Глава II
Лагорский кончил свою сцену и опять появился за кулисами.
Какая здесь все дрянь в труппу набрана, сказал он Тальникову. Ступить по сцене не умеют.
Есть, есть товарец поддакнул ему Тальников. А на какое жалованье приехали!
Да ведь я и тебя считаю за дрянь.
Я, Василий Севастьяныч, человек скромный. Я на маленькие роли.
Тальников весь как-то сжался и стал потирать руки.
Ну, разве на маленькие-то. Ты кого здесь в пьесе играешь? спросил Лагорский.
Крестьянина Пьера
Ну, эта роль по тебе. Ты дураков можешь.
Угостите, Василий Севастьяныч, папироской.
А ты опять, как и всегда, без папирос. Ведь уже теперь-то, кажется, можешь на свои покупать. Сам же говоришь, что семьдесят рублей получаешь.
В дороге издержался, Василий Севастьяныч. Сорок рублей было мне выслано авансом на дорогу, я и издержался. Да у меня есть табак, только дома. Ведь я с Кавказа ехал.
Бери, свертывай себе папиросу. Ведь я самокрутки курю.
Лагорский подал хороший серебряный портсигар. Тальников стал свертывать папиросу и сказал:
Сейчас видно, Василий Севастьяныч, что вы в достатке: и при серебряном портсигаре, и при часах золотых, и при булавке с жемчугом.
У меня кроме этого есть что закладывать. В Симбирске мне поднесли ящик серебра, в Самаре две серебряные вазы для шампанского.
Любимец, блаженствуете
Не жалуюсь. А труппа здесь дрянь, за исключением Малковой, опять начал Лагорский. Набрана числом поболее, ценою подешевле
Нет-с Жалованья хорошие Не скажите.
Ведь это для тебя хорошие-то, а для актера с именем ах, оставьте. Здесь Петербург Здесь не в Царевококшайске, здесь жизнь втридорога. Жена хозяйство завела, так по семнадцати копеек фунт за говядину платит.
Верно-с Правильно вы поддакнул снова Тальников. Я за сорок копеек обедаю у одной вдовы, так очень голодно. Вы мне позволите, Василий Севастьяныч, к вам по утрам ординарцем приходить? Как в Казани приходил. Приходить и быть при вас на манер адъютанта?
Приходи, приходи Я тебя познакомлю с моей настоящей женой Надеждой Дмитриевной Дача Петрова, рядом с булочной
Разыщу, Василий Севастьяныч. Вас, наверное, все знают.
Только ты жене насчет Малковой ни гугу предупредил Лагорский Тальникова.
Зачем же я буду говорить! Я тайны и не такие хранил.
И про Настю Настину ни слова
Гроб. Могила проговорил Тальников, ударив себя в грудь. С какой стати я буду вносить в семью смуту!
Ну, пойдем в буфет. Я тебя за это водкой угощу. Надо червячка заморить. Мой выход еще не скоро. Теперь на сцене солдат национальной гвардии будет разглагольствовать с угольщиком и Фаншетой.
Они отправились во временный буфет, который был при театре, в бутафорской. Там было несколько актеров, которые пили водку и пиво и ели горячие пирожки. Один из актеров, пестро одетый, черненький, как жук, с синеватым подбородком и густыми бровями, подскочил к Лагорскому и проговорил:
Позвольте вам напомнить о себе, господин Лагорский Мы служили вместе в Самаре. Чеченцев, здешний любовник Не помните?
Помню, помню Вы тогда только еще начинали из любителей сказал Лагорский и сухо пожал ему руку.
Разговор не клеился. Чеченцев отошел. Лагорский сморщил лицо и произнес:
Прохвост. Обобрал в Самаре одну глупую старуху. Любовник Я его в Самаре по сцене ходить учил, а здесь он любовником. Тьфу! Вот она здешняя труппа. Вот из каких звеньев. Пей, Мишка, да пойдем.
Лагорский и Тальников выпили и стали есть пирожки.
Заметили, Василий Севастьяныч?.. Любовник-то в бриллиантовом кольце. Только, я думаю, бриллианты-то ненастоящие
Черт его знает! брезгливо сказал Лагорский. Черкесов или как он?.. Осетинцев Кабардинцев умышленно перевирал он фамилию актера. Любовник Я его учил по сцене ходить. А то все, бывало, задом становится.
Прожевывая пирожки, они опять отправились на сцену.
Здесь Лагорский нос с носом столкнулся с Малковой. Это была высокая стройная красивая блондинка в шляпке с перьями, в пальто мешком с необычайно большими пуговицами в виде маленьких блюдечек. На шее было намотано перовое боа. Лагорский попятился.
Он не ждал Малкову.
Откуда ты? произнес он удивленно.
Прямо из дома, Вася. Я за тобой, заговорила Малкова. Я пришла тащить тебя к себе обедать. А то ты ни разу еще у меня не обедал. Я тебе и водку, и закуску приготовила. Какая, Вася, у меня редиска!
Милый друг, да ведь я у Копровской нанял комнату со столом, смущенно отвечал Лагорский. Со столом И деньги вперед уплатил.
Он не назвал Копровскую женой.
Экая важность, подумаешь, что ты не заешь там какой-нибудь полтинник! воскликнула Малкова. А у меня для тебя сегодня вареный сиг с яйцами. Понимаешь ты, сиг. Местное петербургское блюдо. Такого сига у нас на Волге ни за какие деньги достать нельзя.
Дома я тоже заказал жареную корюшку. Тоже местное блюдо. Не явиться неловко.
Плюнь на корюшку! Ну что тебе корюшка! Нет, Вася, я тебя не отпущу, я нарочно затем и пришла, чтобы взять тебя и тащить, решительно сказала Малкова. Пойдем.
У меня еще репетиция не кончена. Целый акт впереди Три лучшие сцены.
Я подожду. Но все-таки тебя не оставлю. Ты должен у меня сегодня обедать.
Я у тебя ужинал третьего дня, Веруша.
Обед не ужин. Пойдем. Я не уйду без тебя. Буду ждать.
Она села на дерновую скамью. Лагорский жался и не знал, что делать. Он и жене обещал непременно быть к обеду.
Веруша! А ты разве не помнишь Мишу Перовского, который служил с нами в Казани? спросил он Малкову и указал на Тальникова. Мишу, который к нам по утрам являлся, как статуя командора.
Малкова прищурилась.
Как же не помнить, сказала она и тихо прибавила: Только ты его не зови к обеду. Я хочу с тобой наедине поговорить. Мне много, много надо с тобой говорить.
Лагорский сморщился. Он предчувствовал, что может предстоять разговор, полный упреков, и сцены ревности.
А Малкова уж подозвала к себе Тальникова и разговаривала с ним. Тот, поцеловав ее руку жирными губами, рассказывал ей, что он опять польщен от Василия Севастьяновича, что Василий Севастьянович опять пригласил его к себе в ординарцы и позволил быть адъютантом.
Дочка ваша Наташа как поживает? спросил ее Тальников.
О, Наташу я уж устроила теперь у моей матери. Там ей отлично, отвечала Малкова.
Господин Лагорский! Пожалуйте! Ваш выход! кричал помощник режиссера.
Лагорский сложил руки на груди и медленно стал выходить на сцену.
Глава III
Репетиция кончилась, и Малкова повела Лагорского к себе обедать. Она взяла его под руку и по дороге весело болтала с ним, рассказывая о своем хозяйстве.
Ведь я прежде все по номерам жила и своего стола не держала. И с тобой мы жили в Казани в гостинице. До тебя я тоже в меблированных комнатах и обеды брала из трактиров или кухмистерских, говорила она. А теперь, когда у меня стряпают дома, я вижу, что это куда выгоднее! И наконец, я ем, что я хочу, а не то, что мне дают. Горничной моей Груше я прибавила за стряпню только три рубля в месяц. И как она отлично готовит! Вот ты сегодня попробуешь ее стряпню. Суп отличный А мне кроме супа ничего и не надо. Ну, бифштекс, котлету Сладкое я в булочной беру. Два пирожка по три копейки. И главное, что мы обе сыты: я и Груша. И нам еще от обеда всегда что-нибудь на ужин остается. Переезжай ко мне, Вася. Ну что тебе у жены жить! прибавила Малкова. Лагорский передернул плечами.
Друг мой, как же я к тебе перееду, если я жене дал слово, что я весь летний сезон пробуду у нее жильцом, проговорил он. Жена, рассчитывая на меня, и отдельную дачу наняла, иначе она сняла бы где-нибудь две комнаты. Хотя мы с ней почти чужие, но неловко все-таки женщину подводить. Она треть денег уже уплатила за дачу.
У ней есть кто-нибудь? Связавшись она с кем-нибудь? спросила Малкова.
Лагорского покоробило. Он даже вспыхнул, но тотчас же успокоил себя и отвечал: