Глава 2
Дед мой, Аверкий Леонидович, замечательный был по-своему мужик. Когда началась война, очередь была его брата идти на фронт, но брат женился только что, только что ребенок появился. И в итоге дед пошел вместо брата на войну, ему было шестнадцать лет. Это был то ли сорок второй, то ли сорок третий год. Воевал он до самого конца. Был в Польше, воевал в Польше. И бывал в плену. Дед на самом деле никогда не рассказывал, о том, что там было, что было в годы войны. И два рассказа всего сохранилось из этих его военных воспоминаний, как-то там отец из него их вытащил. И оба такие не очень хорошие, не сильно в героическом ключе его показывающие. Хотя дед воевал героически, у него есть награды. Все в порядке, нормально он воевал.
Одна история совершенно жуткая. Это было в Польше. Правда, нет, не знаю. Как мне рассказали, так и передаю. Чистил пистолет, собрал, разобрал, собрал и направил в окно, и нажал на курок, и раздался выстрел. И в это время за окном проходил человек поляк, и он его убил. случайная пуля, вылетевшая в окно, вот так вот убила человека. Не знаю опять же, вот рассказ этот правда, неправда, как он из этой ситуации вышел, почему никаких последствий для него это не имело. Будем считать, что реальность этой истории не подтверждена. Вот тем не менее он всю жизнь жил с этой историей на совести.
Вторая история связана с попаданием в плен. Он пошел где-то там, опять же находясь где-то рядом с передовой, пошел в туалет, приставил автомат к дереву, и в этот момент появился немец, забрал его автомат и повел его к своим. И немец видимо оказался не очень умный парень, он его оставил перед штабом, а сам зашел в штаб, и дед, недолго думая, оттуда сбежал. Сбежал, пришел к своему командиру и тут просто сверхъестественное везение. Он докладывает командиру о том, что вот случилась такая история, и командир ему сказал: «Никогда в жизни никому об этом не рассказывай. О том, что это с тобой случилось. А оружие добудешь себе в следующем бою». И все. И отпустил. Если бы кто-то узнал о том, что он был в плену естественно сразу же он отправился бы в лагерь или сразу же по законам военного времени что-нибудь нехорошее с ним сделали.
Дальше дед вернулся домой и в это время брат его в это время полностью завладел хозяйством, и деду места не было дома в Наволоке. И деду пришлось ехать куда-то, искать себе место под солнцем, и он нашел это место в поселке, у которого даже названия не было. Название было «Двадцать первый квартал». Небольшой поселок, где жили ссыльные немцы. И дед занимался тем, что сторожил этих немцев. Он служил в Министерстве ГосБезопасности, в МГБ.
С бабушкой он познакомился по переписке. Бабушка была из Петербурга, ходили смутные слухи, что она была дворянского происхождения, но пока никаких подтверждений этим слухам я найти не смог. Не знаю тоже как они познакомились, как это дело случилось, но тем не менее вот они общались, переписывались, и в какой-то момент она прислала ему фотографию, на которой было три девушки, и написала: «Если ты меня узнаешь, то выйду за тебя замуж». И, как гласит легенда, он только ее и видел на этой фотографии и в итоге на ней женился. И потом они переехали в Сямжу, дед стал начальником цеха связи, и появился мой отец и три сестры. У одной из сестер, Ирины, была болезнь мозга. Она очень мучительно прожила четырнадцать лет и затем умерла.
Бабушка отца очень сильно невзлюбила почему-то, там тоже непонятная, мутная история, она очень сильно гнобила отца, просто доводила его. Он жил в комнате сейчас другие люди уже живут в этом доме, но я помню этот дом. Та комната, в которой он спал, была комната с призраками, ему начали являться призраки. И в те же четырнадцать лет папа сбежал из дома в шлепанцах на босу ногу. Побежал в Петербург, поступил в Суворовское училище и закончил Суворовское училище. Он всегда хотел быть журналистом. И, кстати, его другом был Валерий Герасимов, который сейчас начальник Генерального штаба. Вот пример карьеры из Суворовского училища.
Так вот, папа хотел быть журналистом, и он пошел учиться в военное училище, не помню куда, по-моему, в Рязани он учился или в Свердловске, боюсь ошибиться. Год он там проучился, понял, что работать журналистом ему не дадут. Там армейские рельсы, вот ты попал на них и туту, дальше идешь по этим рельсам. И он ушел из училища, причем ушел не очень по-хорошему. Ему пришлось полностью отслужить два года в армии после этого. Он вернулся домой, вернулся в Сямжу и начал работать в районной газете, в газете «Восход». Я тоже, кстати, работал в этой газете какое-то время летом, на каникулах, когда в универе учился. И он поступил в ленинградский, на журфак ЛГУ и заочно закончил журфак ЛГУ.
Тогда же они познакомились с мамой, мама сбежала из дома, тоже самостоятельная девица была, тоже в четырнадцать лет сбежала из дома. Видимо это как-то было семейное. Я, правда, в семнадцать сбежал, но вот тем не менее. В четырнадцать лет она сбежала из дома, работала киномехаником в Житьево, и папа приехал писать про нее статью, про молодую девушку-киномеханика. И он ее встретил, а потом в выходные мама вернулась, приехала в Сямжу повидать своих родителей. И встретила на улице папу. И начали они ходить, что называется. Ну и в первый раз, тоже по легенде, я в «Убийце» писал эту сцену об этом, по легенде первый раз поцеловались накануне свадьбы на крыльце столовой. Сегодня я проезжал мимо этой столовой, закрытое здание, заколоченные окна, там уже ничего давным-давно нет, но, тем не менее, такое историческое место.
И седьмого марта тысяча девятьсот семьдесят четвертого года сорок пять лет назад появился на свет я, у меня есть фотографии того, как меня забирают из роддома. Седьмое марта в Сямже это зима глухая. Снег лежит кругом, зимняя зима. И идут по этому снегу папа и мама. Несут меня, завернутого в одеяло. Молодые, красивые невозможно.
Глава 3
Первые десять лет своей жизни я жил в восьмиквартирном деревянном доме, дом типа барак (Обама, привычно пошутите вы). Сначала у нас была маленькая двухкомнатная квартира наверху на втором этаже, потом мы переехали, нам дали трехкомнатную. Там же появилась Лена, моя сестра. И когда мы переехали к тому времени, дед, мамин отец умер, и мы бабушку забрали к себе и первое время мы с бабушкой жили в одной комнате. Вот тогда, вот в этом доме на самом деле, я и начал чувствовать, ну как бы я и начал выделяться для себя, выделяться и отличаться от всех остальных. Сначала я был какой-то частью всего этого мира. А потом перестал.
На разных своих вебинарах я рассказывал первое свое воспоминание. Я лежу, рядом мама и передо мной медсестра, вот так вот руки в боки в белом халате. Я потом спрашивал у мамы, когда, как это было, и она сказала, что это было, когда мне было два года, мое первое воспоминание в два года, как у Льва Толстого.
Второе воспоминание это ледяной холод, адский холод. Зимой здесь холодно под 40 градусов. Деревянный дом, тонкие-тонкие стены. И у нас сосед, который жил под нами рыжий стоматолог. Он Ему было лень топить дровами печку, и он уходил жить на другой берег к своей подруге какой-то. И квартира у него выстывала, вымораживалась, и дом промерзал насквозь, из-за вот этой одной холодной квартиры. Холод шел к нам, и у нас было в квартире плюс два. Мы топили печку до красна становилось плюс четыре. Папа бил морду этому стоматологу, писал жалобу, в конце концов его выселили и поселили туда каких-то других людей, и стало все нормально. Но вот это самое первое воспоминание, вот это лютый холод. Я точно помню момент, когда от этого холода, я стоял завернутый в одеяло, меня колотило, и я начал грызть ногти. И много лет со мной была эта дурацкая привычка. Я всю жизнь грыз ногти до сорока лет и вот в сорок лет в один момент просто решил, что ну как-то странно, взрослый мужик ногти грызет. Это, в конце концов, никуда не годится. И в одночасье с этой привычкой завязал.