Четыре жреца шли в ряд за барабанщицей и ее спутником, сопровождаемые своими адептами, вышагивающими в линию по одному, подобно хвосту падающей звезды по сорок восемь за каждым.
Пока они шли по мосту над Одо, Наранпа с восхищением осматривала любимый ею город. Това на рассвете всегда был великолепным зрелищем. Отвесные скалы скрывались в тумане, знаменитые плетеные мосты покрывал иней, а лучи восходящего солнца делали все блестящим, неземным и потусторонним. Она знала, что позади нее находилась вечно неусыпная небесная башня, чьи шесть этажей росли из небольшого, стоящего наособицу холма, отделенного от остального города мостами. Именно там и жили жрецы, адепты и небольшое количество совместно проживающей прислуги. Также там находилась библиотека карт и свитков, террасса, где они все вместе принимали пищу, и на крыше большая круглая обсерватория, открытая ночному небу.
Дом, подумала она. Дом, который она любила, даже не будучи уверенной, что принадлежит ему. Но эту неуверенность порождала Утроба, и именно она заставляла Наранпу чувствовать себя недостойной, вновь и вновь требуя повторять про себя, что она единственный на людской памяти Жрец Солнца, пришедший не из клана Созданного Небесами. Ведь несмотря на то, что башня была открыта для любого дитя, что пришло из Земель Договора, главами Орденов традиционно становились люди из Созданных Небесами Кланов Товы.
Кьютуэ, ее учитель, сделал Наранпу своей преемницей после долгих споров, но, поскольку писаного правила, запрещавшего это, не было, ее допустили, хотя так и не полюбили.
При таких обстоятельствах было бы правильным не высовываться, следовать традициям до конца и прожить в должности с комфортом. Но она не верила, что жрецы будут достойны ее невнимания.
Кьютуэ был доволен тем, что должность стала скорее церемониальной, чем управленческой, и сила, которой некогда обладало это звание, давно перешло к другим Орденам. Но ни один из них, к сожалению, не волновала жизнь за пределами башни. Еще будучи адептом, Наранпа видела, что жрецы с каждым годом все больше отдаляются от города, и это было печальной судьбой для тех, кто некогда был великой силой, объединившей весь континент. И уж она-то не будет бесстрастно наблюдать, как ее любимое жречество разрушится.
На миг оглянувшись на дорогу, она внезапно поймала взгляд адепта, мертвой хваткой вцепившегося в перила моста. Вместо того чтобы двигаться в такт колебаниям моста, адепт, сомкнув колени, пытался бороться с ним.
Этот тоже заболеет по собственной вине, подумала Наранпа.
Веди вперед, шепнула она Хайсану, замедляя шаг, чтобы пропустить других жрецов.
Куда ты? встревожился он.
Я сейчас. Она пропустила старика вперед, и тот сдался. Старый добрый Хайсан. По крайней мере, она всегда могла положиться на то, что он выполнит приказ. Аба наблюдала за ней, без сомнения, с любопытством. А Иктан не обратил на произошедшее никакого внимания, но она знала, что его глаза следят за ней. Она же пошла в ногу с пораженно уставившимся на нее адептом.
Ж-жрец С-с-с-солнца? У адепта застучали зубы, лицо залила бледность, а по вискам, несмотря на холод, побежала тонкая струйка пота.
Мосты крепкие, успокаивающе сказала Наранпа. Мы не упадем.
О да. Я з-знаю. Строители Товы лучшие в мире. Н-но Так много людей идут одновременно, короткий взгляд назад. Разумно ли это, идти вместе? Я имею в виду, даже великие вещи могут ломаться.
Этот мост никогда не упадет, заверила Наранпа, разглядывая адепта. Она понятия не имела, так ли это, но сейчас было не время придираться к словам. Судя по вьющимся волосам и широко расставленным глазам, адепт был родом с южной части континента, но люди часто перемещались из одной части страны в другую, женились, как им того хотелось. Лучше всего было, конечно, не допускать этого, особенно если учесть, что у адептов могло хватить смелости подвергнуть сомнению неизменность структур Товы.
Откуда ты? спросила Наранпа.
Приношу глубочайшие извинения, Жрец Солнца. Я из маленькой деревушки, о которой вы и не слышали. Она находится на юге отсюда, на берегу притока реки Товагеш, который мы за его изгибы называем Маленьким Седуу маленьким старичком. Лицо адепта залила краска от смущения за эту провинциальность. Я намереваюсь изучить целительство и вернуться домой.
Как тебя зовут?
Квайя.
Это похвально, Квайя. Не каждому суждено остаться навсегда в башне. Ты знаешь, что Седуу звучит в Тове как Седох?
Да, Жрец Солнца. Мы не настолько отличаемся, хотя Короткая заминка и вслед за этим поспешное: Я никогда не пойму, как вы, тованцы, здесь живете. Мой дом находится на равнине, и мне кажется, строить там намного практичнее. Внизу прекрасная река. Взгляда под ноги уже не требовалось. Почему бы не построить город там?
Когда-то так и было, по крайней мере, по рассказам историков. Эти старинные постройки до сих пор используются в квартале Титиди. И в Утробе, но этого упоминать она не стала. Но наши предки, я полагаю, начали строить среди скал, чтоб защититься от ваших, обронила Наранпа с терпеливой улыбкой. Они были фермерами, и южане на равнине нападали на них. Кроме того, мы желали быть ближе к небесам. Она обвела рукой окружающий пейзаж.
Короткий испуганный вздох сорвался с губ адепта.
Мне так жаль. Я по поводу нападений.
Уверяю тебя, все забыто. Но даже когда она говорила это, перед глазами все стояли воспоминания о том, как отец проклинал жителей равнин, называя их ворами и варварами. Даже в объединенном городе старые предрассудки умирали очень медленно.
На лице адепта светилось сомнение.
Не забывай, что в небесной башне наши взоры обращены к небу. Наш долг изучить узоры на небе так, чтобы их можно было повторить на земле.
Но вы говорите об ордене гаваа, а я из сээги.
Разве целители не смотрят на небеса, чтоб разгадать недуги своих пациентов?
Да, конечно. Согласие было очень поспешным. Я просто
Их ноги ступили на землю Одо, и мост неподвижно замер. С губ Квайи сорвался взволнованный вздох. Наранпа сочувствующе похлопала адепта по руке, получив в ответ облегченный кивок.
Сегодня осталось пройти пять мостов. Она надеялась, что адепт выдержит.
Все в порядке? обеспокоенно спросил Хайсан, когда она присоединилась к идущим впереди шествия жрецам. Наранпа знала, как сильно он ненавидит любые отступления от сложившегося порядка.
Разумеется, заверила она его. Просто одному адепту надо было отвлечься.
Хайсан нахмурился и оглянулся на хвост процессии.
Это адепт Абы. Пусть бы она его и утешала.
Все в порядке, Хайсан. Орден раздает нам обязанности, а не командует нашими сердцами. Я видела, что адепту нужна помощь, вот и все.
Но
Довольно. Я буду утешать тех, кого захочу. А теперь будь внимателен. Мы приближаемся к самому Одо.
Одо был унылым и зловещим местом. Будучи старейшим из Созданных Небесами кварталов Товы, одновременно он был домом клана Черных Ворон. Те были одними из первых, кто поселился в городе в облаках, но время их господства давно прошло. Теперь уже другие кланы удерживали большую часть власти в городе, а Одо отныне просто терпели или жалели. Их существование было уроком для любого, пожелавшего бросить вызов Наблюдателям, и того, кто станет его последователем. Одо сливался с городом, но не был его частью. Одо терпели, но не любили, и Наранпа как никто другой понимала это.
Мост привел их гораздо ниже главного входа, так что для того, чтобы добраться до основного района, пришлось подняться по старой и истертой каменной лестнице. Шествие поднялось к вершине, и перед ним предстал дом Черных Ворон. Этот квартал славился мягкими вулканическими породами, из которых и строили дома. Когда Черные Вороны впервые поселились здесь, дома вырезались прямо в высоких скалах, и, пока они шли по главной дороге, Наранпа то и дело замечала древние строения, прячущиеся в боковых переулках или скрывающиеся между более новыми постройками. Многие дома были возведены из неровных кирпичей, добытых и изготовленных из такой же вулканической породы, только привезенной из-за пределов Товы. Сами же дома сейчас были отделаны деревом, либо обгоревшим, чтобы соответствовать черным кирпичам, либо на богатых домах и фронтонах магазинов окрашенным в багрово-красные тона. А еще все было украшено вороньим мотивом особым вороньим черепом, что был выткан на знаменах, висевших на стенах, и вырезан на перемычках над дверями.