Это уж так Ладно, поглядим. Бывай пока, Тима.
Да, Миша, уже попрощавшись, Тимофей нагнал боярича в дверях. Думаю, вражины не так просто пришли. Не нахрапом. Если лешаки есть у них в Ратном свои глаза и уши. Обязательно есть!
Сотник вернулся в «хоромы» уже затемно. Отворив окно, уселся на лавке, вытянув ноги. Слышно было, как за рекой, в Ратном, голосили петухи, с пристани же доносились обрывки разухабистых песен продолжал гулеванить новгородский торговый гость. Вот же неугомонный! Что называется, попала вожжа под хвост. Ишь, орет-надрывается:
А ведь прав брат Тимоша! Есть, есть у «левых лешаков» в Ратном и глаза, и уши. Отыскать их быстро вряд ли получится А тогда, значится, что? Правильно нельзя отыскать, так можно использовать. Можно и нужно
Что-то просвистело за окном, и Михаил машинально пригнулся пуганый все же уже, воин!
Пригнулся, сполз с лавки, откатился по полу в сторону И, осторожно поднявшись на ноги, недобро прищурился в простенок меж полками впилась дрожала стрела! Длинная, с черными вороньими перьями.
Глава 2
Погорынье, июль 1128 г.
Осторожно подобравшись к стене, Миша протянул руку, вытащил аккуратно стрелу, все еще дрожавшую и казавшуюся живой, ядовитой, злобной! Однако не глубоко и вошла. Лук слабый. Из такого детишкам только стрелять. Да и вообще, как можно гарантированно попасть в человека, сидящего в темной комнате? Ни светильников, ни свечей сотник не зажигал. Просто прилег на лавке думал. И вот те нате стрела!
Откуда стреляли? С пристани очень даже могли. Правда, там даже сейчас людно Вон, у корчмы гомонят, все никак бедным не успокоиться.
Да, могли с пристани Только зачем? Напугать. Так Миша пуганый и не такое видал. Подумаешь, стрела Хиленькая, к слову сказать и отцентрована плоховато. Господи! Да ведь точно такие в торговых рядках продают по ромейской медяхе десяток! Столько пирог-рыбник стоит ну, пусть полпирога.
Пристань Корчма Крики А ну-ка
Сотник оказался на пристани минут через десять. И впрямь у корчмы гомонили. Тот самый толстобрюхий пропойца-купец, как его Мефодий! И с ним еще двое, лет примерно по тридцати, одеты небедно Да, верно, купцы с причалившей вечерком ладейки! Даже при луне видать было пьяные, а уж если речи послушать
Верно, робяты! Так оно оно и есть
У кого есть? У тебя?
И у меня есть А у вас нету!
А А А чего у нас нету, друже?
Того! А ну-ка, еще стрельнем Дай-ко стрелу Ща на спор! Вон в то дерево
Так ты и первый раз не попал!
Дак эт я того Это я в луну целился!
Сотник сжал кулаки и сплюнул. Вон тут что, оказывается! Питухи-пианицы на спор из лука бьют. Куда Бог пошлет В луну он целился, паразит! Ишь, разорались. Надо бы стражу послать утихомирить. Хотя Стражу, даже младшую, на такие пустые разборки посылать слишком много чести! Пущай корчмарь с ярыжками своими утихомиривает разошедшихся постояльцев.
А! А это ты кто?
Изрядно шатающийся купец углядел, наконец, Мишу.
Конь в пальто!
Проходя мимо, сотник толкнул купчину плечом. Однако же пьяница на ногах удержался, да мало того, полез в драку с неожиданной ловкостью и силой ухватил Михайлу за плечо И тут же получив в ухо! кубарем скатился к реке, потеряв по пути и лук и стрелы.
Вот! один из собутыльников горе-купца одобрительно хмыкнул.
Так ему и надо, поддержал второй. А то затеял тут пойдем, постреляем! Стрелок чертов. Сидели б себе как люди
Так и идите, Михаил поднял потерянный лук не такой уж и детский. Тетива, правда, плохо натянута Лук заберу от греха. Скажете, пусть за ним завтра в Михайлов городок, в крепость, заглянет. Как проспится.
Скажем, господине. А вы, никак, воевода?
Сотник.
А-а! То-то я и смотрю. А мы волыняне. В Киев на торжище плывем. Эвон, лодейка наша. «Фелицатой» зовется. Корабль добрый!
Как-как вы сказали? закинув лук за плечо, удивленно переспросил сотник. Фелицата?
Этак жену нашего кормчего звали, гречанку.
Снизу, от реки, послышался шум: сопение, плеск воды
Похоже, купчина приходил в себя. Что-то вполголоса бурчал, умывался однако обратно к корчме не шел, боялся, наверное
Вы там служкам скажите, чтоб присмотрели
Ага, мил человек. Скажем!
Вернувшись в хоромы, Миша развалился на лавке. Так просто прилег, не раздеваясь, лишь сапоги снял да кожаный наборный пояс с мечом, ножом и калитой-сумкою. Все равно не уснуть уже стерла сон эта чертова троица, буяны-пьяницы тем более уже начинало светать, алел над дальним лесом край неба. Тихо было кругом питухи успокоились, видать, продолжили пить в корчме или вообще уснули. А Мише вот не спалось зато хорошо думалось. На утренней-то зорьке да в тишине! Даже петухи еще не кукарекали но вот-вот
«Кому ж понадобилось пакостить? Лешаки сами по себе не станут кто-то же их настропалил! А кто? Зачем? Быть может, кто-то из соседей, просто из зависти, так бывает, и гораздо чаще, чем многие думают. Завидовать-то ведь есть чему»
После возвращения Михайлы и его друзей из Царьграда Ратное жило мирно, и даже можно сказать богато. Кроме воеводы Корнея Агеича и его дружины каждодневный покой ратнинцев оберегала младшая стража. Имелись и школы, в том числе и девичья, «бумажные» мельницы, самострелы с прицелами, греческий огонь, а с самых недавних пор и первая типография! Примитивная, конечно, но лиха беда начало! Под чутким руководством Тимофея Кузнечика в мастерской отлили шрифт «полуустав». Чтоб и красиво, и понятно. Задумали печатать учебники, для начала «Азбуку» и «Математику»; Миша составлял макеты вместе с Тимофеем, и еще к делу сему хотели привлечь Юрия из земель Журавля. Подумывали и о периодической печати, благо редакция уже была: дьяк Илья секретарь, плюс бойкие девчонки из Ратного Евдокия, Добромира, Любава, те самые, которых Миша и раньше использовал для формирования «общественного мнения».
Кроме того, в Ратном заново оборудована пристань с торговыми рядками и гостевым домом с корчмой будь она неладна! Появились первые мануфактуры большие предприятия с наемным трудом «бумажная», «сукновальная» и «стрелометная» для арбалетных «болтов». Многие хозяева еще в прошлом году перешли к трехполью и уже к июлю дождались озимых. Народ потихонечку богател, заводил скот коровушек, молочное и «навозное» скотоводство.
Авторитет Михайлы-сотника возрос почти до небес ляхов разбил да еще освободил своих в далеком Царьграде! Соседи же недоумевали как, откуда все эти новшества, зачем?
Завидовали, да. Вот и пакостили Эх, знать бы точнее! А про засаду Кузнечик правильно сказал. Подумать только надо где ее устроить да как.
«А еще Кузнечик говорил про некоего князя Юрия. После того как сгинул боярин Журавль и его друг Данила-мастер, лешаки дурь почуяли, стали искать, кому уменье свое продать подороже. Тут и объявились людишки князя Юрия из Ростово-Суздальской земли Будущего Долгорукого. Правда, какое дело ростовскому князю до Погорынья, какие у него тут могут быть интересы? Где Ростов, и где Ратное? Север и юг. Лед и пламень.
Правда, князь тот еще черт! И надо бы поискать надежных друзей? Только вот найдутся ли? У всех соседушек голод, а Ратное с озимыми. Вот и завидуют. А где зависть там и война. «Лешаков» же, скорее всего, Юрий к себе переманил в Ростов или в Суздаль. Такие воины всякому нужны, лишними не будут. За тем и людишек сюда посылал вербовщиков.
У нас же все Где тонко, там и рвется А где у нас тонко, сэр Майкл? На дальних покосах да пастбищах? Хм вряд ли вражины снова туда придут были ж уже, напакостили. Что еще остается? Что-то такое, что было бы непривычным и вызывало бы зависть Мануфактуры! Ну да Только они все здесь, рядом тут и дружина, и стража, и народу полным-полно. Не-ет, вряд ли Вот ежели б что подобное подальше было где-нибудь в Нинеиной веси, в Василькове»
Рассуждая, Миша и сам не заметил, как уснул, и проснулся лишь ближе к полудню, когда выкатившееся на небо солнышко весело било в глаза!