На террасе дворца Танадора Арнава замерла при этих словах верховной берегини. Поняла, что сейчас Гинева прикажет.
Если не забыла, что по-прежнему связана обещанием защищать свой мир, то не забыла и о том, что приказы мои исполнять должна, напомнила Гинева.
Не забыла, госпожа, сглотнула Арнава.
Так исполняй, сурово произнесла верховная берегиня. Как сон хранителя станет кошмаром, загляни в него и посмотри, что он видит. Узнай, почему ему больно. Что его там ранит, кто ранит и как. Как узнаешь, скажешь мне.
Да, госпожа, тихо ответила Арнава.
Гинева молчала мгновения, чувствуя горечь молодой берегини, потом тяжело вздохнула:
Арнава, хранитель наш любим всеми нами, и тобой более всех. Но он молод и многого не знает. Распознать беду вовремя должна ты. Белые волки страшных снов не видели, но видения у них были. И если сон Никиты не сон, а видение, то значит это только одно что-то ему угрожает. Таркор мёртв и Скарад тоже. Кроме них, в сознание хранителя никому хода не было. Выясни, пытается ли кто-то навредить ему, или сам он себе вредит плохими мыслями.
Арнава, наконец, сделала глубокий вдох, и после него сказала:
Выясню, госпожа.
Вот и хорошо, произнесла Гинева и нажала символ разрыва связи на боковой грани медальона.
Свет в линиях украшения погас.
На террасе дворца Танадора Арнава осталась стоять в раздумьях. Мысли были о том, что очень права верховная берегиня, но и Никиту обманывать, против его слова пойти это дело совсем плохое. Арнава поглядела на город, раскинувшийся под тёмным небом. Сейчас, глубокой ночью, горело так много золотых огней. Светились все площади и улицы, вода сверкала в голубых лентах речных каналов. Вдалеке, теперь уже за старыми границами города, свет множества фонарей лежал и на новых постройках.
За год Танадор отстроился и разросся невероятно. Будучи закрытым столько лет, теперь он принимал гостей, которым очень хотелось посмотреть на город белых волков. Никита шутил, что туристов у них больше, чем жителей. Из соседней Рилевы приезжали торговать, из Алавии и Вограда тоже. И даже сейчас, глубокой ночью, на улицах было движение. Где-то не спали, ещё сидели за столами с гостями. И патрули из бывших охотников, а ныне воинов Танадора, которыми командовал молодой Хонт, проходили меж домов.
Арнава улыбнулась. Город белых волков восстал из забытья и расцветал. А хранитель оказался хорошим хозяином своим землям. Ивана, конечно, звал первые полгода, чтобы научил, как княжеством управлять. Но потом всё в свои руки крепко взял. Берегиня гордилась мужем безмерно и любила также. А сейчас вернулась в спальню к нему, легла с ним и обняла, прошептала снятие сонного приказа на его шелковистые волосы. Никита, как сонные чары сошли, почувствовал близость Арнавы, обнял её и прижал к себе.
Спи, мой волк ненаглядный, нежно сказала берегиня. Спи без снов. Пусть ничего тебе не снится. И мне ходить в твой сон не придётся.
* * *
Туристический вертолёт поднялся с площадки одного из частных аэродромов Сочи рано утром. Второй пилот экипажа Илья Палашин, пребывал в отличном настроении и с радостной улыбкой поглядывал в салон на пассажиров.
Повезло несказанно. Приехали ребята из Турции, смуглые крепкие парни, отлично говорящие по-русски. Отвалили начальнику компании тройную оплату, предъявили удостоверения, подтверждающие по сотне прыжков, и сказали: нам вертолёт, экипаж и от винта. Летим прыгать с парашютом над Чёрным морем.
Но, правда, инструктора компании Николая Михайловича всё-таки с ними послали. Чтобы, как положено, проводил ребят в небо из салона. Он сейчас с ними стоял. И, кстати, вот он был не доволен. И слово «не» состояло в его случае из заглавных букв.
Парни, я понимаю вы всё мне подписали, все отказы, но я обязан осмотреть ваши парашюты, упорно доказывал Николай Михайлович туристам.
Палашин, сняв наушники, слушал их разговор. Ребята отказывались также упорно.
Всё в порядке, мы сами укладывали, раздавались их возражения. Не надо проверять.
Складывалось очень чёткое впечатление, что они не хотят допускать инструктора к своим довольно странным парашютным ранцам, которые выглядели несколько больше, чем обычно. Николай Михайлович, конечно, спросил про модель парашюта, но упрямые смуглые ребятки, все, как на подбор крепкие турецкие парни, не ответили ему и близко не подпустили к своим ранцам.
Да ладно, Михалыч, позвал Илья. По сотне прыжков, парни явно знают, что делают.
Один из туристов, по имени Селим, находившийся ближе всех к кабине, услышал слова пилота и взглянул на него. При этом усмехнулся. Палашин удивился такому слуху. Вроде, говорил тихо, и в салоне шумно.
Инструктор, наконец, махнул на парней рукой и повернулся к экипажу:
Ладно, везём туристов, куда им надо.
Парни указали точку, в которой хотят прыгать. Координаты точные назвали. От берега недалеко, и высота хорошая полторы тысячи метров над водой. Сказали, что внизу их подберут. Кто-то там ждёт их на катере. Ну что, у Ильи вопросов больше не было. Всё оплачено, работа обычная.
Командир экипажа взглянул на дисплей навигации на панели и кивнул Палашину:
Почти на месте. Километр.
Ещё километр, парни! Илья обернулся в салон и крикнул это пассажирам.
Селим, услышав, взглянул на пилота, и внезапно резко встал. Слишком резко, рывком
Илья в первое мгновение не успел понять, что испугало его в этом движении. Но осознал в следующий миг, когда турист молниеносно оказался в кабине и вогнал пальцы в затылок командира экипажа, одновременно перехватывая ладонью лоб. Удержал голову на месте, потому что иначе, она пробила бы панель.
Палашин даже не завопил, на эти секунды потеряв ощущение реальности. Потому что увидел, как пальцы Селима пробили череп насквозь, вся рука вошла. Кровь таким фонтаном вырвалась из ушей и глаз командира экипажа, что достала до Ильи.
И вот тогда он завопил. Истошно, в ужасе. А «турист» был уже рядом с ним. Одной ладонью накрыл затылок пилота, вторую положил на лицо. Палашин, замерев, почувствовал, что в нижние веки упирается что-то острое. Опустив глаза, увидел когти. Огромные, чёрные, торчащие из мощных толстых пальцев.
Веди машину до места, прошипел Селим. Зависни над точкой.
Илья задыхался от боли. Турок сжал его затылок до такой степени, что, казалось, сейчас лопнет голова. Селим внезапно ослабил хватку, поняв, что сейчас действительно сломает кости черепа. А Палашин, скосив глаза в салон, увидел Николая Михайловича, лежащего на полу в луже крови с пробитой головой, и остальных псевдо туристов, которые быстро расстёгивали свои ранцы. Вместе с парашютами в них было упаковано что-то ещё.
Но Илья больше ничего не успел рассмотреть, его за подбородок развернул к панели управления Селим.
Зависни над точкой, повторил он.
Палашин, тяжело дыша, подводил машину последние сотни метров к указанным координатам. Мысли в сжатой железными пальцами голове, едва рождались. Только картинки прожитой жизни мчались. Всего тридцать лет, наконец поумнел, собрался жениться, и вот кажется, всё. Илья понял это со всей очевидностью псевдо туристы убили остальных на борту, значит, и его в живых не оставят.
Но машина на точке. Палашин держал рычаг крепко, как в последний раз. Хотя, почему «как»?
В салоне открылась дверь наружу, и Селим обернулся к своим, наблюдая за их действиями. И поскольку так ему руку выкручивать было неудобно, он опустил ладонь на плечо пилота. Поэтому Илья смог обернуться. Парни извлекли из ранцев довольно большие стеклянные сферы, донышком во всю ладонь. Пока они были завёрнуты в ткань, исходящего из них сияния заметно не было. Но сейчас салон просто залило слепящим светом.