Глава 8
По мере отдаления семейной пары от реального и живого общения с живым Богом, их связь, нарушаясь, переросла в противостояние. Нет, они не противились Богу, но научились стоять «перед Ним», и демонстрировать свое послушание Его воле и Его правилам, вместо того, чтобы прилепиться к Богу всей душой и брать от Него все силы для жизни и все представления о том, что истинно, а что ложно, что ценно, а что лишнее. Ведь при такой связи человек лишь сердцем чувствует близость Бога, но «демонстрировать свои добродетели не перед кем, так как все, что человек имеет принадлежит Богу. Он лишь слабый проводник всей неповторимой любви Божией, который в силу немощи своей может передать лишь крохи из того, что получает от Бога в тесном общении. Он всегда видит, насколько неизмеримо больше живой воды стоит у истоков его души и как мало доходит до остальных людей, так как его сердце слишком мало, чтобы пропустить все, что он получает.
Но, утеряв связь в каждом дне и мгновении, супруги обрекли себя на попытки своими силами подражать Богу. Эти попытки со стороны выглядели совсем неприглядными, и лишь в особые мгновения «озарения», супруги становились такими, кем сотворил их Бог проводниками Его любви, и эти мгновения воспринимались как чудесные праздники. Одним из таких редких мгновений была встреча с Артуром, когда не случайность, а всевидящий и всезнающий Бог столкнул их на жизненном пути и ждал, чтобы Его дети, как члены Его тела оказали внимание и заботу к тому, кому Он желал донести Свою любовь.
Это был не первый случай, когда они помогали нуждающимся, но на удивление каждый член семьи почувствовал что-то особенное в этой ситуации. Ведь Сам Бог трудился сейчас в жизни Артура и семья смогла присоединиться к Нему в Его труде, ощутив яркое присутствие неземной, но такой знакомой руки. Они еще не знали, но чувствовали, что их небольшое доброе дело станет для Артура событием, перевернувшим всю его жизнь. Но и в жизни их семьи также предстояли большие изменения, так как Бог, изменяет жизнь людей, прикасаясь к ним своей могущественной творческой рукой, как тех, над кем трудится, также жизнь тех, через кого Он совершает Свой труд.
Проводив гостя, Сергей Павлович удивленно качнул головой:
Тебе не кажется, что эта встреча не только странная, но и какая-то особенная?
Не знаю, может быть, но мне кажется, что мы неправильно сделали, что не засвидетельствовали ему о Боге, ответила Галина Николаевна.
Кто знает? немного загадочно ответил муж.
Что ты имеешь ввиду? не поняла Галина.
Почему-то мне кажется, что сейчас достаточно Тимошкиного свидетельства, объяснил Сергей.
А мне почему-то кажется, что мы видим этого человека не в последний раз, вздохнула Галина Николаевна, и почему-то я не рада этой мысли.
Он тебе так сильно не понравился? удивился Сергей, зная, что его жену невозможно что-либо заставить сделать без ее желания.
Не то чтобы не понравился, но мне почему-то тревожно при мысли, что мы можем столкнуться с ним еще когда-нибудь.
О, женщины, и их предчувствия! делано восторженно воскликнул Сергей Павлович, затем добавил уже спокойно и серьезно, посмотрим, жизнь покажет.
Дети в семье Воробьевых очень странно и ярко делились на две части, до и после покаяния родителей. От «христианских» детей по умолчанию требовалась большая покорность и большее количество различных добродетелей. Считалось, что они с «молоком матери» впитали множество христианских добродетелей, которые должны были сейчас проявляться. И всякое проявление иных качеств строго наказывалось. Мария же по умолчанию выпадала из этого списка, так как до семи лет воспитывалась в неверующей семье, ни слова не слыша о Боге. Поэтому всякий раз, когда младших ругали или наказывали за «недолжное» поведение в церкви, в случае, если те пытались оправдаться, говоря, что Мария делала то же самое мать строго отвечала:
Вы знаете, что Мария это совсем другое! Она родилась тогда, когда мы понятия не имели, что Бог есть. Да и потом мы противились Богу, и она росла в этом. Она идет к Богу как все язычники. Но вы рождены тогда, когда Бог причислил нас к избранному народу и вы должны соответствовать!.
Никто из детей не решался спрашивать, чему они должны соответствовать и как это сделать, так как тон матери в эти моменты не предвещал ничего хорошего и потому каждый сам придумывал для себя, как и чему они должны соответствовать. Также каждый сам для себя определял значение этого сложного слова. Общим было одно на Марию остальные дети обижались, так как ей позволялось то, что для них было запрещено. Мария же, напротив нередко плакала у себя в постели от того, что она оказалась самой недостойной из всех детей, несмотря на все ее старания. Время своего появления на свет она не могла изменить, а значит и своей судьбы, как ей казалось, поэтому при всяком упоминании о «христианских детях», она тихо опускала голову, нередко от души желая, чтобы строгое воспитание относилось к ней в той же мере, как и к остальным детям. И все же, девушка была глубоко уверена в том, что родители любят ее, и эта уверенность жила в душе девушки даже глубже, чем она предполагала и со временем ей еще предстояло проверить глубину этой уверенности в любви ее близких.
Павла же, все эти ограничения и упоминание об «избранном народе» доводило до бешенства, но он не мог высказывать своих чувств, так как за «недостойное поведение» или за «недолжные чувства» родители строго наказывали, особенно мать. В его жизни было лишь одно место, где он говорил и делал все, что ему вздумается двор соседа Ильяса. Родители были недовольны их дружбой с раннего детства, но не очень возражали, так как были уверены, что «ничто недоброе не пристанет к ребенку верующих родителей», так как его охраняет сам Бог. И всякий раз, когда они видели плохое влияние Ильяса на их сына, то наказывали Павлика тем что некоторое время не позволяли мальчикам общаться. Делая, таким образом, это общение еще более желанным для сына. И Павлик скоро усвоил некоторые уловки и способы поведения, чтобы скорее добиться «вольной жизни».
Ильяс был намного старше Павлика и был единственным сыном у родителей, избалованным и эгоистичным. Он держал Павлика «на побегушках», но тот был согласен на это, так как впервые его посылали делать то, что он и сам был бы не против попробовать, а к физическому труду он был привычен с детства. В доме он постоянно заботился о младших, делал массу домашней работы и помочь в чем-либо «другу» Павлику было не сложно.
Нередко бывая в доме Ильяса, Павлик наблюдал за их семьей и невольно сравнивал. Семья Ильяса, при всех преимуществах вседозволенности иногда пугала мальчика, и он ни за что на свете не захотел бы жить в этой семье всегда.
В один из дней, зайдя «на часок» к другу, Павлик стал невольным свидетелем семейной ссоры, разгоревшейся, судя по признакам уже давно.
Я что, бесплатная домработница?! кричала мать Ильяса, я делаю для тебя все, а ты даже не напрягаешься, чтобы больше зарабатывать! Сын приносит в дом больше денег, чем ты!
Павлику было известно, как «зарабатывает» Ильяс и он был очень удивлен, что Ильяс не прячет эти деньги от матери. Ведь Павлик тратил те немногие копейки, которые иногда давал ему Ильяс «за помощь» только в тайне, чтобы никто не догадался, что у него есть даже одна копейка таких денег.
Ильяс придумал, что доброе и открытое лицо младшего «друга» прекрасная «реклама», он должен был «приглашать поиграть» кого-нибудь из ребят (у кого обычно водились деньги) за школу. Там на них «случайно» нападала страшная «банда старшеклассников» и отнимала деньги. Но, Павлик, как «выходец из большой семьи» никогда не имел в такие моменты с собой денег, так что попадал незадачливый товарищ, а Павлик «отделывался легким испугом».