Включив воду, Паша начал мыть посуду. Не «Ферри» или «Пемолюксом», а жидкостью без ароматизаторов из бутылки из-под минералки. Эрнест сам изготавливал все бытовые средства. Жаль, нечасто применял. Насколько помнил Паша, они отмывали до блеска все без исключения.
Прости, что не помогал, услышал он голос Эрнеста. Я немного выпал из реальности.
Можешь протереть посуду?
Зачем? Сама высохнет.
Разводы останутся.
Плевать. Пойдем, что покажу.
Паша оставил в раковине залитые средством фужеры и стопки. Но тарелки выложил на полотенце. Стекут хотя бы.
Ты много расспрашивал о нас: о Физике, Химике и Лирике, сказал Эрнест, введя парня в свою комнату. Хочу показать тебе фотографии.
На кровати, над которой висели выгоревшие плакаты с изображением Марии Лавинской, лежал небольшой альбом, обтянутый плюшем. Такого Паша еще не видел. Семейный только. Где родители Саши и Эрнеста одни и с ребятишками. Строгая мама, разбитной, любящий застолья папа. Как эти двое сошлись? И как умудрились родить двух гениальных детей? Елена Гофман, чистокровная немка, работала в автопарке диспетчером, Глеб Субботин водителем, позже начальником гаража. Простые работяги. Мама начитанная, а папа смекалистый, но и только. Мальчишки же родились один умнее другого.
Это нам по одиннадцать, сказал Эрнест, раскрыв альбом. На каждой странице было по одному фото. Я только перевелся в школу, где учились Семен с Гурамом. Узнаешь меня?
Ты был красавчиком, поразился Паша. На фоне друзей Эрнест выделялся, один был кошмарно подстриженным пацаном с подбитым глазом, второй походил на обезьяну. Возраст Гураму явно пошел на пользу.
Не таким, как твой дед, но да. Я был симпатичным мальчиком. Но ты глянь на Машу! И перевернул страницу. Лавинская стояла, раскинув руки, позировала, а парни сидели на корточках. Она как богиня.
Паша спорить не стал. Но на него Мария не произвела впечатления. Ни юная, ни старая.
Это нас отец Гурама заснял, рассмеялся Эрнест. За приготовлением пиротехники. Решили в Новый год устроить настоящий салют, как в Москве на 9 мая.
Получилось?
Не так, как хотели, но веселый переполох подняли.
Забавные вы такие, в пальто с меховыми воротничками. А вам тут уже лет по пятнадцать.
Все так одевались. Только Гурам пижонил. Бабочки носил, шарфики. Шляпу таскал одно лето. Хотел казаться выше и лицо от солнца закрывал, чтоб белее было. Потом оказалось, что она не мужская. У бабушки стянул. Пижонил Гурам, да. Только у него на пальто был каракулевый воротник. В те времена фотографировались редко, продолжил Эрнест. Поэтому у меня не больше десятка снимков. Тут нам уже по семнадцать. Выпускной.
Как ребята изменились! Семен расцвел. Высокий, спортивный, волосы красиво лежат, а усики придают солидности. Эрнест тощий, сутулый, косматый. Гурам все так же похож на нет, не на обезьяну, на представителя какого-то отсталого африканского племени.
Это дипломный спектакль Машеньки, прокомментировал следующий снимок дед. Главная роль ей не досталась, но она и второстепенную сыграла прекрасно. Мы поймали за кулисами фотографа, он нас запечатлел!
Паша листал альбом, наблюдая за тем, как друзья взрослеют. В те годы фотографии делались, как правильно заметил дед, не часто, поэтому с каждой страницей они становились старше на два-три года. На последнем снимке всем было лет по тридцать. Физик, Химик и Лирик стояли на фоне Доски почета, на которой висел портрет профессора Эрнеста Глебовича Субботина.
Это сделано в твоем НИИ? поразился Паша. Он знал Эрнест больше нигде не работал.
Да. Юбилей института праздновали. Тридцать лет. Было разрешено приглашать гостей.
А Мария?
Тоже была. Но она тогда была на пике и не смогла даже минуты выкроить, чтобы с нами сфотографироваться. И уехала рано, чтобы попасть еще на одну встречу с поклонниками своего таланта.
Физик такой солидный, заметил Паша. Кем он работал?
Эрнест не ответил. В этом не было ничего удивительного, опекун Паши многие вопросы пропускал мимо ушей.
Из-за чего вы поругались?
Снова игнор.
Эрнест, поговори со мной. Он тронул деда за руку, хоть знал, что он избегает прикосновений. Я приехал ради этого.
Зачем ворошить прошлое? Какой в этом толк? Тем более Он вырвал руку и спрятал ее в карман пиджака. Это мое прошлое. Ты к нему не имеешь никакого отношения
А мой дед Александр?
Тоже.
Тогда почему позавчера ко мне вломился ваш Физик? Проник в запертую квартиру, даже не повредив замок?
Эрнест был поражен. И из-за этого не находил слов? Но опять отмалчивался.
Что я должен унаследовать, Эрнест? От кого? Это не связано с деньгами отца. Значит, с тобой? Больше у меня никого
Дед вскочил, хотел убежать в свою комнату, но Паша преградил ему дорогу.
Физик прислал меня к тебе. Сказал, что я в опасности. Так ответь мне хоть на один вопрос
Дай мне прийти в себя, взмолился Эрнест. Я сейчас в шоке, разве не видишь? Думал, все позади, но нет
Что позади? продолжил напирать Павел.
Думаешь, почему я сразу не забрал тебя из детского дома?
Не хотел себя обременять заботой о ребенке, пожал плечами Паша.
Естественно. Мне свои дети никогда не были нужны, зачем чужие? Но ты внук моего брата. И единственный близкий родственник. Мой долг заботиться о тебе.
И ты выполнил его, пусть и спустя два года. Долго раскачивался. Но совесть замучила, и ты меня забрал.
Я сделал это сразу после того, как уверился в том, что ты не пострадаешь, находясь рядом со мной.
Ничего не понял из этих общих фраз.
Говорил же, дай мне прийти в себя. Я ученый и не порю горячку. Надо выстроить все факты, проанализировать, а потом Он резко замолчал, насупился. А ты уверен, что к тебе вломился Физик?
Он так назвался.
А выглядел как?
Спрятался в тени. Я не увидел ни лица, ни фигуры.
Может, это и не он? Официально Сеня мертв уже двенадцать лет. Но он мог и подстроить свою кончину. Эрнест уже разговаривал не с Пашей с самим собой.
Тут зазвонил телефон. Не мобильный городской, двоюродный дед не отказался от него. Он висел там же, где всегда, на стене в прихожей. Эрнест снял трубку.
Субботин, слушаю, он всегда это говорил вместо «да» или «алло».
Разговор продлился меньше минуты. Паша не понял, кто звонит, потому что Эрнест бросил в трубку пару слов и несколько междометий. Повесив ее, обратился к Паше:
Дай мне полчаса. Я все проанализирую и дам ответы на твои вопросы. Но мне надо побыть одному. Не мог бы ты сходить погулять?
Хорошо.
А лучше съезди за Таней.
За кем?
За девушкой твоей.
Она Аня!
Да, точно. Кстати, мне она понравилась. Приятная. Эрнест хотел поскорее от Павла избавиться, чтобы остаться одному. Так что, поедешь? Нехорошо девушке среди ночи по незнакомому городу в одиночку мотаться. Таксистами сейчас кто только не работает
Убедил, уезжаю.
Он взял телефон, кошелек, надел толстовку и покинул квартиру.
Поскольку Паша хорошо знал город, то решил добраться до дома Марии Лавинской своим ходом. Пехом до метро минут пятнадцать, столько же ехать до нужной станции. Так он и деньги сэкономит, и посмотрит, изменилась ли подземка. Выходя из двора, вспомнил, что забыл взять внешний аккумулятор. Зарядки в телефоне оставалось меньше десяти процентов, ее могло не хватить. Паша задумался, вернуться ему или лишний раз не беспокоить Эрнеста? Приостановился, обернулся
Увидел пожилого мужчину у подъезда. Высокого, плечистого, с коротко стриженными седыми волосами и усами-щетками. Одет он был в камуфляжный костюм с капюшоном. На миг Паше показалось, что это Физик. Если он жив, то выглядит сейчас примерно вот так. Но тут к мужчине подбежала девочка лет пяти с криком: «Деда!» Он подхватил ее на руки, закружил.
Померещилось, пробормотал Паша и тряхнул головой. Не нужно себя раньше времени накручивать. Через час-полтора Эрнест все прояснит.