Не позволяй своему прошлому портить настоящее и будущее. Отпусти его, Дана гладит меня по спине. Никто тебя больше не тронет
Вот в последнем даже не сомневаюсь. Потому что не позволю, складываю руки на груди.
Ты так и не звонила Яну? спрашивает неожиданно. Ты обмолвилась, что он привез тебя в клинику, когда намекает на кровотечение и операцию, все случилось. Да и о здоровье деда переживаешь, я же вижу. Узнала бы, что и как. Не обязательно говорить при этом, где ты
Нет. Если обрывать связи, то резко и окончательно, вздергиваю подбородок. Ты ведь сама была против, чтобы я летела в Польшу к Левицким. Что изменилось теперь?
В моем отношении к родственникам, которые бросили нас в детдоме, ни-че-го! чеканит каждый слог. Я до сих пор не хочу иметь с ними ничего общего. Особенно, если учесть, что кто-то из них мою сестру травил! Сколько раз я настаивала найти и притянуть виновного к ответственности. Алекс бы связи все свои поднял. Даже в Польше эти подлые люди не спрятались бы, но ты, смотрит укоряюще. Ты изменилась, Мика. И я пытаюсь понять, с чем это связано. И помочь!
Многое произошло там. Давай закроем тему, чуть ли не приказываю Дане. Все, что случилось в Польше, пусть остается в Польше. И Ян в том числе, добавляю чуть слышно.
Что-то связывает тебя с родственником? прищуривается сестра.
Ничего, кроме ненависти, отрезаю коротко.
«И лжи, за которую Ян меня убьет», добавляю мысленно.
Перед побегом из клиники я оставила ему записку с обещанием исчезнуть из их семьи. И исполнила клятву. Уверена, Ян не будет искать меня. Ему плевать. Наоборот, вздохнет с облегчением. Ведь он лично грозился уничтожить меня.
Мика, неодобрительно окликает меня Дана и головой качает.
От неприятного разговора меня спасают Саша и Илья, мои племянники.
Ма-ам, вбегают в комнату без стука. Им можно все! Теть Мика, хихикают, усаживаясь рядом с нами. Съездим в развлекательный центр? Пока папа все равно на работе.
Треплю их по белокурым макушкам, притягиваю к себе и обнимаю. А сама тем временем невольно Даниэля вспоминаю, младшего члена семьи Левицких, трехлетнего племянника. Интересно, как он там? Без меня А дедушка? Надеюсь, Ян помог ему справиться
Я голосую за, говорю нарочито звонко, пряча боль и горечь в глубине души. Это лишнее сейчас. Выигрывает большинство, показываю суровой «маме Дане» язык.
Он хочет возразить что-то, носик свой морщит недовольно, но с первого этажа слабо доносится трель дверного звонка.
Кто это явился? хмыкает Дана и на часы косится. Для Алекса очень рано. У них со Стасом проект серьезный. Чуть ли не до поздна работают.
Тем не менее, направляется вниз. Подумав, включаю близнецам телевизор, а сама плетусь следом. Мало ли кого нелегка принесла. Если нужно, вместе отбиваться будем.
Замираю у лестницы. Издалека слежу за входом. За тем, как сестра открывает дверь. И на пороге показывается мощная фигура, от вида которой пересыхает в горле и парализует легкие.
Испуганно наблюдаю, как незваный гость серебристым взглядом сканирует Дану. С которой мы похожи, как две капли воды.
Не торопится говорить что-либо. Но мне и не нужно слышать его голос. Ведь я и так с первой секунды поняла, что это
Ян
Глава 2
Три месяца назад. Клиника Левицких
Ян
Начинаю сбиваться со счета, который день подряд я прихожу в семейную клинику вместо работы, чтобы лично следить, как компетентные структуры переворачивают все здесь вверх дном. Документы изучены от и до, видео с камер просмотрено, заведующий отделением Каминский допрошен, как и остальной медперсонал, который был на смене в тот роковой день. Но, кроме халатности, предъявить нечего.
И главное, нет информации о том, как и куда сбежала Мика. Она просто вышла из палаты, направилась в сторону приемной, забрала свои вещи в то время, как постовой медсестры какого-то хрена не было на месте, а дальше провал. Записи обрываются, будто камеры намеренно отключили в этот момент.
Дежурный врач, который упустил ее, упорно молчит. И закрадывается подозрение, что ему заплатили за это.
С трудом, но я все же добился, чтобы мне позволили поговорить с ним наедине. И вот мы сидим с Яковом Пашкевичем друг напротив друга, словно не в кабинете заведующего закрылись, а в камере для допроса.
Вы понимаете, что вина за исчезновение пациентки лежит на вас? пытаюсь говорить холодно и убедительно, когда внутри бушует пожар. И вам придется ответить перед законом, сгущаю краски.
На меня не подействуют ваши угрозы, устало отзывается врач и крутит шариковую ручку между пальцами. Обвиняйте, в чем хотите. Я буду стоять на своем: понятия не имею, куда направилась пациентка Левицкая. Да, не досмотрел. Готов понести наказание, хмыкает он.
Тяжело выдыхаю, стараясь держать себя в руках.
Сколько бы вам не заплатили за побег Левицкой, я выдерживаю паузу, дам больше. Просто назовите сумму. Вы прекрасно знаете, что в этом кабинете нет видеокамеры, демонстративно окидываю взглядом помещение. Решим вопрос здесь и сейчас. И вы свободны. Абсолютно, намекаю, что дело будет закрыто. Не лгу я смогу договориться с органами.
Вынужден вас огорчить, но не все в этой жизни покупается и продается, спокойно тянет Пашкевич и мгновенно выводит меня из равновесия.
Бью руками об стол и подскакиваю с места. Упираюсь в деревянную поверхность кулаками, подаюсь ближе к Пашкевичу, нависая над ним, и выговариваю жестко и четко:
Вы давали клятву спасать людей. Какого черта тогда здоровье гробите? Отпустили Левицкую после операции, кровь в жилах стынет от осознания того, что Мика сейчас бродит где-то по Кракову слабая и беззащитная. Неизвестно, где она и что с ней случилось за стенами клиники.
Все с ней в порядке, гинеколог исподлобья смотрит на меня. С неприкрытой ненавистью.
Где она? повышаю голос.
Там, где вы ее не достанете. Не тратьте силы и время, раздражает меня он.
Буду тратить! Пока не найду, мой тон звучит угрожающе.
Оставьте девочку в покое! не выдерживает врач и тоже поднимается.
Не могу я, признаюсь обреченно.
Думаете, скрыли записи из истории болезни вместе с Каминским и все вам с рук сойдет? злится Пашкевич, а я понятия не имею, о чем он говорит. Рано или поздно общественности станет известно, что вы творите. Закон бумеранга никто не отменял. А теперь идите к дьяволу вместе со своими угрозами и деньгами!
О каких записях идет речь? Что на самом деле произошло с Микой? хрипло спрашиваю.
Но доктор игнорирует меня. Разворачивается и широкими, размашистыми шагами следует на выход.
Пожалуйста, прошу тихо. Помогите мне, умолкаю на доли секунды, чтобы потом выпалить честно: Я люблю ее.
Пашкевич замирает у двери, а его ладонь остается лежать на ручке, не поворачивая ее.
Как сестру? уточняет, не глядя на меня.
Едва не взрываюсь. Как же достали все тыкать нас этими мнимыми родственными узами! Чужие мы по крови!
Мы неродные, у меня есть доказательства, объясняю поспешно, лишь бы доктор не ушел. Поможете мне? Нам обоим?
Не думаю, что это хорошая идея. Отпустите ее, если любите, поучительно выдает. А сам явно сомневается. Медлит, не торопится покинуть кабинет.
Я не вру, продолжаю я, мысленно молясь, чтобы врач мне поверил. Я землю рыть готов, лишь бы найти ее. Но пока даже не знаю, в каком направлении это делать. Мика чужая в Польше. Совсем одна здесь. Без денег, без друзей. Я не желаю ей зла. Наоборот, уберечь хочу.
Врач оглядывается, изучает меня, будто решая, можно ли мне доверять.
Что же тогда не уберегли? бросает с вызовом. От ваших родственников.
Я правда не понимаю, о чем вы, рычу я, вновь раздражаясь. Мике стало плохо, и я сразу же привез ее сюда. Я был уверен, что она беременна и у нее что-то вроде угрозы выкидыша, но, как оказалось, все было ложью осекаюсь, не желая вдаваться в подробности.