Нейт! Выпусти меня. Сейчас же.
В окно с его стороны забарабанили кулаком.
Нейт подскочил; глаза расширились от страха. Он, верно, думал, что это мама. Но стучал мой сосед, Билли Пэкстон.
Я вгляделась в его лицо. Он жил напротив, но мы никогда толком не разговаривали. Особенно после одного неприятного случая в начале старших классов, вспоминая о котором, я до сих пор немела от стыда и хотела провалиться сквозь землю. Билли тоже был сегодня на вечеринке, но я весь вечер притворялась, что не замечаю его.
Нейт опустил окно и коснулся уха проверить, не выпала ли сигарета.
Что надо, чувак?
Билли проигнорировал вопрос.
Айви, ты в порядке?
Я потянулась к водительскому окну.
Да. Все хорошо.
Билли зажал рукой рот. Его предплечье было испачкано белой краской.
Это он с тобой сделал?
Шутишь, что ли? проревел Нейт.
Мне вдруг показалось, что я сейчас заплачу. От боли, сказала я себе. И от испуга адреналин выветрился, вот и слезы на глазах.
Нет, нет. Это машина резко повернула. Со мной все хорошо.
Билли пристально смотрел на меня. Он был высокого роста, и ему пришлось согнуться почти пополам, чтобы заглянуть в машину.
Я здесь, если что. Он показал на крыльцо. На всякий случай.
Спасибо за помощь, саркастически процедил Нейт, но не раньше, чем Билли отошел.
Я резко открыла дверь, с треском захлопнула ее и обернулась.
Между нами все кончено, выпалила я.
Да что ты говоришь, ответил Нейт и втопил педаль газа.
Я осталась на тротуаре. Губа болела, от усталости меня трясло, но я чувствовала себя легкой, как перышко, и ощущала эйфорию свободы.
Билли кашлянул. Он ждал на крыльце в напряженной позе и по-прежнему смотрел на меня. Я смущенно помахала ему.
Извини, сказала я.
За что?
Он так тихо это произнес, будто я и не должна была услышать. И я уже хотела не отвечать, но боль в губе пронизывающая, назойливая заставила меня повернуться.
Извини, что ты решил, будто должен вмешаться. Мои слова прозвучали резче, чем я хотела.
Билли сверлил меня взглядом. Потом встал и покачал головой.
Больше не буду, сказал он и скрылся в доме.
Я посмотрела на темные окна второго этажа. Через минуту в одном из них загорелся свет, и я отвернулась. В животе плескалась дешевая водка, а на сердце тяжелым грузом легли сожаления. Пора спать, решила я. Пока еще что-нибудь не случилось.
Медленно, стараясь унять дрожь, я отперла входную дверь, чуть-чуть приоткрыла ее и, затаив дыхание, протиснулась внутрь. И тут же, забыв об осторожности, сдавленно вскрикнула на лестнице сидела мама.
Мам! Я опустила голову и прикрыла рукой распухшую губу. Ты почему не спишь?
Она наклонилась, и лунный свет, проникавший в окно над дверью, осветил ее лицо. Огненно-рыжие волосы стянуты в узел, взгляд острый, как булавка.
Плохой сон, ответила она и вскочила, увидев мою губу. Что случилось? Авария?
Губа пульсировала, как второе сердце.
Нет. Все в порядке. Аварии не было
Я физически ощущала на себе ее взгляд.
Расскажи. Расскажи, как все было.
Нейт слишком резко повернул, ответила я. Машина съехала на обочину.
А потом?
Я подумала о незнакомке в лесу, вспомнила, как та похлопывала себя по бокам, белым, как мел.
А потом ничего. Домой поехали.
И все? Больше ничего не было?
Я коротко кивнула.
Ну ладно. Ее расспросы меня нервировали. Вдруг уголки ее губ поползли вверх. Она заговорщически улыбнулась. Нейт был пьян?
Меня качнуло, я задумалась. Сейчас она пугала меня куда больше, чем минуту назад, когда была недовольна.
Угу.
Она коротко кивнула: мол, так я и знала.
Иди к себе. Ступай.
Я прошла мимо нее, поднялась по лестнице и вошла в свою комнату. Не стала включать свет, рухнула на кровать и закрыла глаза. А когда открыла, мама стояла у кровати и держала пакет со льдом в левой руке, той, что была покрыта шрамами. Она приложила его к моей губе.
Головой не ударилась? К ней вернулось самообладание, она словно спрашивала, который час. Сотрясения мозга точно нет? Только не ври.
Я прижалась к холодному пакету. Когда она в последний раз так за мной ухаживала? Я попыталась вспомнить, но тьма в голове бушевала, как океан.
Голова в порядке, пробормотала я. Я находилась в том ужасном пограничном состоянии, когда человек еще пьян, но уже страдает от похмелья. Говорю же, ничего страшного. Нейт даже не ударился.
Он-то не ударился, ее тихий голос дрожал от ярости, а вот моя дочь похожа на боксера.
Дана. Отец вдруг возник на пороге, закрыв собой свет из коридора, положил руку ей на плечо. Я пыталась не щуриться, когда он подошел, а мама отступила в тень. Чему мы тебя учили? сказал он. Ты зачем села с пьяным в машину?
Не знаю.
Он тяжело, по-родительски вздохнул.
Надоели твои отговорки. Ты хоть понимаешь, чем это могло кончиться?
Мой взгляд цеплялся за потолочный вентилятор, вращавшийся над его плечом. Я сонно пыталась сосчитать лопасти.
Не знаю, повторила я. Чем-то плохим?
Я не хотела дерзить, но он так не думал. Терпеливым и недовольным тоном он продолжал свою тираду. И когда закончил объяснять, какой я была дурой, я уже почти спала. Я провалилась в темноту и оставалась там до утра, а в первый день летних каникул встала с похмельем и разбитой губой.
В глубине моей памяти зрела тайна. Но девушку из воды я вновь увидела лишь через несколько дней.
Глава вторая
Пригород
Сейчас
Зазвонил телефон. Звук проник в мои сны, смешавшись со скрипом тормозов машины Нейта, с криком, по-прежнему звеневшим в моих ушах, с кличем ночной птицы, что парила в вышине и преследовала меня, пока я бежала по черному лесу за девушкой, бледной, как упавшая звезда. Наконец звонок вернул меня в реальность, и сон отступил, как соленое море.
Я лежала и моргала, прогоняя образы из сна. Сны я всегда забывала. Всегда. Никто мне не верил, но я не лгала. Прежде чем ответить, я одним глазом взглянула на экран.
Смотри-ка, да ты жива. В трубке раздался едкий и звонкий голос Амины. Пятнадцати сообщений мало? Надо было двадцать прислать?
Не кричи, поморщившись, проговорила я. Во рту все болело. Мир спросонья казался подернутым вазелиновой пленкой. Я вчера поздно легла.
Я залпом выпила стоявший у кровати стакан воды, потом рассказала лучшей подруге обо всем, что случилось вчера. Вечеринка, ссора, девушка на дороге. Неудачная попытка проскользнуть в дом незамеченной. Я рассказывала ей про Нейта и чувствовала, как она закипает.
Я его прикончу! выпалила она, когда я договорила. Видела, что он вчера пил? Абсент, с притворным ужасом сказала Амина. Ее хлебом не корми, дай посплетничать. Хотя, возможно, это была водка с зеленым красителем, но все же. С тобой точно все в порядке?
Все нормально. Правда.
Ну да. У тебя и голос такой. Как будто все нормально.
Я не поняла, к чему она клонит.
И что? Что-то не так?
Нет, но я думала, ты разозлишься. Я бы на твоем месте разозлилась. Он мог тебя угробить.
Я злюсь, ответила я.
Я ведь злилась? Осторожно, словно ковыряя больной зуб, я сверилась со своими чувствами. Амина вздохнула.
Ну да ладно. Все равно Нейт козел. Говоришь, мама ждала тебя на лестнице? Ругалась?
Я потерла глаза.
Да не особо. Почему вы все ее боитесь?
Амина замолчала, и я сначала решила, что она сейчас отшутится, возразит. Но когда она заговорила снова, ее голос был мрачным. И серьезным.
Ты же знаешь, что всегда можешь прийти ко мне и переночевать? Если вдруг понадобится.
Я и так практически жила у нее. Раньше по субботам мы по очереди ночевали друг у друга, но пару лет назад она стала придумывать отговорки, чтобы не оставаться у меня. Амина во всем любила порядок у нее была особая система многоступенчатого ухода за кожей, от которой она не отклонялась ни на шаг, она пила только один сорт чая, который умел заваривать только ее отец, и засыпала исключительно на своих двух подушках, которые приносила с собой. Так что я настаивать не стала. Но сейчас, услышав ее слова, нахмурилась.