Тем не менее, сама эта мысль даже не приходила на ум Амальфи – он не был типом, склонным к самоубийству. Да он еще никогда не чувствовал себя настолько менее усталым, в меньшем отчаянии, чем он чувствовал себя сегодня. Скорее всего, он просто до ярости был раздосадован скукой и слишком привычным к тысячелетиями выработанным в нем образом мышления и эмоционального приоритета, чтобы привыкнуть к одной планете и одному типу социального порядка, и ту уже совершенно не имело значения, насколько утопичного. Тысячелетие его постоянного перехода из одной культуры в другую настроило в нем огромный поступательный момент, который, как теперь ему казалось, непреодолимо тянул его вперед к непреодолимой инертной стене, обозначенной «НЕКУДА ИДТИ».
– Амальфи! Так значит, это ты. Я должен был предположить.
Амальфи рывком переключил ключ «пауза» и резко развернулся на своем стуле. И все‑таки, он сразу узнал этот голос, знакомый ему уже многие века. Ему частенько приходилось его слышать за все то время, примерно с 3500 года, когда город принял на борт своего владельца, как главу астрономической секции. Легко раздражимый и трудный маленький человечек, обманно мягкой натуры, который никогда в действительности не был главным астрономом, в котором город действительно нуждался, но который достаточно часто смог продираться сквозь массу суровых испытаний чтобы предотвратить возможность собственного обмена Отцами Города в другой город Бродяг в течении того периода, когда подобные обмены еще были возможны для города Амальфи.
– Привет, Джейк, – вздохнул Амальфи.
– Привет, Джон, – произнес астроном, с любопытством посматривая на открытый пульт. – Хэзлтоны подсказали мне, что я могу тебя найти бродящим по этому старому судну, но признаюсь, что я позабыл об этом, к тому времени, когда решил все же прийти сюда. Я хотел использовать вычислительную секцию, но я не смог войти – машины все сновали туда – сюда, взад вперед на своих рельсах, словно стая обезумевших двухсоттонных балетных танцоров. Мне подумалось, что один из мальчишек забрался сюда, в контрольную комнату и баловался с пультом управления. Что ты задумал?
Это был весьма точно нацеленный вопрос, который до сих пор Амальфи даже не осмеливался задать себе. Даже сама мысль о том, чтобы объяснить Джейку насчет проекта по анализу передач, была равносильна увиливанию от ответа на него. Не то чтобы Джейка это волновало, но и для внутреннего состояния Амальфи подобный ответ представлялся очевидным тупиком. И он произнес:
– По настоящему – не знаю. У меня появилось желание снова побродить по этому месту. Мне не нравится видеть, как здесь все ржавеет. Я по‑прежнему продолжаю считать, что все это еще может принести пользу.
– Все это так, это так, – подтвердил Джейк. – Кроме того, нет нигде других таких компьютеров, подобных Отцам Города, на Новой Земле, да пожалуй и где‑либо еще в Магеллановых Облаках. Я довольно частенько обращаюсь к ним, когда попадается что‑то сложное для работы. То же самое делает и Шлосс, насколько мне известно. Помимо всего прочего, Отцам Города известно огромное количество информации, которая никому здесь практически недоступна, и хотя они весьма стары, они по‑прежнему достаточно быстры в действии.
– Я думаю, что тут есть и еще кое‑что, большее, – произнес Амальфи. – Город всегда был могущественным, да и остался таковым. Главный реактор проработает еще как минимум миллион лет и некоторые из спиндиззи должны находиться в работоспособном состоянии. Правда, при условии, что мы найдем что‑то большое, для чего нам потребуется вся та подъемная сила, которая сконцентрирована у нас там внизу, в трюме.
– А зачем это нам? – спросил астроном, очевидно, не очень в этом заинтересованный. – Все это уже в прошлом и с этим покончено.