На второй день пути в дуб вонзилась стрела, и шпион, выругавшись, погнал коня резвее. Он мчался сквозь густой лес в надежде уйти от погони. Девочка зарылась лицом в конскую гриву и крепко зажмурилась.
Стрелу, что повалила скакуна, она не увидела, только кубарем полетела на землю и упала на мягкую подушку из мха. Зато шпион ударился головой о ствол дерева. Пока он лежал в беспамятстве, преследователь спешился. На нем была одежда цветов соседнего кантрефа[2], на руках белели шрамы от клинков. Достав из-за пояса охотничий нож, он двинулся к девочке.
Попятившись, она споткнулась о древесный корень и упала. Сердце гремело у нее в груди молотом, она звала отца, мать, княжеского шпиона, хоть кого-нибудь
Но никто не пришел.
И она поняла: никто и не придет.
Девочка вцепилась в мох, ощутила знакомую сырость напитанной дождем земли и у нее мелькнула мысль.
Прежде она при помощи магии заботилась о растениях, забавляла братьев и сестер, выручала семью. Водная магия была добрым ручейком силы.
Однако сейчас, глядя на убийцу, девочка увидела его вены, похожие на реки; капельки слюны, которые он выплевывал с каждым выдохом; его глаза, слезившиеся от лихой погони.
Она вскинула перепачканную во мхе руку и воззвала к своей силе.
Оказалось труднее, чем приказывать родничку или луже. Железо в крови человека противилось магии. Но девочка стиснула зубы, призвала все капли воды, какие нашла в нем, до последней и направила их в легкие.
С губ мужчины сорвался жуткий хрип. Выронив бесполезный теперь нож, он стал хвататься за грудь и за горло, не в силах дышать.
Возможно, стоило отпустить его.
Но девочка разозлилась. Никто не защитил ее, все оставили. Отец продал шпиону, но и тот не уберег.
Оставалось только самой за себя постоять.
И ей это удалось.
Шпион отыскал ее подле трупа: она была немногим розовее мертвеца, но не плакала. И не противилась, когда соглядатай накрыл ее плащом и стал утешать. Она даже не слушала.
В тот день девочка уяснила, что вода может спасти жизнь или забрать ее. Этот урок она уже никогда не забудет.
Часть I
Заклинательница
Глава 1
КОГДА ПОСЕТИТЕЛЬ ухватил Мер за руку третий раз, она прикинула, не утопить ли его.
Прикинула мельком: так садовник думает, не подстричь ли траву, или художник не нанести ли новый мазок. Дело нехитрое шевельнуть пальцами, и эль у гада потечет изо рта в легкие. А все потом скажут: позор, Рис своим языком подавился.
Хотя кто-нибудь все равно сообразит, что тут дело не чисто.
Только это и остановило Мер.
К тому же убивать Риса было бы неправильно. Неправильно, и все тут.
Мер высвободилась.
Рис, ледяным голосом сказала она, я же просила подождать. Сейчас принесу тебе эля.
Рис остекленело поглядел на нее из-за стойки. Он сидел, сгорбившись над кружкой. Красный нос, на щеках темнеют веснушки, а в глазах читается хитрость и подлость. Мер и прежде знавала мужчин вроде него: недовольные собственной участью, они срывали злобу на тех, за кого заступиться некому.
Не прошло и года, буркнул он.
Ты еще это не допил. Мер кивнула на его кружку. Рис проследил за ее взглядом и прищурился.
Под вечер в «Серпе и сапоге» набиралась толпа. В таверну заглядывало много косарей и странников пропустить кружечку эля и посплетничать. Мер проворно, пряча взгляд, отнесла несколько кружек за столик солдатам, сменившимся с караула.
Простите, что заставила ждать, тихо извинилась она.
Не бери в голову, девица. Это отозвалась женщина-стражник. Руки у нее были загрубелые, привычные к мечу. Смотрю, тебе самой не помешало бы махнуть кружечку.
Мер вытерла пот со лба и тут же поправила волосы, убедившись, что они прикрывают уголок левого глаза.
В воздухе висел густой пар, пахло супом с ягненком. Еду подавали в щербатых плошках, которые натаскали из заброшенных домов. Все больше и больше бежало народу из окрестностей Гвелода, бросая пожитки. «Нам же больше достанется», сказала как-то Карис. Коренастая, с сильными руками, коротко стриженная. Никто толком не знал, как ей удалось стать хозяйкой таверны, но спрашивать не решались.
Мер появилась в «Серпе и сапоге» три месяца назад и при себе имела пригоршню монет да мозоли на пятках. В таверну зашла, чтобы снять комнату на ночь, а когда через три дня не съехала, Карис спросила, есть ли ей вообще куда идти. Мер не ответила, и хозяйка сунула ей в руки две полные кружки эля, указав: «Столик в дальнем правом углу».
Так Мер и осталась. Разносила выпивку, подметала полы. Платили немного, зато отвели комнату наверху. В прежние времена в «Серпе и сапоге» располагался хлев, и на месте стойл в крепких деревянных стенах все еще торчали крюки и железные скобы. Внутри пахло мокрым сеном, а в щелях причудливо свистел западный ветер. Впрочем, Мер тут нравилось. За последние годы ей где только не довелось побывать, но таверна больше всего напоминала дом.
И была бы еще больше похожа на дом, если бы не пьянчуги.
Когда Рис в четвертый раз потянулся к Мер, она едва справилась с собой, чтобы не вывернуть ему руку.
Ладно, ладно. Девушка забрала его кружку. Налила еще и вернулась.
Рис сердито посмотрел на нее слезящимися глазенками:
Давно пора. Тебе же платят, чтобы ты подавала это пойло.
Смотри, как бы Карис не услышала, ответила Мер.
Схватила старую тряпку и принялась натирать стойку, одновременно скользя взглядом по залу. В таверне сидели солдаты, несколько торговцев, в углу двое резались в кости. У всех было и питье, и еда, все выглядели довольными. Мер могла позволить себе короткую передышку.
Она прошла в кухню. Живот свело от голода, стоило услышать запах жира на жаровне. В небольшой комнате, закатав рукава, работал юноша, от пара его темные волосы завивались. Элгар был тихоней и держался замкнуто, зато умел состряпать ужин из пригоршни муки да вчерашних овощей.
Что делаешь? Мер опустила поднос на стол.
Овсяные лепешки с пореем. Элгар взял плошку с липким месивом и стал комочками выкладывать его на горячую каменную жаровню. Как думаешь, людям понравится?
За твои лепешки народ передерется, заверила Мер, и Элгар застенчиво улыбнулся.
Уже можно выносить? спросила она.
Элгар кивнул:
Лучше подавать теплыми. О, я и тебе кое-что оставил, вон там. Парочка лепешек и бараньи кости, из которых я суп варил. Думал, не откажешься.
По-твоему, мне нравится кости глодать? Мер облокотилась о стол.
Я видел, как ты кормила собаку у фермы Хета, зардевшись, сказал Элгар.
И то правда: Мер таскала объедки для старой пастушьей собаки из амбара неподалеку. Кормить ее стало некому хозяев фермы забрала хворь. Мер увидела, как бедная псина бродит по полям, и в следующий раз, отправившись на прогулку, прихватила с собой куски хрящеватого, непригодного для рагу мяса. Поначалу собака принимала угощение, только если его положить на землю и отойти подальше, но с каждым разом вела себя дружелюбнее. Мер надеялась, что однажды она подпустит к себе.
Животные Мер нравились. В них была простота и невинность, не то что в людях.
Почему не возьмешь собаку себе? спросил Элгар. Никто против не будет. Даже Карис согласится, разве что недельки две сперва поворчит.
Мер рассмеялась:
Мне только собаку заводить
Ты же о ней заботишься. Элгар ткнул в ее сторону деревянной ложкой.
Это не навсегда. Только пока
«Пока снова не придется бежать», подумала Мер. А вслух закончила:
Пока ее не приютит кто-то другой
Элгар пожал плечами. Это Мер в нем и нравилось: лишних вопросов он не задавал. Может, потому что сам не любил, когда к нему с расспросами лезли?
Мер вынесла в зал поднос с лепешками, и несколько завсегдатаев сразу же обернулись на запах горячего съестного. Направившись к одному из столиков, она приготовилась отвечать, почем кушанье, и заверять, что это сущее объедение