Не в Лондоне, конечно не сразу ответила Лиза. Она стояла посреди комнаты и прислушивалась к звукам, доносящимся из-за двери. Ничего не слышно. Ладно, скоро все узнаем.
У Глаши проснулся телефон. Звонил муж, Адам.
Адамчик, я на работе. Мы с Лизой. Я жива и здорова. Потом перезвоню.
Она отключила телефон:
Обещала же ему позвонить и сказать, где я, но так и не позвонила. Свинья, одним словом.
Это я во всем виновата, снова запричитала Валентина.
Валя, говорю же тебе, успокойся, нахмурившись, сказала Лиза. Дело-то и вправду начинает вырисовываться интересное. И, конечно же, трудное. Вот только сначала надо будет определиться, какую именно ставить перед собой цель: либо попытаться заставить нашу гостью все вспомнить, либо просто доставить домой и забыть о ней навсегда.
Думаю, что с последним будет проще всего, сказала Валентина. Раз она все помнит: и свой адрес, и кто она такая, надо будет купить ей билет и отправить домой. Хорошо бы, конечно, сопроводить ее туда
Валя, но это же не так просто, когда нет документов! воскликнула Глафира. И как она докажет, что она и есть Джейн как ее
Чедвик.
Вот именно! Ни билета купить, ни в Англию попасть без документов не получится. Разве что обратиться в английское посольство с заявлением о пропаже документов.
Чувствую сердцем, что мне придется поехать в Москву, сказала Лиза. Может, это и к лучшему. Во всяком случае, я прекращу эти бдения перед компьютером в ожидании, когда появится в скайпе Дима. Займусь делом, которое отвлечет меня от него. И, если понадобится, поеду даже в Лондон. А когда Гурьев вернется, то пусть тогда он меня ждет. Месяц-два, сколько придется. А не дождется тем лучше. Уж лучше сразу все расставить по своим местам, чем так мучиться, переживать
И все равно, сказала Глафира, можно же себе представить, каким образом Джейн попала в Россию. Самолетом. Это однозначно. Значит, надо будет сделать запрос в информационный центр и попытаться выяснить, когда и каким рейсом она летела.
Да, конечно, мы это непременно сделаем. Но для начала надо подождать, что скажет Виктор Сергеевич.
Глафира уже помыла чашки и вернулась в комнату, когда там появился Виктор Сергеевич.
Ну, что с ней такое? спросила Лиза. Присаживайтесь, пожалуйста. Хотите чаю?
Можно.
Виктор Сергеевич, не томите.
Состояние вашей подопечной требует помещения ее в больницу. Но поскольку вы пригласили меня, а я знаю, что это значит, стало быть, будем приводить ее в норму в домашних, так сказать, условиях. Так?
Так-так.
Она что, серьезно больна?
Скажу так. Ее серьезно избили дней семь-пять тому назад. Два сильных удара пришлись на голову по теменной области и в висок. Девушка к тому же еще истощена. Организм ее ослаблен. Прибавьте к этому нервное состояние, вызванное шоком, и вы получите полную картину ее недомоганий. Что же касается ее адекватности, то здесь все намного легче. Она вполне нормальна, хорошо понимает, что с ней произошло нечто, о чем она забыла, но помнит свое имя, откуда она родом, чем занималась и все такое. Судя по тому, что мне удалось у нее узнать, она живет в Англии, приехала в Россию по каким-то делам, с ней что-то произошло, в результате чего она потеряла документы, деньги и частично память. Возможно, это было простое ограбление.
Какое лечение ей необходимо?
В первую очередь покой. Я сам привезу ей все необходимые лекарства, витамины, распишу ее диету. Поделаем ей системы. Если хотите, приглашу хорошего психиатра, он попробует восстановить ей память при помощи гипноза. Словом, как пожелаете. И насколько вам все это нужно.
Спасибо, Виктор Сергеевич. Думаю, что нам нужно будет попробовать гипноз, может, она и вспомнит, что с ней произошло.
Хорошо, я все понял. Сегодня вечером приеду, чтобы забрать кровь на анализы, постараюсь провести некоторое более глубокое обследование, привезу, как я уже сказал, лекарства, а завтра утром, если получится, мы организуем сеанс гипноза.
Спасибо вам, Виктор Сергеевич. Лиза сердечно поблагодарила своего доктора и пожала ему руку. Родина вас не забудет.
После ухода доктора Валентина вдруг вспомнила о каком-то неотложном деле и ушла, а Лиза и Глафира устремились в комнату к Джейн.
Она лежала на кровати, глаза ее были заплаканы. Растрепанные волосы разметались по подушке.
I want home, прошептала она и, спрятав в ладонях лицо, разрыдалась.
5. N-ск, 2005 г. Нина Цилевич
Да, папа, я все понимаю. Надо жить, как все. И мне на самом деле пора выходить замуж. Я знаю, что Андрей всегда нравился тебе, что в нашем городке он, пожалуй, единственный человек, которого можно было бы назвать надежным, порядочным, интеллигентным и даже красивым. Но если бы ты только знал, как же мне трудно сделать этот шаг. Я понятия не имею, что такое замужество. Я никак не могу взять в толк, почему молодой мужчина, неглупый вроде бы, должен переехать ко мне домой, со своим чемоданом, в который его мама уложит его трусы и носки, рубашки и штаны. Почему я должна буду готовить ему гренки и кофе на завтрак, щи на обед и пироги с капустой по воскресеньям. За что мне такое наказание стирать для него грязное белье. Гладить те же рубашки. Мыть ему спину, если попросит. Ставить горчичники. Я не люблю его и вообще не знаю, что такое любовь. Для меня Андрей Щекин просто приятный молодой человек, преподаватель музыкальной школы в нашем городе, которого обожают дети. Это все. Я каждый день должна буду будить его, видеть его заспанное лицо, растрепанные волосы, видеть, как он будет бриться, чистить зубы, мыться, одеваться. Должна буду докладывать ему, чем мне придется заниматься в течение дня, отчитываться, на что я буду тратить деньги (заработанные, кстати говоря, мной же), и объяснять, насколько целесообразны мои покупки. Я должна буду подстраиваться под его ритм жизни, его привычки, угождать ему, ухаживать за ним, когда он ест, мыть за ним посуду, выслушивать его рассказы о том, как прошел день в его музыкальной школе, а вечером еще делать вид, что мне доставляет удовольствие его игра на фортепьяно. Если же он захочет поиграть мне что-нибудь из собственного сочинения, я должна буду, закатив глаза, охать от восторга в то время, как хочется сказать, что все, что он сочинил, кошачья муть, чепуха, переигрывание классики Ну почему я должна так жить? И почему так живут все, кого я знаю? И что такого особенного в этих мужчинах, что мы должны им служить и быть кроткими?! Ты извини меня, папа, но я не упомянула и еще об одной обязанности, которую мне придется выполнять, это спать со Щекиным. Раздеваться перед ним, ложиться, отдаваться Да с какой это стати? И почему бы не сделать все в точности до наоборот? Почему бы мне не переехать к нему в квартиру? И чтобы мамаша его потеснилась. И чтобы это Андрюша мне чулочки-сорочки стирал и кружавчики разглаживал. И чтобы омлеты на завтрак готовил с какао, и котлетки бараньи на обед, и макароны с мидиями на ужин? И чтобы
Нина Цилевич замерла, прислушалась. Кажется, хлопнула входная дверь. В подъезде. В вонючем, пропахшем кошками и сыростью подъезде.
Она снова посмотрела на портрет отца, которого схоронила в прошлом году, и тяжело вздохнула.
Тебе-то хорошо, прошептала она, всхлипывая, ты маму любил, и до последней минуты ухаживал за ней, все стирал и гладил, и утку за ней выносил. Любил, понимаешь? А я как буду с Щекиным жить? Как? И зачем ты только мне сказал, чтобы я выходила за него замуж. Я же его не люблю, не люблю! Понимаю, что некрасивая, что с таким рылом можно вообще одной остаться. Но что делать-то? У меня пока нет сил все бросить и уехать отсюда, оторваться от этого города, от тебя Если я уеду, то как буду навещать? Разве ты простишь мне, если я перестану приходить к тебе на кладбище? Папа, ну подай хотя бы знак!