Он снова засмеялся. Смех у него был приятный, мягкий, звонкий, открытый. Словно этот человек никогда не держал камня за пазухой.
Удобно. Камилла, я зарабатываю на жизнь тем, что проектирую дома, поэтому показывать свои работы как можно большему числу людей одна из составляющих моей работы. Я вас совсем не знаю, но вдруг у вас есть знакомые или родственники, которые подумывают о строительстве, вы впечатлитесь моими проектами, расскажете им, что есть, мол, один интересный архитектор, и, вуаля, у меня новый заказ.
А если у меня нет таких знакомых?
А это никогда заранее неизвестно, так что зачем про это думать. Говорите ваш адрес, куда ехать?
Действительно, за разговором они уже въехали в основную часть Малодвинска, до дома, где жила Мила, оставался всего один квартал, и она назвала адрес, внутренне сожалея, что ее внезапное утреннее приключение так быстро заканчивается.
Вы в гостинице живете? спросила она.
Да, в «Северном сиянии». Она принадлежит Васину, поэтому я там на правах гостя, а не постояльца.
Экономно.
Да дело не в этом, в общем-то, он снова пожал плечами. Мила уже понимала, что это его любимый жест. При общем уровне затрат на дом и размере моего авторского гонорара цена номера в отеле не имеет значения ни для одной из сторон. Все, приехали. Это ваш дом?
Это дом мужа моей мамы, зачем-то объяснила Мила. Я просто тут временно живу. Спасибо, что подвезли, Савелий.
Тогда завтра я вас заберу, чтобы съездить на объект, не спросил, а, скорее, сообщил он. Во сколько вам удобно? В девять не рано?
Нет, не рано. Мила вдруг так сильно обрадовалась тому, что приключение будет иметь продолжение, да еще так скоро, что даже улыбнулась, впервые с конца февраля. Как-то не видела она до этого в окружающей действительности особых поводов для улыбок. И вот на тебе, повод этот появился в лице стильного и явно высокомерного архитектора. Ишь ты, авторский гонорар у него большой. Спасибо еще раз, в том числе и за приглашение завтра присоединиться к вам. Я с удовольствием осмотрю дом изнутри. Постеснялась просто сегодня попросить у Олега Ивановича разрешения.
Тогда до завтра.
Он не стал выходить из машины, чтобы открыть ей дверь, видимо, уже успел оценить степень Милиной самостоятельности. Она вылезла сама, выпустив рвущегося на свободу Кактуса. Эта собака вообще плохо выносила вынужденную обездвиженность. Ему все время нужно куда-то бежать, нюхать, рыть, догонять. Что ж, ягдтерьеры такая порода.
Пойдем, буду тебя мыть, сообщила она псу, провожая взглядом удаляющуюся вдаль «Альфа Ромео», и пробормотала под нос: Пижон. Нет, Кактус, это я не про тебя.
Назавтра к девяти утра Мила была полностью готова к новой встрече с архитектором, которую отчего-то очень ждала, уверяя себя, что чувство предвкушения вызвано отчаянной скукой, которую она испытывала в лишенном событий и впечатлений Малодвинске.
Разумеется, накануне вечером она рассказала про неожиданное знакомство маме.
О, я слышала про Гранатова, сказала та, совершенно Милу не удивив. Она уже привыкла, что мама знает обо всем на свете. У меня есть одна знакомая, очень почтенная дама. Ее зовут Екатерина Александровна Макарова, так вот этот архитектор проектировал дом ее сыну. Она мне показывала фотографии, просто чудо, а не дом. Если и все остальные у него такие же, то он явно очень талантлив.
Почему-то слышать это было приятно.
Он мне обещал завтра показать свои работы. Где, ты говоришь, дом у сына твоей знакомой?
В Излуках. Милка, я рада, что у тебя появилось такое интересное знакомство, а то ты там совсем закисла в своем Малодвинске. Надолго он приехал?
Еще на неделю, голос у Милы сник, потому что она вдруг поняла, как быстро пролетит это время.
Достаточно, чтобы влюбиться, но явно недостаточно, чтобы потерять голову, философски заметила мама. Будем считать, что я за тебя спокойна.
Мам, я не собираюсь в него влюбляться, возмутилась поклепу Мила. Он такой высокомерный, что ни за что не обратит на меня внимания. Еще бы, простая училка из провинциальной глуши. А безответной любви с меня достаточно. Прививка сделана надежная, так что не волнуйся, я не заболею.
Ага. То-то голосок дрожит, мама не выдержала, засмеялась. Ой, Милка, обещала коза в огород не ходить. Хотя я была бы даже рада, мне твоя добровольная анестезия души кажется избыточной. Давно уже пора разморозиться. Так что влюбляйся на здоровье. Только без страданий.
Да не буду я страдать, теперь Мила уже возмутилась по-настоящему. Что ты придумываешь? Мне просто интересно узнать что-то новое для себя. Тем более что мне тут адски скучно, а думать о том, что творится в мире, я больше не могу. Мне переключиться нужно, иначе я с ума сойду. Так почему бы не переключиться на архитектуру.
Переключайся, кто ж тебе запрещает. В голосе мамы чувствовался смех, и Милу это здорово раздражало. Ладно, доченька, я побежала. Андрей с работы вернулся, буду его кормить.
Ну да, Андрей Михалыч у нас человек государственный, даже по субботам работает, съязвила Мила, хотя и знала, что ступает на скользкую дорожку. Мама нападок на Погодина не терпела даже от единственной дочери.
Ну да, работает, в голосе мамы действительно появились металлические нотки. И про его работу я тебе, сама понимаешь, рассказать не могу. Да и не считаю нужным. Ты достаточно про него знаешь, чтобы понимать, что на сделку с совестью он никогда не пойдет.
Знаю, мам, примирительно сказала Мила. Это я из вредности. Прости.
Ладно, проехали. В общем, завтра, как вернешься со своей экскурсии, сразу мне позвони и все расскажи. Мне же интересно. Поняла? А я пока поищу в интернете информацию про этого твоего архитектора. Посмотрю хоть, как он выглядит.
С точки зрения Милы архитектор выглядел вполне себе симпатично. И она ко второй поездке готовилась старательно, надев новые джинсы, подаренные мамой на Новый год, очень дорогие даже для той фирмы, лейбл которой ненавязчиво, как это бывает у очень дорогих вещей, красовался на попе, ярко-красный укороченный пуховичок, который практически не носила в Малодвинске, потому что в этих местах и морозах смотрелся он странно и неуместно, а также осенние, тоже новые ботинки с пуговицами, для которых был еще не сезон. Но они же на машине, не страшно.
Ровно в девять под окном раздался короткий гудок клаксона. Мила прицепила Кактуса на поводок, выскочила на крыльцо и заперла дверь. Савелий ждал ее у машины.
Доброе утро, вежливо поздоровался он. Привет, Кактус.
Пес радостно заскакал вокруг архитектора, подставляя спину, чтобы его погладили. Вот же предатель. Миле он давал гладить себя не часто, явно демонстрируя, что делает одолжение. Слишком уж независим. И вот вам, пожалуйста.
Я поставил в известность Олега Ивановича, что покажу вам дом. Он не возражает.
Надо же, не попросил разрешения, а поставил в известность. Что ж, весьма интересная и о многом говорящая деталь. Так и запишем.
Через мгновение Мила и Кактус уже расположились на привычном для себя заднем сиденье, и машина мягко тронулась, набирая скорость.
Я нашел игрушку Кактуса, сказал Савелий, как и вчера разглядывая Милу в зеркало заднего вида. Это и бодрило, и напрягало одновременно. Приедем на место, напомните, чтобы я отдал. Она в бардачке.
Какую игрушку? не поняла Мила.
У Кактуса была любимая утка, с которой он практически не расставался, а еще слоник, ежик и кот, но на прогулку эти игрушки с собой никогда не брали, они существовали исключительно для домашнего использования.
Я вчера, когда мы расстались, загнал машину на мойку и нашел на заднем коврике какую-то кожаную штучку. Решил, что это игрушка вашей собаки. Нет?
Нет, покачала головой Мила. Вполне возможно, что Кактус что-то и подобрал на прогулке. Это же охотничья собака, его хлебом не корми, дай поносить что-нибудь в зубах. Но это не игрушка, так что можете смело выбросить. А ты, плохая собака, что успел найти? Вот отравят тебя когда-нибудь, будешь знать.