Особенно вульгарных.
– Я тоже не очень, – он погладил ее по руке. – Но как‑нибудь перетерпим. Среди твоих качеств, которыми я восхищаюсь, есть способность легко чувствовать себя в любой ситуации.
«Пожалуй, верно», – подумал он, разглядывая эти идеальные черты под волосами, украшенными диадемой. На мгновение он почувствовал сожаление. Да, он женился по расчету, но тем не менее они могли бы быть друзьями. Могла бы появиться и любовь, конечно, не такая, как в древней литературе, а живая, чувственная, плотская. Он не был Пеллеем, да и она не была Мелисандой. Она умна, любезна и достаточно откровенна с ним. Она дала ему наследника: большего контракт и не предусматривал. Со своей стороны он дал ей положение в обществе и почти неограниченные деньги. Что же касается большей части его времени… с этим сложнее. Кто‑то должен действовать, когда Вселенная распадается на куски. Большинство женщин понимало это.
Внешность Алисии была плодом дорогостоящей биоскульптурной работы. Он слишком много видел легких вариаций этого модного лица.
– Я ведь тебе уже объяснял, – сказал он, – что и сам бы предпочел Мбото или Бхатнагар. Но мой корабль отходит через три дня, а это последний шанс сделать несколько исключительно важных дел.
– Как скажешь…
Наконец он принял решение. Сегодняшний вечер, по его мнению, не представлял большей жертвы с ее стороны. За месяцы его отсутствия она находила достаточное утешение со своими любовниками (как еще может благородная дама без особых талантов коротать время на Земле?!). Но в злобе и гневе она способна убить его. Так что нужно держать закрытым забрало, которое называется притворством. Не обращать внимания на то, что лежит позади. Но перед забралом ожидает тебя открытая насмешка, такая же опасность для человека, стоящего у власти, как пустота и радиация – для космического путешественника.
«Странно, – размышляла какая‑то отдельная его часть, – что при нашей тысячелетней истории, при всех наших социодинамических теориях природа власти остается все‑таки загадочной. Если я буду осмеян, то можно будет и удалиться в свои владения. Но ведь и Земле я нужен».
– Дорогая, – сказал он, – я не мог рассказать что‑либо раньше. Слишком много ушей, живых и электронных, ты же знаешь. Если бы оппозиция пронюхала о том, что я намереваюсь сделать, она бы мне помешала. Не потому, что она принципиально не согласна со мной, а просто не хочет, чтобы я вернулся сюда с успехом. Меня ждала бы длинная очередь в Министерство Политики, и оппозиция постаралась бы так затянуть дело, чтобы в конце концов заволокитить его. Ты понимаешь?
Она остановила на нем тяжелый взгляд. Он был высоким стройным блондином, черты лица – немного острыми, но в зеленом мундире и орденах, газовом плаще, золотистых бриджах и полуботинках из телячьей кожи он был скорее красив… чем прав.
– От этого зависит твоя карьера? – она повернулась.
– Да, – кивнул он. – Но еще и мир. Хотела бы ты видеть нападение на Землю? А ведь такое может случиться.
– Марк! – она внезапно изменилась. Ее пальцы, плотно сжавшие его запястье под кружевами, почувствовали холод. – Неужели это так серьезно?
– Катастрофически, – сказал он. – Заваруха на Саркаде не просто ссора из‑за общих границ. Такую точку зрения пытались внушить, но очень мало людей верит, что это так. Ведь они пользовались лишь отчетами, профильтрованными через сотни офисов, каждый из которых намеревался затушевать факты, не показывающие их собственную работу как самую важную. Я собрал подлинные данные и сделал свой анализ. Консервативная экстраполяция дает на 40% перспективы войны с Мерсеей не позднее пяти лет. Я имею в виду войну из тех, которые могу перерасти в тотальную.