Да, покрутил головой глава угрозыска, если так, то это, конечно, куш. Богатейший был человек, есть ради чего стараться.
Вот поэтому, мягко добавил Загорский, прошу вас как можно скорее отыскать вашего Мишеньку и допросить его. Если, конечно, он вообще в состоянии сообщить хоть что-то осмысленное.
Ночь в камере прошла неспокойно. Точнее сказать, Ганцзалин по своему обыкновению спал мертвым сном, а Загорский никак не мог успокоиться и все ворочался, пытаясь понять, кому понадобилось убивать штабс-ротмистра Беликова. Если он прав и причиной убийства были княжеские записки, то встает вопрос кто и как мог узнать об их содержании? Штабс-ротмистр, несмотря на всю свою бесшабашность, умел хранить тайны. Вероятнее всего, кто-то вскрыл письмо, которое тот послал Загорскому и, как и он, догадался, о каком именно наследии идет речь. Вскрыть письмо, потом запечатать его заново и отправить адресату вполне могли на почте. Но в этом случае они не смогли бы заклеить конверт начисто. Значит, конверт был взят другой и надписан кем-то другим. Получив письмо от Беликова, Загорский не обратил внимания на почерк, которым надписали конверт, и не стал его сравнивать с тем, что был в письме. А стоило бы! Ладно, утро вечера мудренее. Завтра надо будет попросить Зинкина позволить ему еще раз взглянуть на конверт. А пока будем спать, утро вчера мудренее.
Приняв такое решение, Загорский почти мгновенно погрузился в сон.
* * *
Разбудили их ни свет ни заря. С шумом открылась дверь камеры, усатый конвойный выкрикнул:
К товарищу начальнику на допрос, оба!
Нестор Васильевич протянул руки, чтобы на них надели наручники, но конвойный махнул рукой: так идите, ништо.
Пребывающих в некотором недоумении Ганцзалина и Загорского доставили в кабинет Зинкина. Тот выглядел хмурым и заспанным. Кивком указал им садиться.
Удалось поговорить с Мишенькой? спросил Загорский.
Не удалось, коротко бросил тот. Сегодня утром Мишеньку нашли убитым.
Секунду Нестор Васильевич молчал. Потом поднял глаза на Зинкина:
Как его убили?
По-басмачески, отвечал Зинкин. Резанули горло от уха до уха, я их шакалью манеру хорошо знаю.
Загорский удивился. Он полагал, что после гибели Мадами́н-бека в тысяча девятьсот двадцатом году басмачи перестали тревожить Туркестан. Если бы, невесело хмыкнул в ответ Зинкин. Армия басмачей почти сошла на нет, но остались отдельные банды, у каждой свой главарь, их тут зовут курбаши́. В Фергáнской долине еще сражается Муэтди́н-бек, кое-кто еще воюет рядом с Самаркандом. Ибрагим-бек бьется с Красной армией в Зеравшáне. В Алáйской долине есть несколько банд. Но возле Ташкента давно уже все спокойно.
Значит, не все, сказал Нестор Васильевич. Видимо, они просто перешли на нелегальное положение, но никуда не делись.
Это сколько угодно, буркнул Зинкин, лишь бы шашками не махали. А так мы их рано или поздно переловим по одному и перещелкаем, как блох.
Однако светлая эта картина относилась к будущему. Пока же надо было разбираться с конкретной историей, а именно убийством Беликова и блаженного Мишеньки.
Кстати сказать, вы ведь говорили, что вы сыщик, проворчал Зинкин. Сами-то что думаете по поводу всего происходящего?
Нестор Васильевич поколебался немного, потом отвечал:
Пока ничего конкретного. Фактов слишком мало. Надо браться за расследование, а я в камере сижу.
Тут он вспомнил свои вчерашние соображения и попросил Зинкина показать конверт и письмо, которое написал ему штабс-ротмистр. Тот снова выложил на стол пожелтевший конверт и прямоугольный лист.
Ага, сказал Загорский, кинув быстрый взгляд на конверт. А само письмо писано другой рукой. Что это значит?
Зинкин нахмурился: загадка несложная. Видимо, посторонний человек вскрыл письмо, после чего взял новый конверт и надписал его сам. Проще всего сделать такое работнику почты. Не бог весть какая зацепка, но все-таки что-то.
Я бы мог этим заняться, сказал Нестор Васильевич. Все-таки покойный был моим другом.
Начальник УГРО все еще колебался. Нельзя ему было просто так взять и отпустить подозреваемого. С него же потом голову снимут.
Не снимут, отвечал Загорский. Я в свое время оказал кое-какие услуги советской власти. Попробуйте связаться с Тухачевским, он за меня поручится
Зинкин все тер небритый подбородок, никак не мог решиться.
Мы тут и без того в работе тонем, наконец проговорил он почти жалобно. Понаехали голодающие из разных районов России, среди них полно криминального элемента. А тут еще эти убийства.
Не волнуйтесь. сказал Загорский. Я все сделаю, работа мне хорошо знакома. Не первое убийство раскрываю, слава тебе, Господи.
Да в том-то и дело, что не убийство, хмуро отвечал Зинкин. Эксперт осмотрел тело Беликова все признаки самоубийства. Нет никаких следов насилия. Только след на шее от петли да сломанный позвонок Похоже, дали мы с вами маху.
Загорский поднял брови быть того не может! Ошибка исключена? Зинкин отвечал, что совершенно исключена, медики из университета смотрели, а там такие зубры не нам чета. С другой стороны, было совершенно ясно, что не с чего штабс-ротмистру кончать жизнь самоубийством. Но тогда как объяснить мертвое его тело, повешенное в петле?
Разумного объяснения не было, и Загорский предложил всем вместе отправиться на осмотр в морг. В прохладных и страшных его просторах маленький тихий прозектор быстро отыскал им окоченевший труп Беликова, выкатил на коляске на всеобщее обозрение. Зинкин хотя и был человек бывалый, все-таки не выдержал: отвернулся и отошел в угол. Загорский же, напротив, деловито взялся осматривать покойника. К своему удивлению, ничего, указывающего на убийство он не обнаружил. Прозектор сказал, что следов яда в теле также не найдено.
Да, проговорил Нестор Васильевич озадаченно, все это крайне странно. Или его сначала убили каким-то экзотическим образом, не оставив следов, или заставили самого влезть в петлю.
Зинкин удивился как это можно человека заставить лезть в петлю?
Угрозами, шантажом, да как угодно, пожал плечами Загорский.
Гипнозом, внезапно сказал маленький тихий прозектор и нервно поправил очки на носу.
Начальник УГРО не понял: каким это гипнозом, как? Внушением, объяснил прозектор. Можно показать на живом примере, если Михаил Максимович не возражает.
Зинкин не возражал.
Для начала просто делайте все, что я вам говорю, сказал прозектор. Видите стол? Подойдите к нему, налейте из графина воды в стакан Так, хорошо. Теперь выпейте.
Зинкин послушно выпил.
Отлично, сказал прозектор. Теперь обойдите вокруг тела по часовой стрелке два раза. И один раз против часовой. Очень хорошо А теперь вытащите ваш револьвер.
После едва заметного колебания Зинкин вытащил из кобуры наган.
Направьте его на товарища Загорского, велел прозектор.
Ствол нагана уставился в Нестора Васильевича. Ганцзалин напрягся.
А теперь, велел прозектор, стреляйте.
Ганцзалин переменился в лице, Загорский моргнул. На миг воцарилась пугающая пауза. Потом начальник УГРО засмеялся, опустил пистолет и погрозил пальцем прозектору.
Ишь ты какой, проговорил он, стреляйте! С чего это я буду в него стрелять, если его даже народный суд пока не осудил. Нет, не сработал твой гипноз.
Прозектор криво улыбнулся.
Все верно, сказал он, только это не гипноз. Вы просто выполняли мои приказы, пока они не противоречили вашим внутренним запретам. Но как только дело дошло до чего-то серьезного, вы перестали их выполнять. Чтобы вы делали все, что я скажу, вас нужно ввести в гипнотический транс. А сделать это можно только с вашего согласия. Это значит, перед вами должен стоять человек, которому вы безусловно доверяете.