И что? мой голос прозвучал как издалека.
Ее глаза резко распахнулись.
Ничего. Она попыталась улыбнуться. Фи сказала бы, что вода снится к переменам. Но у нее все сны к переменам.
Я не улыбнулась в ответ. Перед глазами возникла девушка из леса, она стояла на коленях в ручье с черной водой.
Мам, робко начала я, я
Она нажала пальцем на глазницу.
Не сейчас. Правда. Мне нужно прилечь.
И я позволила ей уйти, а сама, как всегда, стала думать, что сказала не так и что надо было сказать, чтобы она осталась.
Глава третья
Пригород
Сейчас
Еще одиннадцати не было, а солнце уже грело беспощадно. Машины и почтовые ящики слепили бликами. Я сидела на крыльце и попеременно глотала кофе и вязкий июньский воздух, горячий, как суп. Машина Билли Пэкстона стояла у дома. Я видела ее в окно. Я решила еще раз поблагодарить его, если он решит выйти из дома. На этот раз как полагается.
Телефон в заднем кармане завибрировал. Амина прислала сообщение.
«Срочно зайди к Нейту в профиль!»
О нет, прошептала я. Но тут пришло второе сообщение.
«Это не про тебя, не волнуйся. Напиши, как посмотришь».
Нейт сделал пост меньше десяти минут назад. На фото красовалась его смазливая физиономия меня так и подмывало ему влепить. Рот открыт, глаза полуприкрыты. За спиной вывеска кафе-мороженого. С черно-белым фильтром фотография напоминала кадр из фильма.
Его губа распухла и была запачкана темной кровью. Глаз заплыл. Подпись к фотографии гласила: «Видели бы вы другого парня». Младший брат Нейта Люк прокомментировал: «Говорят, другим парнем был припаркованный почтовый фургон».
Я смотрела на фотографию, пока у меня не заболела челюсть, и лишь тогда разжала стиснутые зубы.
«Ну что, видела?»
«Да», ответила я. «Видела».
«Мгновенная карма», написала Амина. Нейт ей никогда не нравился. «Как можно врезаться в припаркованный почтовый фургон?»
Я не ответила. Телефон снова завибрировал.
«Я злая, да? Прости! Клянусь, если бы он умер, я бы не радовалась! И это не я припарковала почтовый фургон. Честное слово».
«Ха-ха-ха», ответила я и положила телефон экраном вниз на бетон.
Я провела пальцем по губе. Страх червячком закрался в живот. Мне стало не по себе оттого, как быстро сработала карма.
Раздался звук, словно кто-то встряхнул стакан с игральными костями. Этот звук всегда предвещал появление тетиного фургона. Я улыбнулась. Колымага была старше меня, и ездить на ней умела лишь тетя Фи. Чтобы завести фургон, требовалось знать не меньше пяти особых приемов, и одним из них была молитва.
Привет, Айви, девочка моя, поздоровалась Фи, свернув на дорожку, ведущую к нашему дому. Остановилась и вылезла из машины с набитой доверху сумкой через плечо. Дай посмотрю твою губу.
Несмотря на тридцать три в тени, Фи была при параде: темная помада, металлические украшения и прямые тяжелые черные волосы, разделенные пробором посередине. Она наклонилась, взяла меня за подбородок, прищурилась. От нее пахло уксусом, черным чаем и амброй, которой она смазывала запястья.
Ты глянь. Кому-то жить надоело.
Не надоело, я вырвалась из ее рук и отвернулась.
Я не про тебя, а про твоего парня. Она замолчала. Бывшего, надеюсь?
Я кивнула.
Вот и славно. Мы с твоей мамой поспорили, кто первая отправит его на небеса.
Вам полегчает, если я скажу, что он только что врезался в припаркованный почтовый фургон?
Ее глаза метнулись к дому.
Неужели. Надеюсь, никто не умер? И не покалечился?
Все у него в порядке. Вот только лицо разукрашено. Прямо как у меня.
Она рассеянно улыбнулась, но глаза оставались холодными.
Карма, она такая.
Я кивнула на сумку.
Принесла маме вонючий настой?
Она достала из кармана жестянку без этикетки.
И бальзам для твоей губы. Намазывай тонким слоем.
Спасибо, тетя, я обняла ее. Из чего бы ни состоял этот бальзам, я знала, он подействует. Тетя Фи придумывала и готовила все травяные настои и бальзамы в «Лавке малых дел» магазинчике в центре Вудбайна, принадлежавшем им с мамой и популярном среди богемной публики. О тетиных средствах ходили легенды, и от клиентов отбоя не было.
Она зашла в дом, а я последовала за ней, на ходу пробуя бальзам. Тот пах гнилым бревном, а на вкус был как грязные носки дьявола. Я вытерла губы и поставила баночку в аптечку в ванной. Пусть Хэнк решит, что это бальзам для губ.
Я поднялась наверх; дверь родительской спальни была открыта, и до меня долетали обрывки разговора. Мама смеялась непринужденным гортанным смехом, от которого у меня все сжалось внутри. Так она смеялась только с тетей Фи.
Иногда мне казалось, что, если бы я так сильно не любила тетю Фи, я бы ревновала к ней маму. Порой я задумываюсь, не чувствует ли папа то же самое.
Я ждала, когда тетя зайдет ко мне по пути к выходу, и притворялась, что читаю журнал.
Эй, окликнула я ее и опустила журнал. Мама не сказала, надолго я наказана?
Тетя склонила набок голову.
Читаешь «Экономист»?
Да, ответила я: мол, что такого.
Не знаю, надолго ли, но наказали тебя за дело.
Но ведь каникулы!
Я это уже слышала, машинально ответила она; когда я была маленькой, это была ее любимая присказка. Потом более ласково добавила: Давай сделаем так. Если накажут дольше, чем на неделю, я уговорю твоих родителей отпустить тебя ко мне в город на весь день.
На неделю?
Вот будет у тебя дочь и придет она однажды в четыре утра с разбитой губой, тогда поговорим.
Я перевернула страницу журнала.
О чем еще говорили?
В основном о тебе. И о твоем брате.
Тогда почему она смеялась? пробормотала я.
Тетя Фи поджала губы. Она за нас переживала, но ее верность маме мешала ей это признать.
Почему бы тебе самой к ней не зайти? сказала она. Просто сходи к ней. Помнишь, вы играли в игру ту, что сами придумали? В слова? Ей уже лучше, можешь зайти к ней и поиграть.
В игру? нахмурилась я. В какую игру?
Она неуверенно постучала кончиком указательного пальца о большой.
Ох, я перепутала. Спутала тебя с кем-то еще.
С кем?
Пользуйся бальзамом, Айви. И не забудь тонким слоем. И ешь больше железа, у тебя дефицит. А еще держись подальше от парней, которые плохо с тобой обращаются.
Она поцеловала меня в макушку и вышла на жару.
Тогда я вспомнила мамин прошлый приступ мигрени. Видимо, запах уксуса от тетиной одежды навеял. Это было два года назад, может, чуть раньше. Я могла даже точно вспомнить день: накануне в школе было шоу талантов. Тетя Фи принесла вонючий чай, и мы обсуждали случившееся с Хэтти Картер.
Хэтти Картер. Имя вспыхнуло в памяти, как закоротивший электропровод. Давно я не вспоминала Хэтти.
Виски пронзила тупая боль. Мысль ускользнула, умчалась слишком быстро и растворилась в серебряном тумане.
Я потерла виски и пошла в свою комнату, где не пахло уксусом.
Глава четвертая
Пригород
Сейчас
В тот день я маму больше не видела. Наверно, ей стало лучше, потому что утром, когда я проснулась, она уже ушла. Первый понедельник лета, а я сидела дома без машины, наказанная, совсем одна.
В десять утра я стояла в ванной в старом бикини и втирала в волосы обесцвечивающий состав. Он давно у меня лежал, но мне все не хватало смелости им воспользоваться.
Покрасить волосы после первого расставания с парнем так все делали. К тому же, для Нейта мои волосы были каким-то нездоровым фетишем. «Она девушка с волосами, однажды огрызнулась на него Амина, а не волосы, к которым прилагается девушка».
Но если честно, я давно хотела обесцветить волосы. Надоело слушать, как люди в сотый раз повторяют, как я похожа на мать.
Я сидела на бортике ванны в шапочке для душа; кожа головы горела, глаза саднило от едких паров. Смыв краску, я долго смотрела на себя в зеркало.
Даже мокрые волосы были совсем светлые, платиновые, как у актрис из старого кино. На фоне волос брови казались двумя темными полосками, а заживающие губы ртом убийцы из видеоигры. Нос у меня был прямой, мамин, и челюсть мамина, воинственная, но с новыми волосами я словно стала наконец собой.