Когда мы можем встретиться?
Ого, вот это напор! А почему моя собеседница так уверена, что я готова с ней встретиться? Одно из моих непреложных правил никогда не вести более одного расследования одновременно. Похоже, дама и мысли не допускала, что я могу быть занята чем-то другим. Впрочем, не так уж она и ошибается. Мое последнее расследование завершилось дней десять назад, и честно говоря, я отнюдь не жаждала возобновлять деловую активность, пока температура окружающей среды не снизится до приемлемых значений. Между тем я уже успела дойти до вожделенного пункта назначения, то есть уже открывала дверь в кафе, проигнорировав расположенные возле здания столики под разноцветными тентами. Посему я, недолго думая, ответила:
Если вас устроит, можем встретиться прямо сейчас.
Едва я сообщила название кафе, как тревога в голосе моей собеседницы сменилась воодушевлением.
Да-да, я знаю, где это! заверила она меня, словно я только и делала, что высказывала опасения, как бы моя потенциальная клиентка не заблудилась. Буду через четверть часа.
Очутившись в просторном затененном зале, я с удовлетворением отметила, что мои ожидания оправдались. Прохлада, мягкий приглушенный свет, едва слышная меланхолическая расслабляющая мелодия, а главное почти полное отсутствие посетителей, если не считать юной парочки за столиком и задумчивого пожилого джентльмена у входа, погруженного в чтение какой-то брошюры.
В дополнение к эспрессо я заказала ананасовый сок со льдом и двойную порцию фисташкового мороженого. Десерт мне принесли незамедлительно, и я принялась с удовольствием поглощать ледяное лакомство, ожидая кофе, а заодно и жаждавшую пообщаться со мной даму. Только тут я сообразила, что не имею понятия не только о предмете предстоящей беседы, но даже о том, как зовут возможную клиентку. Эта нервозная особа была настолько лаконична в своих высказываниях, что не сочла нужным даже просто представиться. Я же на этот раз почему-то упустила это обстоятельство из виду, хотя обычно начинаю разговор с уточнения, с кем именно говорю. Жара подействовала, не иначе
Ровно через четверть часа дверь кафе распахнулась, и в зал влетела молодая женщина лет тридцати. Быстро поведя головой из стороны в сторону, она устремилась прямиком к моему столику. Что ж, если это и есть моя недавняя собеседница, то она на редкость пунктуальна, что уже неплохо.
Татьяна Александровна? полуутвердительно осведомилась дама, остановившись подле меня и с трудом переводя дыхание.
Я кивнула, и она опустилась на стул напротив.
Извините, я забыла представиться, с ходу затараторила моя собеседница. Меня зовут Ковалькова Елизавета Валерьевна. Можно просто Лиза.
Очень приятно, я сдержанно кивнула. Пока Елизавета говорила, я несколько секунд с интересом к ней присматривалась. Елизавету Ковалькову можно было бы назвать весьма привлекательной молодой женщиной, если бы не странная худоба, которую так некстати подчеркивал сильно открытый брючный комбинезон из тончайшей темно-синей вискозы. Верхняя его часть выставляла напоказ тонкие бледные руки и угловатые плечи.
Минеральной воды без газа, потребовала Ковалькова у подлетевшего к столику официанта. Если можно, из холодильника.
Как вы здесь выносите это пекло? на этот раз Елизавета Валерьевна обратилась непосредственно ко мне. Я уже забыла, какая жара бывает в Тарасове.
Я удивленно подняла брови.
Вы живете не в Тарасове?
Ковалькова сделала большой глоток из запотевшего стакана.
Я родилась и выросла в Тарасове, но несколько лет назад перебралась в Москву, пояснила она. Приехала несколько дней назад на похороны сестры.
Елизавета отодвинула стакан и нахмурилась, прикусив нижнюю губу. Я предположила, что именно смерть сестры и побудила Ковалькову обратиться к частному детективу. Однако торопить свою собеседницу, задавая уточняющие вопросы, я не стала. Было очевидно, что Ковальковой необходимо собраться с мыслями, и я решила ей не мешать.
Мою сестру зовут звали Камилла. Камилла Шальновская. Это важно, внезапно добавила Елизавета Валерьевна, многозначительно посмотрев мне в глаза.
Я кивнула, мысленно недоумевая, какое значение в предполагаемом расследовании может иметь имя погибшей родственницы клиентки.
Мы с Камиллой не родные по крови, продолжала моя собеседница. Она была моей сводной сестрой. Но мы с Камиллой всегда были дружны, очень хорошо понимали друг друга
Голос Елизаветы сорвался, и она торопливо сделала несколько глотков.
Что случилось с вашей сестрой? осторожно уточнила я, поскольку Ковалькова вновь замолчала, часто заморгав и пытаясь сдержать подступившие к глазам слезы.
Она разбилась насмерть, тихо ответила Елизавета, опустив голову. Выпала из окна своей квартиры на семнадцатом этаже.
Несчастный случай? спросила я.
Елизавета быстро глянула на меня и невесело усмехнулась.
Следствие именно так и решило, задумчиво произнесла она. Все указывает на то, что это был несчастный случай, оснований для открытия уголовного дела нет.
А что именно указывало на несчастный случай? поинтересовалась я.
Ковалькова, немного поколебавшись, решительно тряхнула головой.
Хорошо, она, видимо, взяла себя в руки. Я лучше расскажу вам все с самого начала. Тогда вы поймете, что мою сестру убили.
Я послушно кивнула и приготовилась слушать.
Как я уже сказала, мы с Камиллой были сводными сестрами, начала Ковалькова. После смерти моей мамы отец вскоре познакомился с матерью Камиллы. Они влюбились друг в друга с первого взгляда, буквально жить не могли друг без друга, хотя оба были бедны как церковные мыши. Мой отец как-то глупо растратил все деньги, даже нашу единственную квартиру спустил за долги, мы с ним какое-то время таскались по съемным углам. Камилла с матерью жили тогда в комнате в коммуналке. Потом и мы с отцом туда перебрались.
Как же вы жили вчетвером в одной комнате в коммуналке?! изумленно спросила я.
Замечательно жили! воодушевленно отозвалась Елизавета. Очень дружно и весело. Представьте, так бывает.
Я, будучи законченным интровертом, подобной идиллии представить себе не могла, но спорить не стала.
Мой отец и мать Камиллы были замечательными людьми, веселыми, общительными, легкими на подъем. К нам очень хорошо относились, хотя мы были уже взрослыми. Камилла была младше меня на пять лет, но мы с ней стали лучшими подругами. Во всем друг друга поддерживали, делились секретами и все такое.
Ковалькова прервала свой рассказ, отпив еще немного воды.
Вы сказали, что ваши родители были замечательными людьми, осторожно спросила я. Их что, больше нет?
Ковалькова, вздохнув, кивнула.
Погибли в автокатастрофе, коротко пояснила она. Умерли сразу, мгновенно. Так мне сказала Камилла, когда позвонила, чтобы сообщить об их смерти. Я ведь к тому времени уже перебралась в Москву, открыла свой бизнес, ногтевую студию.
Я невольно задержала взгляд на пальцах моей собеседницы. Длинные ногти с затейливым маникюром непроизвольно притягивали взгляд. Елизавета улыбнулась.
Работа моих мастериц, пояснила она. Теперь мне нет нужды самой себе полировать ногти. Только не думайте, что раскрутить успешный бизнес в Москве так уж легко. Мне многое пришлось преодолеть, вы даже не представляете
Меня отнюдь не прельщала перспектива слушать длинный рассказ о жизненных перипетиях успешной бизнес-леди, поэтому я дружески улыбнулась и многозначительно произнесла:
Понимаю.
Моя реакция удовлетворила Ковалькову, и она продолжила рассказ о своей сводной сестре: