А что делать? Всем трудно! Но обычаи храним и от веры не отречемся! Мы народ крепкий, истине верны! Это католики придумали, что пост надо обязательно держать, только если исполнилось восемнадцать и не стукнуло шестьдесят. А после шестидесяти что, уже и поститься не обязательно? Ловко придумали! Кто бы у нас тогда пост держал, если не старушки за шестьдесят?
И тут выяснятся, что и у нас все не так строго.
Откуда вы знаете, что сейчас сухоядение?
Из календаря.
А как это правило попало в календарь?
Из Типикона.
А что такое Типикон? Вы его читали?
Только первые главы. Но там так странно: выходит, что это устав какого-то мужского монастыря.
Вы монах?
Что вы! Я вообще женщина средних лет, и вот трое детей и муж голодный из кухни выглядывает. Я лучше пойду, ладно?
Старушка, покаявшаяся в свадебных танцах, осталась мне благодарна. Но благодарна по-православному, то есть я абсолютно уверен, что в следующий раз она будет танцевать на свадьбе, а потом снова придет каяться, и скорее всего ко мне, потому что все говорят: «Иди к Савве, он всем всё прощает! А если хочешь к настоящему батюшке, к строгому, то (место для вашей рекламы)».
Внутри православной традиции вы можете найти взаимоисключающие правила и советы, и от этой неразберихи просто кружится голова; а человеку, особенно молодому, очень важно знать: как правильно? Как на самом деле? Чего от меня хочет Бог? Ведь надо жить по воле Божией, а не вопреки ей! Но подумаем:
Сухоядения и вкушения рыбной икры в субботу Лазаря это именно то, чего от меня ждет Бог?
Что вы! Этого не требует даже Церковь. Ведь Типикон устав жизни типового мужского монастыря, составленный как образец по стандартам жизни семнадцатого века.
А если я не монах и довольно редко бываю в семнадцатом веке, почему я должен выполнять эти требования?
Чтобы показать единство Церкви!
Но в чем же это единство, когда подавляющее большинство просто не в силах выполнить эти предписания? И, как оказалось, никто эти требования мирянам и не предъявлял. Да и сами посмотрите: этот стиль благочестия не эффективен, он не делает людей добрее, не приближает их к Богу! Это не малое стадо Христово, это кучка испуганных и издерганных ягнят с такими же перепуганными пастырями!
Но ведь надо почтить старину и традицию! Не нами положено, не нам и отменять!
Сколько за эти годы было написано на тему поста, богослужебного устава и православного благочестия! Но все реплики и призывы упираются в один суровый факт: необходимо творческое усилие Церкви и политическая воля церковного руководства, чтобы навести здесь порядок, сделать нашу религиозную жизнь более понятной, честной и логичной, иначе все эти статьи и книги будут иметь тот же эффект, что и поклейка обоев в горящем доме.
Однажды меня отправили получать водительские права, и я был потрясен открытием нового мира знаков и значений. Водитель машины находится в ином семантическом поле, нежели пешеход. Оказывается, сорок лет я жил в параллельном мире! Конечно, мне было известно, что улицу переходят на зеленый свет, но что такое разделительная полоса, двойная сплошная и знак «Движение без остановки запрещено» я не знал.
Я беспечно бродил по тротуарам, а в это время дорога жила своей насыщенной знаками жизнью. Здесь нельзя поворачивать налево, тут запрещена стоянка. Если желаете идти на разворот, придется проехать до кольца, только не забудьте, что приоритет у того, кто уже на кольце.
Религиозная жизнь это тоже система знаков. Ведь религия только об этом об обнаружении в знаке, означивании значительного, самого значительного, что только есть на свете. То есть о Боге и о человеке.
Религия словно дорога со своей разметкой, знаками и светофорами. Согласен, не самая удачная метафора, потому что сразу думаешь: какую же службу несут батюшки и епископы в этой объемной метафоре, «священники с большой дороги»? Но только представьте себе, что из глубокого уважения к трассе, которая помнит образцы героизма и доблести, из чуткой памяти к священному прошлому мы не меняем на этой дороге ни знаки, ни разметку!
Конечно, появились скоростные автомобили, дорожное полотно благодаря новым технологиям стало более прочным, люди лучше осведомлены и образованны, улучшились средства связи, и, совершенно естественно, появились новые знаки, нанесена свежая разметка. Вот только рука не подымается убрать старое, проверенное и уважаемое, с которым так много связано. И рядом с новым знаком по-прежнему стоит старый, и, рисуя новую разметку на асфальте, мы с чувством глубокого уважения обновляем и старую, которая, правда, противоречит новой, даже требует противоположного, но ведь это настоящая старина, проверенная временем!
И автомобилист несется на свой страх и риск, потому что не может не ехать, но и не в силах понять, где старый знак, где новый, и почему его штрафуют, и как случилась эта авария, и как так происходит, что на такой уважаемой трассе столько катастроф и столкновений и, главное, совершенно дезориентированы и водители, и пешеходы, и инспектор.
Ты что, не видишь, что тут поворота нет?
Так вот же знак можно было поворачивать!
А рядом какой стоит? Нет поворота!
Так по какому знаку ехать, по старому или по новому? Хотя бы старый уберите!
Как же мы его уберем? Он тут, знаешь, сколько стоит? С этим знаком столько всего связано! Не тобой поставлено, не тебе и трогать!
Так ведь люди разбиваются!
Потому что народ темный, учиться не хотят!
А как учиться, если у вас и разметка на полдороги и две сплошных, и прерывистая, и снова сплошная!
Люди помудрее нас с тобой были, когда разметку ставили. К тому же народу очень нравится, когда старину чтят. Я бы вообще запретил по дорогам ездить. От ваших машин только суета. Копоть на древних знаках оседает да разметки священной из-за машин не видно. А ведь недавно отреставрировали! Если бы не такие, как ты, знаешь, какая бы у нас дорога была? Загляденье! Все бы хорошо, только люди мешают!
Мне этот выдуманный диалог напоминает воздыхания одного знакомого батюшки, который тосковал по «бесчеловечной службе», когда в храме был только он и регентша, которая все вычитывала, «не щадя живота своего».
И «маливались» они часов по пять, а потом чай пили у матушки Синклитикии из самовара.
Вот только дорога чтобы ехать, ее строили не ради знаков и разметки. И если мы хотим, чтобы она была живой и служила своей цели, рано или поздно придется навести на ней порядок. Ведь Церковь несущееся сквозь века ликование о Господе Воскресшем, и детям Божиим не нужно специальное разрешение на радость, если Христос посреде нас!
Многогрешные коты
Когда я начал ходить в церковь, то долго искал, как называется то, что так мешает мне жить, и, наконец, выдохнул с облегчением, потому что слово было найдено «благочестие»! Вот оно какое! Всего одиннадцать букв, но какой объем, какая тотальная всеохватность! Самое неприятное, что только есть в религиозной жизни, все сошлось в одном термине!
В это трудно поверить, но именно такие сложные отношения у меня были с благочестием в те далекие времена. Церковным человеком я сделался в 1990 году, и за тридцать лет из врага и критика благочестия превратился в его горячего защитника и в это поверить еще труднее!
Однако наша первая встреча не была дружеской.
Мне было четырнадцать. Я зашел в единственный православный храм в нашем городе, и меня захватил и навсегда увел в плен этот мир, сотканный из необычных запахов, мерцания лампад и свечей, потемневших икон. Все было так таинственно, значительно и чудесно, что я почти на цыпочках переходил от иконы к иконе, не понимая, чьи эти святые лица с огромными глазами и почему они так прекрасны. Я просто таращился вокруг, как любопытный школьник, заложив руки за спину. И тут я встретил его Благочестие! Оно подкралось незаметно, когда я вглядывался в один потемневший лик, и сочно врезало мне по рукам.