Из моего укрытия было прекрасно видно, как вылез из тубуса[8] палатки высокий, немолодой, но все еще статный блондин-Капец, начал откапывать свой рюкзак и санки. Было довольно тепло, поэтому он только через некоторое время надел шапку. Из рюкзака сильно несло съестным, особенно вяленым мясом (они называют его колбасой), и я подумал: как мило быть рядом с этими людишками. Если вдруг по какой-то причине я не смогу охотиться, я просто выйду к ним навстречу, они побросают свою еду и убегут, а я смогу немного полакомиться до восстановления.
Затем появилась Рыжая. Она действительно была рыжая, как я и предполагал: эдакая Анжелика в пуховке и синей флисовой повязке на голове.
Капец, хрипло предупредила она, не смотри назад по лыжне.
Капец отвернулся, но стоило ей чуть отойти, стал подглядывать через плечо, как Рыжая снимает штаны. Тут появился Вожак, которого звали его Графом. Немолодой, с поседевшими висками (они с Капцом были ровесниками, но Капец выглядел моложавее), с темными усами и бородой. Его движения были мягкими, но уверенными. Мне он нравился. Пометив ближайшее дерево, он громко и радостно объявил:
Вылезайте! Погодка шепчет!
Посмотрим чего и кому она сегодня нашепчет, вторил ему Андраш, и они принялись в унисон ржать, точь-в-точь как вчера, Виталь! Клади ЦеКа[9]!
Ямщик, не гони лошадей! простонал Виталик, дай чайку допить. Кажись, вчера хапнул лишнего.
Все хапнули! жизнеутверждающе поддержал его Андраш, пора выгонять алкоголь!
Андраш никак не мог натянуть на себя одеревеневшие на морозе ботинки, но это его ничуть не огорчало.
Ох уж мне эта ваша терапия на свежем воздухе! Пять лет в походе не был, так горя не знал! выразительно ныл Виталик.
Ты за эти пять постарел на десять! вбросил Граф. Кстати, как тебе удалось не разжиреть, все спросить хочу.
Я же тренер по самбо. У меня тренировки шесть дней в неделю с детьми. Нельзя мне быть жирным, неудобно.
Эх, надо тебе Женьку отдать. А то уже третий класс, а постоять за себя не может. Жена постоянно ходит в школу на разборки. Мечтаю, чтобы сам всех мутузил.
Это ты зря, затягивая тубус рюкзака, вставила Надежда, я постоянно хожу на разборки, потому что мой Гришка всех мутузит. Ниже среднего удовольствие.
Парни! крикнула из палатки Личка. Я вещи выкидываю? Тут полный шатер барахла.
Выкидывай! радостно ответил ей Граф.
Из открытых тубусов полетели кружки, миски, варежки, остатки продуктов, какие-то железки Я очень ждал, когда появится сама Личка.
Но появился Валька. Я не ожидал, но у него лицо было, как у местного. И на голове как будто тюрбан. Странная такая шапочка. Вид у Вальки был удрученный. Чувствовалось, что сегодня его одного мучает не похмелье, а просто усталость. Он явно заболевал.
Валь, спросила его Надежда, может тебе антибиотиков дать?
Не, вяло отмахнулся Валька.
Давай, вмешался Граф, Валентин, ты явно не в кондиции. В нашей ситуации лишним не будет. Лич, клади Цека!
В то утро я так и не увидел Лику, потому что Капец надел лыжи и двинулся прямо на меня.
V
Я решил отойти подальше и залечь спать, а когда проснулся, все вокруг было темным и серым. Облака опустились так низко, что не видны были уже верхушки средненьких сосен и даже тонких берез. К тому моменту, как я поел и пустился за моими подопечными, начал накрапывать мелкий дождь.
Я вышел на лыжню. В такую погоду верхние слои льда подтаивают, снег становится мокрым и налипает на лыжи большими комьями. Они шли впереди по очереди, постоянно меняясь. Это было понятно, потому что возле лыжни через каждые сто-двести метров был след от рюкзака и санок. Судя по всему, тропящий с разбегу налетал на проталину или лужу, за следующие десять шагов набирал на лыжи килограмма три мокрого снега, после чего бросал рюкзак, садился на него, снимал и очищал лыжи.
За день пройти им удалось немного. Пришло время удовлетворить мое любопытство. Я спрыгнул с лыжни, сделал круг и замер в каких-то двадцати шагах от людей. Грустный Валька сидел на рюкзаке и курил, прожигая варежку. Какой нескладный человечек! Анорака почти до колен, на голове не шапка, а какой-то тюрбан. Странная внешность: удэгейские черты лица были разбавлены кем-то с далекого запада.
Валентин! тяжело выдохнул Виталик, может тебе сразу ноги отрезать?
Может, грустно согласился Валька. Это еще больше взбесило Виталика.
Ты зачем вообще в поход пошел? Да как тебя вообще Граф взял? У тебя же ноги кривые и мозгов нет! почти в отчаянии кричал Виталик, в десятый раз за переход [10]скидывая рюкзак, третью неделю тащимся последними!
Маленький удэгеец молча подал Виталику лыжу.
Ты знаешь, что у меня остался один тросик[11]? Если ты и его порвешь, останется только реп[12], а он перетирается в три раза быстрее. Знаешь, что я тогда сделаю?
В бубен дашь? с надеждой спросил Валька.
Нет, дружок. Я тебя прямо под елкой в жопу трахну. Потому что я еще ни с какой бабой наедине столько времени не проводил, как с тобой. А потом скажу Графу, чтобы ходили с тобой все по очереди. Отдам тебе 15 метров расходного репа, и разбирайся со своими лыжами сам. Как хочешь их к ногам приматывай.
Валька только вздохнул.
Ты бы снял свои бахилы огромные. У тебя ботинки и так сорок шестого размера, вообще без лыж можешь идти! Не рассчитаны тросики на такой размер ноги! Поставлю я тебе тросик потуже, так щечки крепления не выдержат!
Я хотел, но Граф запретил бахилы снимать. Говорит ноги отморожу.
Слишком доброе сердце у Графа.
Он заменил Вальке тросик и, не торопясь, пошел вперед. Валька подхватил рюкзак, догнал Виталика и сосредоточился на созерцании задников его лыж.
Ну давай, потрещи мне про тигров.
Я мало знаю
Нет уж, трещи давай. Хоть какое развлечение.
Накрапывал мелкий дождь.
Говорят, что добрый дух тигра Куты Мафа всегда приходит на помощь охотнику, если он попал в безвыходное положение, говорил Валька нараспев, будто ученик семинарии. У нас есть миф о том, как двое охотников забрались высоко на скалу и не смогли слезть. Тогда они призвали на помощь Куты Мафу, и тот снял их со скалы.
Занимательно! потянул Виталик. Давай, топай, бросил он через плечо, Агзу
Агзу это, на самом деле, не фамилия. Это название деревни, где родились мой отец и я.
Очень интересно.
А имя моего рода Хунгари. В свидетельстве о рождении перепутали графы, Агзу вздохнул и поправил нелепо висевший на его худощавом тельце рюкзак. Но ни рода, ни деревни уже давно нет, так что теперь это не имеет значения.
Ладно тебе! обернулся Виталик, не грусти. Хоть названия остались и то хорошо.
Хорошо, вздохнул Валька. И мне здесь хорошо. Я как будто чувствую рядом родную душу.
Ну, это ты брось, снова обернулся Виталик. Какая я тебе родная душа? Я бы сейчас с удовольствием с Надюхой отстал. А тащусь все время с тобой, долбоклюем.
Я не про тебя.
Про кого же?
Про него. Невидимого.
Да у тебя совсем крыша поехала.
Знаешь, мой народ строил не юрты, как принято считать, а двускатные жилища, и крыши крыл древесной корой
Как интересно, кисло поморщился Виталик.
И поклонялся тигру.
А еще Ильичу в тяжелые времена.
Здесь времена всегда тяжелые, внезапно по-взрослому, даже по-стариковски вздохнул Агзу. Чтобы выжить, мои предки пили кровь оленя, а желудок ели вместе с содержимым.
О, это ценно. Я твой желудок тоже с содержимым съем! резко обернулся и рявкнул Виталик.
Валька вздрогнул, но понял, что Виталик так шутит. Какое-то время они шли молча. Потом, будто вспомнив что-то важное, Валька громко сказал:
А еще а еще они иногда берут себе в жены женщин!
Кто, пидорасы? спокойно спросил Виталик.
Нет, тигры!
Валь, Виталик с жалостью посмотрел на него, ты бы хоть иногда думал, что говоришь.
VI
Они грамотно выбрали место у проталины и сушины. Я снова отдыхал перед охотой прямо возле лагеря. Один раз Личка даже остановила на мне взгляд, но затем отвернулась к Графу.