Моя тётя его била? Я едва не воскликнула это вслух. Она держала мальчишку, чтобы избивать его и так развлекалась?
Не то чтобы я сильно переживала за участь рабов, с малых лет обе мои родственницы внушали мне, что рабы как скот, просто выполняют свою функцию, и созданы исключительно для этого. И хотя в принципе неплохо ладила с тем же дворецким и его супругой, от которой слышала, что покойный дед планировал освободить их, то участью остальных рабов просто не интересовалась. Ко мне тётя всегда относилась холодно, лишь иногда высказывая сожаление, что в младенчестве моя мать не сдала меня в монастырь инкогнито. Но руку никогда не поднимала.
Ну а то, что заводила себе пожилая тетушка молодых парней, чтобы тешиться не мое дело. Чтобы прикоснуться к рабу в подобном смысле я даже думать не могла было мерзко, а если ей это нравится да на здоровье. Только этот же совсем ребенок, а она его била И только ли била?
Внутри заскреблось неприятное чувство.
Я сочувствую ему? Возможно. И вообще, в этом, наверное, нет ничего такого. Ребёнок же. Но и возиться с ним, успокаивая, тоже не планировала, устала.
Госпожа Элаиза была несколько старик пожевал губу, строга с ним, простите. Если позволите, я уведу его.
Да-да, конечно, растерянно отозвалась я. А старик тут же заставил мальчика подняться и, прижав к себе, повёл вон из комнаты.
Ох, еще этого мне не хватало.
Вальтер, вдруг позвала, а где еще один эммм слуга?
Раньше мне не приходилось говорить с рабами о рабах.
Третий день как в аренде у баронессы Веригии.
В аренде?
Может мне послышалось?
Верно, госпожа. Госпожа иногда сдаёт его в аренду, обычно именно баронессе Веригии, чтобы оправдать наше содержание.
Старик говорил сухо, по делу и так отстраненно, будто его это вообще ни коим образом не касалось.
И когда же заканчивается срок аренды?
Завтра, госпожа. Позволите идти? Стол я приберу после, если не будет других указаний.
Мальчишка жался к деду и всхлипывал.
Да, ступай, машинально отозвалась я.
Тётушка сдавала рабов в аренду? Даже не знала, что так было можно. Ну что ж. Наверное мне без разницы. Новость отозвалась лишь лёгким удивлением внутри, не вызвав особенных чувств. У меня были другие заботы сейчас.
Глава 3
Похороны сами по себе не очень приятное занятие, а когда все вокруг смотрят на тебя волком и осуждают тяжело вдвойне.
Да, я была единственной из рода, обделенной магическим даром. К своим двадцати пяти годам ещё не замужем, ведь отказала всем мало-мальски именитым женихам, желающим породниться с семьей моего великого деда по матери.
Нужно отметить, что желающих было не так уж и мало, учитывая мой маленький дефект. Ну как маленький
По правде говоря, дефект был просто огромен. Отсутствие магии у человека, живущего в магическом мире это катастрофа для семьи. А вернее сказать позор. Если я и избежала участи провести всю оставшуюся жизнь в монастыре для таких же «отбросов» то только благодаря легкомыслию моей матушки, покинувшей меня десять лет назад.
Когда моя юная мама выходила замуж за одного из сильнейших магов королевства, все, затаив дыхание, ожидали рождения первенца, который должен был быть наделён неимоверно большими силами. Но родилась я. Девочка. Не демонстрирующая ни крохи магического дара.
До пяти лет это считалось уместным, поэтому вся семья моего отца вернее, того, кого я считала таковым, терпеливо ожидала чуда. Когда же на пятый мой день рождения его не произошло, герцог заподозрил неладное и провел сложную магическую экспертизу, выяснив, что я не являюсь его дочерью по крови. Разумеется, батюшка рассвирепел.
В тот же день моя матушка вместе со мной была выставлена за дверь с минимальным набором вещей, а всё, что осталось мне от названного отца титул. Видеть плод измены супруги и её саму герцог не пожелал, хотя всё моё раннее детство прежде был добр и ласков. Через пару месяцев он уже женился во второй раз, а затем и обзавелся первенцем, действительно обладающим немалыми силами. Мой несостоявшийся брат меня ненавидел. Хотя, казалось бы, почему? Ведь мы никогда не встречались, и я ни на что не претендовала.
Мать же, будучи особой невероятно легкомысленной, даже несмотря на строгий нрав деда, не смогла ужиться в одном доме со старшей сестрой баронессой Элаизой и, прихватив меня, уехала в город, зарабатывая на жизнь чем придется, в основном бытовой магией для простых людей, и принимая покровительство от разных мужчин.
Элаиза не раз говорила, что их умершие в магическом бою родители на том свете не могут найти покоя из-за поведения младшей дочери, а от меня и вовсе отреклись бы.
Даже если матушка и изменила герцогу с каким-то человеком (благо, это был не гном или орк), не имеющим магического дара (такие люди в нашей стране обычно были крестьянами, мелкими торговцами, слугами или того хуже рабами, ведь попасть без дара в великосветское общество было невозможно), я не должна была родиться вовсе лишенной его, учитывая огромный, один из самых больших в королевстве, потенциал матери. И каким образом получилось так, как получилось, неизвестно было никому. Целители разводили руками, как один утверждая, что во мне нет и крупицы магии.
Стоит ли говорить, что я выросла озлобленной почти на весь мир. Меня презирали все. Как за образ жизни матери, так и за то, что сама по себе не представляю ровным счетом ничего.
Ни одна магическая профессия мне не подходила, а потому во многие сферы доступ был закрыт. Потому я выбрала не самую престижную работу для леди стала журналистом. Писала под мужским псевдонимом и, к счастью, имела успех на этом поприще. Редактор не раскрывал мою личность, чтобы не терять интерес к своему изданию и репутацию (к женщинам в этой стезе относились весьма настороженно). А из-за вполне подвешенного языка «без костей», как говорила обо мне тётушка, статьи часто получали высокую оценку у местных критиков.
И хотя профессия престижной не была, но результатами моих трудов, поговаривали, зачитывался сам король. Мне это безумно льстило. Хотя контракт с издательством и не позволял говорить кому-либо о том, что одним из лучших журналистов страны являюсь я сама, а потому врала направо и налево, что работаю в захудалой газетёнке и редактирую рекламные объявления. Естественно, за это меня уважать не могли. Всегда относились снисходительно.
А я практически ненавидела. Их всех.
И главную роль в моём отношении ко всему сыграла тётушка, которая презирала позор своей семьи наиболее рьяно, и из-за которой я стала нелюдимой и ненавидящей высший свет. С пятнадцати лет до совершеннолетия жила у неё и наслушалась столько о том, какая я нахлебница, мерзавка и ничтожество, что узнав новость о её кончине, к стыду, вздохнула с облегчением
К счастью, избалованной в плане быта я не была. Это магичкам все легко давалось: с помощью магии принять ванну с маслами и лепестками цветов, сделать причёску, завязать корсет. Мне же с детства приходилось всё делать самой. Вернее, с пяти лет. До этого со мной возились слуги отца, то есть герцога.
Поэтому сама приготовила себе тёплую ванну. Блага цивилизации вроде горячей воды, приспособлений для готовки и стирки в родовом особняке поддерживались магическим артефактом, напитанным на сотни и сотни лет вперёд ещё моим дедом.
Лежать в ванне после тяжёлого дня просто блаженство. Усталые мышцы расслабились и меня начало клонить в сон. В голове пустота. Разве что радовала мысль, что тётушка не ворвется в комнату с причитаниями о моей никчёмности.
Да она сейчас в гробу, небось, перевернулась, видя, как я блаженствую тут в её любимом замке. Я злорадно хихикнула. И поделом ей. Ненавижу эту старую мерзкую тётку, которая вечно придиралась ко мне по поводу и без.