Ты болен? Нина вчера разговаривала с мужем, и он ничего не говорил о болезни. Надеюсь, ничего серьёзного.
Горло у него першит. Миндалины опухли, кивнув на двойную дверь, Татьяна Дмитриевна повела семью к выходу. Спиртовым раствором прополоскал, теперь должно пройти.
Получив в гардеробной верхнюю одежду, все оделись, укутались в тёплые шарфы, нацепили шапки и поехали домой, знакомить маленькую девчушку с домашней обстановкой. В такси было жутко холодно, из-за чего вспыльчивая Татьяна ругала молчаливого водителя и ёрзала на заднем сидении, чтобы не отморозить пятую точку и ноги, которые были в меховых бурках и толстых, шерстяных носках.
Знала бы, в другую машину пересели, вслух рассуждала она, чтобы водитель слышал. Мы ребёнка застудим, а ещё хуже мать. Если недавно родившую высадить на мороз, то дитё без молока останется, а мать подхватит менингит по вашей милости. Она ж сейчас очень уязвима. Ей покой нужен и ноги в тепле держать. Олег, слышишь, чтоб он заранее думал, не плати ему всю сумму. Пусть на своих ошибках учится.
Мам, не надо, уставившись в промёрзшее лобовое стекло, которое запотевало от тёплого дыхания пассажиров, он думал о завтрашнем дне, не сулившем ничего хорошего.
Печка у него сломалась. А раньше сказать не мог? продрогшая женщина прикрывала уголком одеяла личико девочки. Сиди теперь тут и майся. У меня уже пальцы обледенели. Совсем не слушаются, повернув голову набок, громко задала вопрос засыпающей внучке. Юль, а ты как? Тоже к сидушке примерзаешь?
Нет. Мне тепло, Юля прислонилась к мягкому, меховому плечу мамы и прикрыла глаза.
Тепло ей, язвительно повторила бабушка, видя, что никто не хочет присоединиться к обвинениям безрукого водителя.
Да тут ехать-то всего ничего, ласково проговорила Нина, поглаживая старшую дочь по вязаной шапочке. И опомнится не успеем.
Не успеет она, вновь повторила Татьяна с яростью в голосе, зыркнув на невестку. Опомнишься, когда поздно будет.
С горем пополам доехали до девятиэтажного дома. Машина свернула в арку и заглохла, прямо под каменной крышей. Наслушавшись осуждающих реплик в адрес водителя, семейство выдохнуло с облегчением. Но своенравная бабушка не спешила выходить. Представив, что сейчас придётся пробираться по рыхлым сугробам к подъезду, она подняла нос кверху и сердито так выдала:
Выходи и толкай.
Таксист вместе с Олегом обернулись, не понимая, кому брошена резкая фраза.
Чего уставились? Татьяна перевела взгляд с недоумевающего сына на опешившего водителя. Машина наша, что ли? Вот пусть он и выходит, а мы будем ждать.
Ну бабка, ты даё-ё-ёшь! гомерический хохот водителя разлился под крышей мёрзлого авто. Тебе дойти пять метров, а мне потом выруливай.
Не тыкай, не дорос, щёлкнув холодную ручку дверцы, Татьяна выставила на снег ноги. Мамке своей тыкать будешь. кряхтя, она вылезла наружу и тут же сунула голову обратно. Если ещё раз ты мне попадёшься, пеняй на себя. Пригрозив, она двинулась к подъезду мелкими шажками.
Ну она у вас и бойкая, смех, как рукой сняло, и на лице шофёра застыла виноватая улыбка.
Спасибо, Олег передал деньги за проезд и последовал за матерью.
Та стояла у железной двери и с величавым видом ожидала кого-нибудь, чтобы ей открыли.
Почему Нине не помог? с укоризной смотрела на сына, поднимающегося по ступенькам. Ты какой-то другой стал. Я тебя не узнаю. Раньше ручку ей подавал, как джентльмен. А теперь
Спать хочу, Олег открыл домофон и запустил мать с дочкой в подъезд.
Вот сейчас придём, на нашу Наденьку посмотрим, приблизившись к лифту, Татьяна высматривала невестку с Юлей. А потом чайку попьём. Олег, жми кнопку.
Не видишь, объявление висит, показав рукой на листок, приклеенный скотчем к раздвижной двери лифта, Олег направился к лестнице.
Задолбали, буркнула Дмитриевна, прикинув, как ей будет тяжело подниматься на третий этаж с малышкой. В нашем районе тоже часто ломают, а делать некому.
Дождавшись Нину, она передала ей девочку и, схватив за руку Юлю, повела женский коллектив вверх по лестнице. Нине пришлось обогнать нерасторопную свекровь, потому что дочка заплакала, оповестив соседей о своём прибытии. А Юля осталась помогать бабушке, которая страдала больными ногами, и подъём ей давался с невыносимым трудом. И вот, препятствие пройдено. Татьяна Дмитриевна, задыхаясь и охая, переступила порог квартиры.
Дайте посмотреть! она стягивала с распухших ног бурки вместе с носками. Не спешите заворачивать! Я тоже хочу расцеловать эту сладкую попку!
Справившись с бурками и пальто, бабуля приложила руки к стене, чтобы помочь уставшему телу переместиться в комнату.
Иду, иду. Ой, как надрывается. Есть, наверное, захотела.
Юля тоже торопилась взглянуть на свою сестрёнку, но вместо смотрин ей пришлось распутывать шнурки на ботинках, которые сама же и затянула в узелок, мысленно устроив с бабушкой соревнования, кто первый разденется.
А что мы так кричим? ласково бормотала бабушка, двигаясь к спальне. Сейчас бабуля на тебя полюбуется, а потом спатеньки.
Она вошла в комнату и сразу заметила сына, который стоял у окна, постукивая костяшками пальцев по подоконнику. На кровати сидела Нина, опустив голову над орущей дочерью, и прикладывала к щекам сложенный вчетверо носовой платок.
Ну-ну, раскричалась, ничего не подозревающая Татьяна сделала три тяжёлых шага к кровати и аккуратно присела рядом с внучкой, дрыгающей голыми ножками. Ты ж моя сладка-ая её голос вздрогнул, а редкие светлые брови поползли на лоб. Нин, свекровь заговорила приглушённым тоном, а что это с ней, а?
Приподняв голову, Нина опустила руку с платком на кровать, глотнула от волнения, затем погладила плачущую дочь по голенькой груди и вздохнула в голос.
Я хочу! Дайте мне! в комнату, как ураган, влетела Юлька, сбрасывая на ходу второй сапожок, который не хотел сниматься с тонкой ножки из-за ненавистных шнурков. Споткнувшись, девчонка упала на палас и ойкнула, ударившись носом о шершавое синтетическое полотно. Мамочки, с обидой проговорила Юля, поднимаясь с паласа. Больно-то ка-ак, заметив, что на её всхлипы никто не обращает должного внимания, она встала, отряхнула задравшуюся юбчонку, шмыгнув при этом носом, и подскочила к уже успокаивающейся сестричке. Ах, какая ты ма-аленькая-а-а, Юля загордилась тем, что теперь и у неё есть собственная сестрёнка, ротик малю-у-усенький, осторожно тронула розовые губки подушечкой указательного пальца. А щёчки какие, а глазки, а носик, волосики, она любовалась кукольным личиком, притрагиваясь пальчиком к лицу Надюши.
Надя замолчала после первого прикосновения. Вылупив удивлённые глазёнки на постороннюю девочку, Надюша с интересом слушала, что та ласково лопочет, и постепенно уснула, когда рука Юли опустилась на животик.
А кто тут у нас такой пухленький? Юля повторяла фразы, сказанные при ней в квартире одноклассницы Оли, мама которой полгода назад привезла из больницы точно такую же маленькую девочку. А чьи это глазки? А чей это носик? А где у нас ручки?
Взявшись за левую руку, Юля не сводила счастливого взгляда с родной сестры и интуитивно искала правую.
И в кого ты у нас не найдя маленьких пальчиков, Юля скособочилась, заглядывая в детское одеяло. Мама, наморщив лоб, она вытянула губы трубочкой и снова заглянула в складки между одеялом и пелёнками. А ручка вырастет, правда?
Правда, отвернув голову, Нина беззвучно заплакала.
Слушая отвратительный бред, Олег развернулся. Его лицо покрылось испариной, ноздри раздувались, как паруса, а в глазах потух огонёк.
Что врачи говорят? Почему она такая родилась? его не то чтобы смущал ребёнок-инвалид ему стало страшно за будущее этого калеки. Кому нужна жена с одной рукой? Она не сможет нормально приготовить еду, приласкать, обнять А если вдруг и повезёт пристроиться к какому-нибудь придурку, который окажется с видимым изъяном, то как же дети? У них могут родиться уроды, которых будет призирать общество. Поёжившись от собственных мерзких мыслей, Олег сунул руки в карманы брюк и решил уйти в кухню. Проходя мимо расстроенной жены, он кинул ей: