает «хотите вы того или нет», поэтому я машу в сторону большой комнаты, где стоит телефон. Пока Вики звонит, я сижу в кухне и гадаю, что с Рут. Черт бы ее побрал, угораздило же ее исчезнуть так сразу!
Закончив разговор, Вики плюхается рядом со мной.
Коп выехал. Славный малый. Алекс Шепард. Живет здесь всю жизнь, по-моему.
Киваю, будто имя ни о чем мне не говорит. Хотя, если честно, я немного растеряна.
Я еще взяла на себя смелость позвонить Даннам, сообщает Вики. Определенно лучшее похоронное бюро в округе. И единственное. Она ухмыляется собственной шутке.
Я слабо улыбаюсь в ответ. Вики продолжает:
Пока ждем Шепарда, вы бы позвонили священнику, милочка.
Возвращаюсь к телефонному справочнику, передвигаю закладку на «Б», нужного имени не нахожу, зато на «П» обнаруживаю Брейтуэйта Алистера (преподобного). Предлагаю вторник, с последующим чаем и булочками. Возможно, с долькой-другой лимона. В ответ слышу, что вторник слишком рано, будет очень много людей, и Ассоциации сельских женщин нужно больше времени на подготовку, даже если это просто чай с булочками. И лимонными дольками, напоминаю я.
Собеседник пускается в одностороннюю дискуссию о псалмах и молитвах для службы; я же не могу думать ни о чем, кроме «будет очень много людей». Мы оба знаем, что придет около двух тысяч, плюс-минус. Да-да, верно, сотни людей заполнят церковь, которая затрещит по всем священным швам, а затем выплеснутся в актовый зал, куда мы с Фелисити ходили в воскресную школу.
Словно прочитав мои мысли, Брейтуэйт Алистер (преподобный) говорит, что установит для людей в зале колонки и телеэкран и что женщины из Ассоциации накроют чай с булочками и дольками лимона там же, в зале. Я сразу представляю: все эти люди, один за другим, будут хватать меня за руку и рассказывать, как они убиты горем, как сильно сочувствуют моей ужасной-преужасной утрате
Однако готова поспорить, никто даже не упомянет Марка. Или Рут.
Мы наконец прощаемся. Скоро приедет полиция, нужно взять себя в руки. То есть обуздать воображение. Обуздать. Роскошное слово Думаю о нем, и в голове расцветает образ мягкая, податливая сфера оранжевого цвета, из которой вырезан треугольный сегмент. На мгновение уступаю блаженству, затем собираюсь с мыслями. В последнее время, о чем я обязательно напомню Рут, мой самоконтроль выше всяких похвал. Ах да, она ведь исчезла
Пока ждем полицию, я завариваю чай и повторяю себе скоро все кончится, надо только пережить следующие несколько дней, а дальше покой. Больше не придется разговаривать с Рут, видеть ее в неизменном кресле. Я заживу своей жизнью теперь уже по-настоящему и никогда не вернусь в этот ветхий склад воспоминаний.
Разливаю чай. Вики щебечет о проблемах какого-то пациента отвлекает меня от скорби, надо полагать. Через определенные интервалы я хмурюсь и качаю головой, а сама думаю скоро гробовщик из бюро Даннов в гробовой тишине погребет моего отца в сырой земле. Представляю катафалк (употребляют ли сейчас это слово?), который совершает свой траурный путь по подъездной дорожке, и делаю выбор в пользу кремации. В качестве подготовки отца к его следующему и последнему пункту назначения.
Вики щебечет, не забывая макать в чай печенье миссис Ларсен и шумно прихлебывать; я же размышляю над разговором, который состоится у меня с мистером Данном через несколько дней.
«Мистер Данн, мысленно репетирую я. Мне хотелось бы положить кое-что в гроб вместе с отцом».
Опускаю на стол между нами мешок из грубой ткани. Мистер Данн удивленно его разглядывает.
«Пожалуйста, прошу голосом дочери, убитой горем. Отцу это очень дорого».
Тыльной стороной левой ладони смахиваю слезу с левого глаза, затем с правого.
«Однако, произносит мистер Данн, уже поздно. Все подготовлено. К тому же это очень необычно».
Ха! Господин гробовщик считает меня дурой. Маленькой, покладистой девочкой-женщиной, которую следует поставить на место. Наверное, он знал отца. Черт, возможно, они вместе играли в шары или молились. Или и то, и другое.
Прежняя Джой пробормотала бы извинения и тихонько ретировалась, забрав мешок с отцовским ремнем. Ведь прежняя Джой позволяла отцу и людям вроде мистера Данна командовать собой, подчинялась им беспрекословно а у самой в животе извивались противные склизкие угри, которые с каждой секундой жирнели и наливались чернотой.
Однако прежней Джой, молчаливой слушательницы, больше нет, а новая Джой смотрит мистеру Данну в глаза и отвечает:
«Вам нужно только поднять крышку и положить мешок в гроб. Меньше тридцати секунд. Поздно было бы, если бы отца уже кремировали, а так нет, правда?»
Новая Джой улыбается и придвигает мешок к мистеру Данну. Тот хватает подношение, встряхивает, словно оценивает плату за перевес багажа, которую придется отдать святому Петру. Или Церберу.
«Да. Разумеется. Для вашего любимого отца все, что пожелаете».
Изо рта мистера Данна сочится сарказм, но мне плевать.
«А теперь Гробовщик встает. Прошу извинить, мисс Хендерсон, меня ждет несколько неотложных дел. Он держит мешок подальше, в вытянутой руке, будто внутри полно шипящих хорьков. Это дело первое». И направляется к двери за спиной.
«Минуточку, мистер Данн. Еще одно».
Он медленно поворачивается, на лице высечена улыбка.
«Да?»
«Вот. Туда же». Я достаю из кармана небольшой предмет, кладу его на обитую кожей книгу для записей.
«Что это?» спрашивает мистер Данн.
Я притворно удивляюсь его неведению.
«Это? Последний гвоздь в крышку гроба».
Часть I
Глава 1
Джордж и Гвен
Июнь 1942 года
Он устремился прямиком туда, где стояли Гвен с подругами, теребили пояса, перчатки и шляпки.
Прошу прощения, дамы.
Дамы захихикали и сгрудились плотнее, точно куры: взгляды искоса, в глазах жгучее любопытство.
Он улыбнулся Гвен, чуть склонил голову.