Рита Спаркс проснулась от жара. Ночная рубашка промокла насквозь, одеяло было холодным и неприятным на ощупь. Учащенное дыхание не позволяло ей позвать сына, Рита боялась темной комнаты, преследующей ее всюду.
Женщина спустила ноги с кровати, дрожа от неуверенности, будто делая первый шаг. Кевин знал, что наступит день, который будет повторяться снова и снова. Отдельные участки мозга Риты Спаркс засыпали во время ее пробуждения, и тогда активизировались другие, те, что спали. Кевин знал, что наступит день, когда Рита проснется ребенком, младенцем, которого нужно будет поднять и поставить на ноги, показав, как двигаются суставы при ходьбе. Рита задремлет за обедом и проснется ребенком. Ее нужно будет поднять и поставить на ноги, показав, как двигаются суставы при ходьбе. С ней совсем не тяжело, но скоро она начнет называть Кевина папой. Она забывает, как ставить ногу при ходьбе, но ласковое отношение отпечатывается на бодрствующем отделе мозга, как забота родителя. Рита Спаркс будет сидеть в ванне, и шлепать ладонью по воде, смеясь. Она брызнет на Кевина и скажет: «Прости, папочка», задремлет от тепла и блаженства, и ее нужно будет поднять и поставить на ноги, показав, как
Рита раскачалась на краю кровати и оттолкнулась обеими руками, собираясь встать на пол. Крепкая ладонь не позволила ей подняться.
Еще слишком рано.
Рита Спаркс затряслась сильнее, голос из темной комнаты ее испугал. Касание было таким неожиданным и тихим, что Рита прикрыла плечо, которое сжимали мужские пальцы, показывая, что ей больно.
Женщина протянула дрожащую ладонь в темноту, где ее встретило чье-то лицо. Гладкая, выбритая острым лезвием, кожа была знакомой. Рита коснулась кончиком пальца дужки очков и почувствовала прохладное ухо.
Роберт, сказала Рита Спаркс.
Да, дорогая.
Ох, Роберт, я так испугалась
Роберт Спаркс сел рядом с ней и приобнял за плечо.
Что случилось? спросил он.
Мне приснился дурной сон, Роберт. Там был Кевин, и он
Слова комкались, легкие все еще наполняла тревога. Женщина обеими руками схватилась за простыню, пытаясь успокоить дрожь.
Скажи, Роберт, он здесь? Кевин дома?
Роберт ответил после небольшой паузы, за которую успел изучить волнение на лице жены. Ее испугало что-то серьезное.
Боюсь, что Он уехал, когда мы заснули. Я думал, он тебя предупредил.
Да, Роберт, конечно. Но
Я сейчас же ему позвоню!
Роберт вскочил с постели, та пошатнулась под ним и выбила Риту из равновесия.
Нет-нет, подожди! крикнула Рита Спаркс. Не стоит ему звонить.
Еще как стоит! Я ему позвоню, чтобы ты не беспокоилась ни о чем.
Не надо, Роби! Ты же сам сказал, что еще слишком рано. Он проспит до полудня, не меньше.
Я не могу оставить тебя в таком состоянии, говорил Роберт Спаркс. Тебе нельзя волноваться.
Рита склонила голову на бок, показывая, что Роберт все делает правильно. Она смогла улыбнуться, хотя это далось ей с трудом.
Тяжелая болезнь прогрессировала с каждым днем. Роберт знал, что личности, в которую он влюбился, уже не осталось; он знал, что его любимая женщина узнает в нем мужа только по вспышкам воспоминаний и прикосновениям. Роберт Спаркс любил остатки того человека, с кем провел лучшее время в своей жизни.
Дорогой, мне уже лучше, правда. Давай не будет беспокоить сына из-за глупых снов. Я знаю, что он вчера устал за целый день со мной. Я чувствовала его старания, его любовь.
Что ж, если ты уверена
Да, дорогой.
Тогда сегодня я ни за что не позволю тебе грустить. Я провожу тебя на кухню, и мы вместе приготовим завтрак!
Роберт обхватил тонкую талию жены и поставил на ноги.
Первым делом обжариваем колбасу, говорил Роберт. Когда она обжарится со всех сторон, мы добавим черри и капельку горчичного масла, разогревая его для взбитых яиц.
Рита сидела, обернувшись в плед и вытянув ноги на соседний стул. Она держала горячую кружку кофе так, словно грела руки после долгой весенней прогулки. Ее муж, за которым она наблюдала влюбленным взглядом, стоял за плитой и готовил завтрак, делая из него целое представление. Голос Роберта был легким и мягким, а он сам влюбленным и заботливым.
Нельзя далеко отходить от плиты. Когда сок помидоров выпарится примерно наполовину, надо выливать тщательно взбитые яйца. Слышишь? Роберт говорил спиной к Рите. Они должны быть взбиты до пены.
Риту Спаркс рассмешил его тон. Он будто заигрывал с ней.
Что тебя рассмешило, моя дорогая?
У тебя никогда не получался омлет, сказала Рита. Я чувствую, что колбаса подгорела. Не пытайся скрыть это за своей болтовней.
Роберт остановился и повернулся к Рите. Глядя ей в глаза, он подумал, что за мутными хрусталиками еще жива та озорная девчонка, которой он сделал предложение после первой же ночи. Тогда, почти тридцать лет назад, Рита проснулась в большой квартире, и вышла из съемной комнаты, которую делила с юной азиаткой. Она босыми ногами прошла по коридору, где было еще несколько комнат для таких же, как она совсем юных студентов, думающих о том, что жизнь приготовила для них нечто необыкновенное, судьбу, доступную единицам.
На Рите были трусики и спортивный лифчик, под ними упругие и шелковистые формы. Она взяла со своей полки в холодильнике яйца и колбасу. От ее горячего тела оставались влажные следы на полу, с кожи еще не сошел румянец после ночи с Робертом, а сердце билось в каком-то новом, незнакомом темпе.
Роберт Спаркс повернулся в постели и, не почувствовав тела Риты, упал с матраса. Пол был в нескольких сантиметрах, потому что денег на кровать не хватило, да и матрас занимал ровно столько места, сколько было необходимо. Соседка по комнате, Юн, говорила, что в ее городе все спали на матрасах, и поэтому она мечтала, переехав в США, снять жилье с кроватью. Однако когда речь зашла о деньгах, Юн подумала, что матрас будет напоминать ей о доме, так что это совсем неплохой вариант.
Роберт прошел на кухню. На некоторых дверях висели замки, их хозяева не ночевали, за другими шевелились тени и слышались утренние стоны. Роберт ощутил неловкую дрожь от количества живых душ в доме и наконец увидел Риту.
Она стояла к нему спиной и танцевала, подбрасывая завтрак на сковороде, трусики впивались в бедра и между ними, впитывая влажность юного тела. Роберт смотрел на нее, облизывая взглядом, и, сделав несколько шагов к Рите, встал на колено. Он покашлял, чтобы привлечь ее внимание. «Что ты тут делаешь?» спросила Рита. И Роберт ответил: «Я делаю тебе предложение», протянув пустую ладонь к ее сердцу.
Тридцать лет не пощадили Риту Спаркс, однако она вызывала в груди Роберта ту же наивную любовь, может быть, даже более наивную, чем раньше. Роберт Спаркс забылся воспоминаниями, и теперь завтрак действительно подгорел. Он подошел ближе к жене и протянул ей пустую ладонь.
Тебе придется мне помочь!
Роберт подхватил Риту и поставил на ноги. Кофе расплескалось по столу, плед упал и мешал сделать шаг. Рита Спаркс не успела испугаться, все произошло так быстро, что она и не заметила, как Роби обнимает ее сзади, а руки перемешивают взбитые яйца перед тем, как вылить их на раскаленную сковороду.
Роберт управлял Ритой, он держал ее руку, когда в ней были нарезанные кубики сыра и разжимал пальцы вместе с любимой девушкой. Движения Риты Спаркс становились уверенными и зрячими в руках мужа.
Они сели за стол, и день обещал пройти с улыбкой.
Глава 9
Ночь в городе мечты не заканчивалась. Покрышки извивались высокими огнями на объеденных скелетах многоэтажных зданий, откуда-то доносились крики и громкие хлопки. В темноте жизнь играла яркими красками, и как любая жизнь состояла из правил. Коренным населением ночи были наркоманы, паразитирующие на теле общества, чьи души искали дозу следующего дня, не облагающуюся налогом. Впрыскивая в вену время, они замирали и просыпались с жадностью к жизни, которая умещалась в шприце.