Ага, это она, про себя проскрипел Эшу, и, уже обращаясь к Энвис, продолжил, сядем, подождём. Они скоро закончат.
Они почти синхронно опустились на лежащее рядом бревно, принесённое сюда течением великой реки. Эшу затянулся своим богомерзким табаком, и, закашлявшись, опять потянул из кармана флягу с ромом. Спустя минут двадцать танец окончился. Эшу негромко окликнул танцовщицу:
Мари, подойди к старику, будь добра.
Негромкие звуки его скрипучего голоса по эффективности воздействия не уступали раскатам грома средь ясного неба. Все, находившиеся в пределах слышимости сначала застыли на пару секунд, прикипев неверящими взглядами к нескладному силуэту в соломенной шляпе. Только Мари успела переместиться к бревну, где сидел Эшу, и, как была с питоном на плечах, так и распростёрлась ниц перед стариком. Вслед за ней пали ниц и все остальные. Мари подняла горящие чёрным пламенем глаза, полные обожания, на старика.
Папа Легба, мои прихожане вне себя от счастья видеть тебя среди нас.
Я пришёл не просто так, Эшу прикрыл глаза и поднёс трубку к губам, мне нужно инициировать новую мамбо, вот эту маленькую белую маму, и он кивнул на Энвис. Мари, в свою очередь, с недоверием покосилась на Энвис.
Папа Легба, но она же белая.
Мари, не раздражай меня, в голосе старика лязгнула сталь, но он, всё-таки, снизошёл до пояснений.
Видишь ли, там, где она живёт, чёрных нет. Совсем, и строго добавил, а будешь спорить, то дальше разговаривать с тобой буду уже не я, а Мэтр Каррефур10.
Нет, папа Легба, я не буду спорить, в голосе Мари явно прозвучали нотки неподдельного страха, Когда нужно провести обряд?
Немедля. К рассвету всё должно быть завершено.
Тогда, сможешь ли ты привести маленькую белую маму к моей парикмахерской во Французском квартале через полчаса?
Я помню, где это, улыбнулся Эшу, давай, беги, готовься, а мы пойдём потихоньку. Как раз через полчаса и будем на месте.
Мари и несколько человек, которые ассистировали ей на пляже, резво втянулись в один из переулков, а Энвис с Эшу неторопливо последовали за ними. Быстро идти в лабиринте переходов Складского района, примыкавшего к речному порту, было практически невозможно. Тёмные и извилистые улочки-тропки вели куда надо, лишь потому, наверное, что Энвис шла рядом с повелителем путей и перекрёстков.
Наконец, появились первые горящие уличные фонари, и Энвис наконец то получила возможность смотреть, куда ставить ноги. У входа в парикмахерскую их ждал заросший курчавой чёрной бородой и с головой, покрытой столь же курчавой шевелюрой, креол. Один его зрачок затягивала мутная плёнка. Папа Легба недовольно поджал губы и, не глядя, ткнул привратника в глаз пальцем. Тот взвизгнул от неожиданности, невысоко подпрыгнул и потянул руки к своему лицу. Но остановил это движение на полпути, и поднял глаза на Эшу. Плёнка с глаза исчезла.
Мари, ты плохо заботишься о своих людях, а это бросает тень и на меня, недовольно крикнул Эшу в глубину здания, то, что я хромаю, ещё не значит, что все, кто служит мне, должны оставаться инвалидами.
Покуда Эшу говорил всё это, они с Энвис спускались по скрипучей деревянной лестнице в просторный подвал, находившийся под зданием.
Да, Эшу строго посмотрел на Энвис, ты выбрала себе имя?
Нет, удивлённо ответила та, а надо?
Какие же вы, люди, бестолковые, посетовал Эшу, а потом добавил гораздо тише, но Энвис всё равно услышала, особенно белые.
Энвис задумалась. Выбор имени, это вообще, дело не простое. Но надо что-то придумывать, времени почти не осталось. Остановилась на имени Эолиндис,
В подвале было светло. Десятка полтора толстых чёрных свечей, расставленных в углах и около стен, давали хоть и дрожащий, но достаточно яркий свет. На небольшом помосте у противоположной от входа стены расположились три барабанщика, у каждого из которых был свой персональный барабан-джембе. Свод подвала поддерживал ритуальный столб Митан. По этому столбу духи спускаются в мир людей, это такая, своеобразная дорога духов.
Помимо барабанщиков в подвале присутствовали сама мамбо Мари Лаво, бохор11 и ещё одна женщина, похоже, унси12. Ритуал начался с барабанов. Первым ожил самый большой барабан, через минуту к нему присоединился тот, что был немного поменьше. И, надо отметить, что ритмические рисунки у них были различные. А ещё через минуту ожил и самый маленький барабанчик. Его постукивание органично вплелось в уже звучащие ритмы, и подвал наполнился колдовским звуком этого трио. Мамбо Мари, танцуя со своим питоном, который носил с гордостью романтичное имя Зомби, сделала несколько кругов вокруг столба, после чего двигаясь в танце, приблизилась к Эшу.
Папа Легба, открой дорогу духам, пусть они придут к нам, пусть отведают крови жертвы,
Я услышал тебя, Мари, откликнулся Эшу, и все свечи одновременно зашипели. Неожиданный порыв нездешнего ветра сдул с них пламя, погрузив подвал во тьму. А двумя секундами позже свечи продолжили гореть, как ни в чём не бывало.
Мари, на пару со своим питоном, продолжила танцы вокруг столба. Бохор же с унси в это время принесли в жертву чёрного петуха, который дожидался своего часа, сидя в плетёной корзинке под плотной крышкой.
Бохор плеснул в гови13 немного крови жертвенного петуха, долил из калебаса14 воды с кукурузной мукой и щедро добавил рому, предварительно окропив им же статуэтки, стоящие на алтаре. Взболтав гови, протянул её Энвис. Она, недолго думая, крепко зажмурилась и залпом выпила содержавшуюся в гови жидкость прямо из широкого горлышка бутыли. Мир в глазах ощутимо поплыл и даже, казалось, слегка завалился набок.
Энвис отстранённо отметила, что, похоже, она погрузилась в транс, при этом разделившись на две сущности и видя все, происходящее вокруг. Одна Энвис сидела, наблюдая за ритуалом, купаясь в рокоте барабанов, а вторая Энвис стояла тут же, рядом, и смотрела одновременно на себя, сидящую и на происходящее в подвале.
Перед глазами Энвис поплыли невнятные образы. Она видела человека, который отшельником жил в башне среди песков величайшей пустыни. Его компанию составляли лишь змеи, он гладил их, кормил их молоком, наливая в блюдечко. Змеи трогали его лицо и руки своими подвижными раздвоенными языками. Он знал их наречие, он мог подзывать змей или голосом отгонять их, он мог с ними разговаривать и договариваться. Этот человек подошел к Энвис и сказал ей, что она это он.
Дальше картинка поменялась. Энвис уже была одета в его одежду, рядом находилась башня, а змеи теперь вились вокруг неё, шуршали чешуёй и заглядывали ей в глаза.
Бокор подошел к Энвис, начал лить ей на голову какую-то жидкость, читая при этом заклинания на змеином языке с шипящими согласными. Она физически ощущала потусторонние сущности, вьющиеся над головой, чувствуя легкое покалывание на макушке. Энвис чувствовала, как сознание впитывает в себя духа ориша. Появился огненный шар, который через канал втянул ориша в себя. Сборка личности произошла.
Её ори15 стал ориша Эшу Айеде. Аспект Эшу пророческих и мистических видений, получаемых от Духов. И теперь она уже не была прежней Энвис, она изменилась. В первую очередь, изменилось, дополнилось, расширилось её сознание. И, как символ глубинных изменений произошла смена имени. Теперь она не ощущала себя Энвис, теперь её имя было Эолиндис.
С тяжёлым вздохом осела на земляной пол Мари Лаво. Та, которую современники уже называли не иначе, как «Королева Мари». Даже её питон по кличке Зомби выглядел усталым. Мари обратилась к бокору:
Антуан, притащи кролика из вольера, а то Зомби мой совсем плох, надо покормить змея, подкрепив просьбу усталой улыбкой. Все три барабанщика сидели у своих инструментов в расслабленных позах, и каждый из них пытался ответить себе на вопрос, чего он хочет сейчас больше, спать или, всё-таки, есть? Унси же, видимо, решила для себя этот вопрос. Она свернулась калачиком на циновке около алтаря и уже тихо посапывала.