Я успел привыкнуть к подобной реакции. Иногда полицейская машина точно так же останавливается у светофора прямо за вашей. И у вас мгновенно возникает чувство вины, даже если вы ничего дурного не сделали. А вдруг они знают, что я превысил скорость пять минут назад? Законно ли я приобрел шины? Не выпил ли лишний бокал вина? И лишь когда полицейская машина разворачивается или проезжает мимо, сердце снова начинает биться в нормальном ритме, а ладони перестают потеть.
– Сид, хорошо, что ты смог прийти. Я рад. – Лорд Энстон улыбнулся. – Ты знаком с Джорджем Логисом? Джордж, Сид.
Мы обменялись рукопожатиями и поглядели друг другу в глаза. Его ладонь вовсе не была влажной, а в лице не улавливалось никакого страха.
– И ты уже встречался с моим сыном Питером, – произнес хозяин ложи.
Я видел его на скачках раз или два. Мы кивнули, дав понять, что успели познакомиться. В свои тридцать с небольшим Питер стал неплохим и компетентным жокеем-любителем и за короткий срок добился впечатляющих результатов, главным образом на скачках для наездников-дилетантов.
– Вы не поскачете в «Фоксхантерсе», чуть позднее? – спросил его я.
– Я хотел бы, – вздохнул он. – Но пока что не смог убедить владельца включить меня в забег,
– Ну, а как насчет лошадей вашего отца? – поинтересовался я, подмигнув лорду Энстону.
– Никаких шансов у меня нет, – с горькой усмешкой пояснил Питер. – Старый сукин сын не разрешает мне на них ездить.
– Если мальчик хочет сломать себе шею, участвуя в скачках, это его дело, но я не желаю ему помогать. Какой смысл поощрять его чудачества, – заявил Джонни, взъерошив светлые волосы сына. – Я себе этого никогда не прощу.
Питер резко отодвинулся, высвободил голову из-под руки отца и вышел в ложу, хлопнув дверью. В прошлом они явно неоднократно обсуждали эту тему.
– Чарлз, возьмите с собой молодого Джорджа и отыщите ему бокал с шипучкой, – попросил лорд Энстон. – Я хочу сказать Сиду пару слов наедине.
Было ясно, что молодой Джордж не желает уходить с Чарлзом и пить шипучку.
– Обещаю вам, я не стану подслушивать, – с улыбкой заявил он и остался на месте.
– Это уж точно, не станешь. – Энстон на глазах терял самообладание, а вместе с ним свой аристократический акцент. – Но, будь добр, пойди с Чарлзом, я тебя очень прошу, мальчик мой. О'кей? Чистый Джорди.
В прошлом я несколько лет подряд проверял и Энстона. Речь шла о владении конным синдикатом, к которому он хотел присоединиться. Джонни Энстон был строителем. Он окончил школу в Ньюкасле в шестнадцать лет и стал подмастерьем каменщика в «Дж. У. Бест-лимитед», маленькой местной строительной компании, которой владел отец его школьного друга. За два года он прочно вошел в бизнес и вскоре выкупил компанию у отца своего приятеля. Дело начало быстро расширяться, и под лозунгом «Дж. У. строит лучшие дома из всех, что вы когда-либо покупали» эти лучшие дома продвинулись на север, юг и запад, покрыв страну изящными небольшими зданиями с тремя или четырьмя спальнями – от Глазго до Плимута и за их пределами. Джонни Энстон стал сэром Джоном, затем лордом Энстоном, но по-прежнему не выпускал свой бизнес из рук. Он сделался знаменитым после внезапного приезда на стройплощадку, находившуюся примерно в двухстах милях от его дома.
Тогда, ранним хмурым утром, он уволил всех строителей, опоздавших хоть на минуту после семи часов. А после снял пиджак хорошего костюма, закатал рукава накрахмаленной белой рубашки и целый день проработал на месте уволенного им каменщика.
– Видишь ли, Сид, – его манера культурно говорить полностью восстановилась, – мне нужно, чтобы ты отыскал для меня кое-что.
– Попробую, – неопределенно отозвался я.