Первое, что я сделал, возвращаясь к временам записей на кассетах, распечатал нашу концертную программу и положил ее рядом с тем местом, где будут проходить мои кардиотренировки. Если мы начнем концерт с номера Kickstart My Heart, то я выбегу на сцену, как будто врываюсь в дверь с оружием наперевес. Если третьей песней будет баллада Home Sweet Home, то смогу замедлить темп фактически до прогулки по беговой дорожке. А если следующей песней окажется Wild Side, то у меня будет стимул поставить ее снова, но в середине трека имеется спокойный фрагмент, и я знаю, когда и где смогу перевести дыхание. Только посмотрите на гитариста в середине выступлений многих и многих групп, и вы увидите, что он задыхается! Я учитываю в своих тренировках выносливость, необходимую для того, чтобы не попадать в подобные ситуации, выбирая время для каждого упражнения, соответствующего по времени всем песням.
После 90 минут на беговой дорожке следуют два часа силовых тренировок. А потом я проведу еще полтора часа с бас-гитарой буду сидеть и играть песни в порядке концертной программы. Вот так я развиваю свою выносливость до такой степени, что репетирую шоу полностью физически и музыкально, не чувствуя себя при этом измочаленным. Затем я буду исполнять всю музыкальную часть, но уже стоя. Ведь подобное может сбить группу с толку ты играешь сидя и думаешь, что находишься в довольно хорошей форме. Но как только окажешься на сцене, подобный подход просто убьет тебя.
Я ношу распечатанную концертную программу с собой еще долго, даже после того, как она выучена наизусть. Прикрепляю скотчем рядом с зеркалом в ванной и на дверь холодильника получается, что я вижу трек-лист всякий раз, когда захочу достать себе мороженое. Для репетиционной работы мы наняли тренеров и диетолога. Внезапно стали следить за потреблением белков и углеводов, овощей и фруктов и отслеживать количество сожженных нами калорий. Диетолог заботился о том, чтобы мы ели достаточно для тренировок, сохраняя при этом дефицит в 500 калорий в день. Возможно, это звучит не очень привлекательно, но если вы хотите соревноваться с конкурентами и вообще оставаться в высшей лиге, то обнаружите, что делаете все, чего бы это ни стоило.
Вскоре мое тело было буквально разорвано на куски, но выносливость непрерывно росла. Ментально и эмоционально я был полностью заряжен на концертную работу, чувствовал внутренний огонь и вдохновение всякий раз, когда брал в руки бас-гитару или гитару. А раз здоровье у меня напрямую связано с творчеством, я мог просто пойти в магазин за молоком, а в голову при этом приходило с десяток новых идей. Требовалось даже останавливаться и записывать их.
В «Заключительном туре» (Final Tour) у нас были 21 грузовик и автобус, перевозивший всех нас и оборудование. Мы соорудили своего рода американские горки для Томми и его вращающейся ударной установки и были готовы устроить величайшее пиротехническое шоу из когда-либо существовавших. Мы поджигали всю верхнюю часть осветительной конструкции, и в процессе выступления языки пламени попадали на нас. Все музыканты были покрыты огнезащитным составом прозрачным спреем, нанесенным на сценические костюмы. На сцене имелись огнетушители, установленные в шести метрах друг от друга, и ведра, полные мокрых тряпок, на случай, если на ком-нибудь из нас загорится костюм. В прошлых турах Томми получал ожоги, и я тоже, причем бессчетное количество раз. Тебе говорили, и я повторю: играешь с огнем будь готов сгореть. Но мы всегда любили играть с огнем. Когда Mötley Crüe только начинали выступать на сцене, все было просто: я покрывал свой костюм горючим для зажигалок, а Винс поджигал меня никаких трюков. Вот так, совершенно просто! Несколько более продвинутые пироэффекты в 1981 году выглядели иначе: провод от 9-вольтовой батарейки шел к маленьким коробка́м в каблуках моих «казаков». Туда помещались мелкие дымовые шашки обувь дымилась, и в маленьких клубах это смотрелось круто: «О черт! У него горят казаки!». Но в более крупном помещении вы бы даже ничего не заметили.
В «Заключительном туре» на мою бас-гитару был установлен огнемет. Он весил около 46 кг и выбрасывал пламя почти на 9,5 метра. Также я мог поджечь свою микрофонную стойку, подвешенную на цепях. Благодаря ним я подбрасывал ее в воздух. Летающая и горящая микрофонная стойка то, что можно прекрасно увидеть из задних рядов и подумать: «Выглядит потрясающе!»
С нами на сцене выступали акробаты, а еще взрывались фейерверки. У меня и Винса имелись отдельные подъемники. Стоило бы назвать те гастроли «О-черт-побери-тур» (Holy Fuck Tour) но сценография стадионных выступлений должна была превзойти былое. Поскольку мы уже использовали пиротехнику так, как вообще было возможно, я хотел знать, насколько сможем превзойти самих себя, если теперь не будем с ней работать.
Менеджер по постановке Роберт Лонг работает с группой очень давно, поскольку умеет делать невозможное возможным. Мне не нравится, когда говорят: «Это невозможно». Для меня «невозможно» всего лишь отправная точка. «Раньше такого не делали» для нас это не вызов, а данность, и именно здесь в игру вступают технологии. Для нового тура нам требовались большие экраны и сверхсильные визуальные образы.
«Нужны постапокалиптические пейзажи на манер японских комиксов с гигантскими роботами», сказал я Роберту.
«Отлично! с готовностью ответил он. Уже существуют экраны, которые могут сворачиваться и исчезать. Мы организуем встречи с компаниями по прокату лазерного оборудования знаю, что вы говорили об использовании лазеров вместо огня, но я вижу возможность включить в шоу и то, и другое. Если вы хотите пересмотреть свою концепцию никакой пиротехники, то имеются пиротехнические системы, способные стрелять струями пламени, превращающимися в огненные шары. Вы не поверите, какого эффекта мы сможем достичь».
Я открыт для новых идей, если они превосходят старые, и всегда пытаюсь обойти самого себя. А еще пробую переплюнуть Томми, а Томми меня: «Я хочу играть вниз головой и летать над публикой. Я хочу сделать то, чего никто представить себе не мог!» Удар у Томми и вверх ногами отличный, и пока мы с ним вот так подначиваем друг друга, Мик работает над тем, чтобы его гитара звучала объемнее и громче, чем обычно. И я не хочу соревноваться с Миком в технике игры мне нравится играть попроще, скорее в духе панк-рока и Клиффа Уильямса из AC/DC. У меня есть несколько крутых партий, но в основном мне хочется играть так, чтобы звучать притягательно и грязно. Вот и все: четыре человека, создающих звучание, сметающее все препятствия, стоящие на пути. Видя, как мы проделываем подобное на сцене каждый вечер, поклонники понимают, что и они могут преодолеть любые проблемы, с которыми только столкнутся. И я знаю это, потому что вижу, как изменились их лица, когда по окончании концерта зажигается свет. Мы все видим и уносим с собой в следующую точку тура. Вот что такое рок-н-ролл на самом примитивном уровне. Подобный подход питает энергией группу Mötley Crüe, но мы стараемся не принимать его просто как должное, хотя и тратим много сил.
Мы понимали, что из-за семейного положения и возраста тех лет, что мы потратили на прогресс группы в физическом, химическом и кармическом смысле нам как музыкальной команде отпущено не так уж много лет. То, что мы получили, было чертовски утешительным призом: 29 стадионных шоу, утрамбованных в три месяца, и это время должно было пролететь пулей. В начале тура внутри себя мы осознавали, что впереди нас ждет еще сотня концертов. Хорошо, что мы пришли в должную физическую форму.